— Что ты хочешь сделать?
— Открыть дверь, что ещё?
— Может, скорую вызвать?
— Вряд ли он обрадуется.
Лави спорить не стал. Канда, чертыхаясь, одновременно злился и нет на себя за то, что вообще приехал. В конце концов, то, что происходит с Уолкером в любое другое время, когда они не рядом, его не касается. Да и Уолкер ещё не стал полноценным клиентом, чтобы так трястись над ним. В конце концов… разве ему вообще нужно, чтобы кто-то приносил еду, готовил и помогал записываться к врачу на приём?
Может, Аллен Уолкер и сумасшедший, но явно не псих.
Если он такой, то Канда не был готов принять странности, творившиеся в последнее время.
Около Аллена лежал красный мешок, сшитый из бархатной ткани. Лави достал из него колоду карт и несколько мячиков для пинг-понга, послав вопросительный взгляд Канде.
— Забирай всё и отнеси в квартиру. И свет включи.
— А Аллен?
— Он не двести килограммов весит, — усмехнулся Канда, присев на корточки и просунув руки под колени и спину Уолкера.
Подняв Аллена на руки, Канда на мгновение задержал взгляд на безмятежном расслабленном лице и повернулся к квартире, дверь которой любезно придерживал Лави. С его последнего визита здесь совершенно ничего не изменилось. Он сразу прошёл в комнату, положив Уолкера на застеленную постель. Тот что-то невнятно пробормотал, забавно нахмурившись.
— Я думал, он не выходит на улицу, — тихо заметил Лави, стоящий позади.
— Я тоже, — Канда поджал в задумчивости губы. — Меня бесит эта хрень на его роже.
Лави вскинул брови, усмехнувшись.
— Попробую найти полотенце. И воду.
Оставшись наедине с Алленом, Канда перевёл взгляд на его искалеченную руку. С длинным рукавом невозможно было рассмотреть многочисленные шрамы, скрытые под тканью одежды. Спустя то время, прошедшее после их первой встречи, Канда мог с уверенностью сказать только одно: он абсолютно не представлял, что за человек Аллен Уолкер. Если верить написанному в личном деле, то мальчик с хорошим поведением попросту сошёл с ума, лишившись приёмного отца. Однако то, что происходило здесь и сейчас, вынуждало Канду усомниться едва ли не в каждом написанном там слове.
Кроме того, факт нахождения Уолкера вне квартиры — на лестнице — да ещё и в таком виде, говорил о том, что он не такой уж и затворник. Вряд ли он потратил кучу времени на грим, чтобы попросту полежать на ступеньках и попугать соседей.
— Около раковины на кухне висело полотенце, — Лави тенью скользнул в комнату с наполненной водой глубокой чашкой.
Смочив полотенце, Канда попробовал оттереть краску со лба — к его удивлению, она стала легко сходить. Потребовалось дважды сменить воду, чтобы полностью очистить лицо. Сам того не понимая, почему, Канда с какой-то несвойственной ему осторожностью вытирал грим со шрама, будто бы он был свежим, а не зарубцевавшимся.
— И кто его так… — покачал головой Лави. — Бедняга. Ты вроде говорил, что он режет себя?
— Да, но не лицо. Если бы ты хотел причинить себе боль, чтобы отвлечься, но не изуродовать себя, стал бы ты резать лицо? Да ещё и всего лишь единожды.
— Отвлечься? Я бы лучше к бутылке приложился, чем взялся за нож. Неужели всё так плохо?
Канда расстегнул пуговицы на манжете левой руки и слегка закатал рукав, обнажая белеющие росчерки шрамов.
— Лучше опусти, — передёрнул плечами Лави, невольно отворачиваясь. — Не хочу видеть, что там выше.
Они замолчали, смотря в разные стороны.
— Будешь сообщать начальству?
Канда ничего не ответил.
— А про порезы ты сообщал?
— Нет.
— Юу, ты не его родственник и не можешь скрывать такие важные вещи. Тебе же хуже…
— А что будет с ним? Его отправят обратно в больницу — очевидно же. Мало хорошего.
Лави поднял колоду карт и мячик для пинг-понга.
— Судя по всему, он гулял с раскрашенным под клоуна лицом по улице. Он несёт всякий бред, и ты это знаешь! К тому же он режет себя, Юу! Как бы мне ни хотелось его пожалеть, ты здесь можешь не справиться.
