— В плиоцене и начале плейстоцена. В царстве дремучих трав, где не ступала нога человека, — по той причине, что его тогда не было. Если не считать первых австралопитеков…

«Бред сивой кобылы», — теперь уже окончательно понял Крылечкин.

— А главное — пасутся круглый год, — продолжал бородач. — Утром исчезают, а и часу дойки возникают из небытия с полным выменем.

— Вместе с пастухами? — насмешливо осведомился Крылечкин.

— В том-то и дело, что перебрасывать через хронорубеж человека еще не научились. Только коров… Пытаемся пасти их дистанционно, но пока не очень получается. Иной раз они там крепко плутают… Но это все ерунда по сравнению с главным: безбрежные корморесурсы и молоко с почти нулевой себестоимостью. Ну, конечно, есть и теневые стороны: волки, саблезубые тигры и прочие клыкастики. Но наши коровы неплохо подготовлены ко всяким неожиданностям и умеют постоять за себя. Ты же видел на фото. Вот такие они и будут, коровы новой эры в животноводстве!..

— А это какая эра? — Крылечкин очертил рукой разворачивающуюся вокруг репетицию.

— Тут, понимаешь, такое хитрое дело получилось… Я же говорю: буренки наши передвигаются во времени еще не очень уверенно. Ну и… В общем, позавчера вечером стадо не вернулось. Точнее — вернулась одна корова. И к хвосту ее была привязана записка, из которой явствовало, что стадо каким-то образом вместо прошлого попало в далекое будущее и слопало там плантацию неких особо редких, чуть ли не инопланетных растений. Ну и, дескать, за эту возмутительную потраву стадо задержано…

— Глубоко сочувствую, — иронически поклонился Крылечкин, уже не скрывая, что не верит ни единому слову. — Но при чем же тут шкуры, которые вы так дружно напяливаете?

— Имей терпение дослушать, — поморщился Валера. — Дело в том, что для нас главный источник информации не послание на хвосте, а наше собственное запоминающее устройство, запрятанное в роге. И устройство это зафиксировало очень тревожный разговор. Там, на опустошенной плантации, один из разгневанных потомков потребовал, чтобы стадо вообще не возвращали. Дескать, нечего с этими браконьерами церемониться… И все его, вроде бы, поддержали. Сошлись на том, что надо заслать к нам сюда лазутчика. И если выяснится, что другого сколько-нибудь значительного стада «времяпроходок» у нас не имеется и, значит, опыты только начинаются, — задержанных не возвращать. До тех пор, пока не отработаем надежную методику перемещений во времени.

— Значит, ждете гостя?

— На всякий случай решили подготовиться.

Авось поверит, что коров времени на ферме еще полно и задерживать стадо не имеет смысла… Вплотную разглядывать его, конечно, не пустят, но по коровнику проведут. В первые-то стойла поставим настоящих доенушек — четверка у нас еще осталась, — а дальше будем возлежать сами. В рогах и шкурах. Живые буренки, понятно, выглядели бы натуральней, да внешность не та, что у нашей породы. И потом, чтобы их заполучить, надо признаться в осечке, а шефу это не улыбается… Впрочем, кто его знает, может, и не будет никакого лазутчика. Может, еще передумают. Наше дело — быть наготове…

— Я смотрю, с вами тут не соскучишься, — рассмеялся Крылечкин в лицо 6ородачу. — Ладно, будем считать представление оконченным… Он круто повернулся и зашагал по проходу. На этот раз Валера не стал его останавливать. Лишь подозрительно посмотрел вслед. И остальные, целиком поглощенные репетицией, казалось, не обращали на новичка никакого внимания.

Крылечкин был уже у самых дверей, когда почувствовал, что в коровнике что-то произошло. Все голоса разом смолкли, все взгляды устремились в одном направлении. Крылечкин обернулся и замер: там, в дальнем конце помещения, за прозрачной розовой стеной один за другим возникали, словно из тумана, сначала смутные, потом все более отчетливые силуэты коров…

Стадо возвращалось с пастбищ.