— Отказываешься от своих же слов? — оскалился Канда.
— Я не знал, что всё так серьёзно, — добавил Лави уже тише, без прежнего напора.
Лампочка в комнате слишком тусклая, чтобы чувствовать себя здесь комфортно. Канда как-то отстранённо решил, что нужно в следующий раз принести замену, а то Уолкер такими темпами испортит себе зрение, если уже не испортил.
У Лави слишком обречённый вид, от которого Канду едва ли не вывернуло. Хмурясь, он поднялся с постели, схватил друга за грудки и поволок за собой в коридор.
— Эй! — немного взволнованно воскликнул тот.
— Просто уйди. Сейчас ты мешаешь, — и подтолкнул Лави к двери.
Ему пришлось раскинуть руки в стороны, чтобы сохранить равновесие — силы Канде было не занимать.
— Мешаю? Интересно, чему же? Сидеть тут рядом со шрамированным пацаном вместо того, чтобы действовать?! — Лави выглядел возмущённым.
Канда продолжал буравить его недобрым взглядом, скрестив руки на груди. Не нужно было брать с собой Лави — просто не нужно. Не сейчас. Во многих ситуациях они попросту не могли найти общий язык, если только не вели разговор на абстрактные темы, не касающиеся напрямую жизни друг друга.
Шумно выдохнув, Лави покачал головой и быстро обулся, бросив напоследок усталый взгляд.
— А знаешь, ты и его тоже похоронишь, Юу. Живые и несломленные рядом с тобой надолго не задерживаются.
Стоило Лави закрыть за собой дверь, как Канда, крепко сжав кулак, ударил им по стене. Костяшки пальцев отозвались резкой болью — кожа оказалась содрана, а на светлых обоях остались красные пятна.
***
Дышать было непривычно тяжело. Канда ощущал запах пыли — такой явственный, что, казалось, стоило вдохнуть с приоткрытым ртом, и на зубах заскрежетали бы песчинки. Воздух отдавал противной сыростью, от которой хотелось блевать.
Мышцы сводило от странной боли. Пошевелив руками, Канда осознал, что лежит на чём-то твёрдом, что врезается прямо в спину. Глаза словно залили жидким клеем — их было трудно открыть. Спустя несколько попыток взгляд Канды упёрся в серый покрытый пятнами потолок. На высоких стенах, пестривших рытвинами в камнях, зияли маленькие окна, сквозь которые в помещение проникал тусклый свет. В его лучах можно было рассмотреть мелкие летящие пылинки, из-за которых так тяжело давались вдохи.
Голова гудела так, будто к ней приложились чем-то особо тяжёлым. Канда коснулся виска, ожидая увидеть кровь, но пальцы остались чистыми. Помотав головой, чтобы снять наваждение, он попытался сфокусировать взгляд.
— Очнулся?
Источник голоса обнаружился в паре метров от него. Там, на разрушенных камнях, куда свет практически не проникал, сидел Аллен в той самой чёрно-белой рубахе и тёмных штанах. На его лице не было грима, поэтому зарубцевавшийся шрам вновь привлекал слишком много внимания.
Канда вдруг осознал, что он сидит на грязном полу, а то, от чего так ломило спину, было небольшим камнем, каких здесь валялось сотни. Помещение оказалось достаточно просторным и большим, но совершенно пустым — если не считать стен. Голос Аллена отразился гулким эхом и улетел куда-то вверх.
Аллен вдруг встал со своего места и быстро подошёл к Канде, присев около него на корточки и с пугающей заботой заглядывая ему в глаза.
— Голова болит? Ничего, пройдёт. В первый раз и у меня такое было — потом пойдёт легче. Правда, надеюсь, что ты никогда сюда не вернёшься, — забормотал он, отчего у Канды с новой силой запульсировали виски.
Аллен резко замолчал, стоило только Канде поморщиться от усилившейся боли.
— Прости, — сбивчиво извинился тот. — Тебе нужно время, чтобы прийти в себя.
— Какого здесь происходит? — выдавил из себя Канда хриплым голосом.
Аллен молчал ещё некоторое время, но когда поймал на себе его взгляд, решил продолжить, но уже тише, словно боялся причинить неудобства:
— Что последнее ты помнишь?
Канда хотел было послать его на все четыре стороны за такие глупые вопросы, но тут в голове что-то щёлкнуло. Что же последнее он помнит? Лави. Они снова поссорились с Лави. А до этого?
