Первые официальные сообщения о рассыпной золотоносности верхних течений рек Вятки и Камы появились в 20-х годах прошлого столетия. В 1824 году купец Рязанцев привёз в лабораторию Кадетского горного корпуса в Петербурге 4 пуда песков, при промывке которых обнаружено 23 крупинки золота, а это большой процент содержания золота в породе. Например, в Бодайбо – крупнейшем золотоносном районе России, чтобы получить один килограмм золота надо промыть 5–10 тысяч кубических метров земли. Песок Рязанцева был в десятки раз золотоноснее. В 1826 году было выдано «дозволение Рязанцеву отыскивать золотые россыпи и обрабатывать их своим иждивением».
В каждом нашем северном районе существуют легенды о первых старателях, нашедших золотую жилу. Вот как писал об одной такой народной молве в своём очерке В.Шачков: «Впервые рассказ об омутнинском золоте я услыхал в поезде, идущем из Верхнекамья в Киров. «Водится здесь золотишко, доподлинно знаю, – говорил кто-то уверенно в соседнем купе, – от верного человека слышал. Каторжник его какой-то открыл, по фамилии Сычёв. Это ещё в те поры было, как здесь купец Курочкин хозяйствовал. Уж на что лют да жадён был человек, а не смог про золотое место у Сычёва выпытать. Тот так с тайной на каторгу и ушёл. Да ты не смейся. У любого омутнинца про сычёвское золото спроси – скажут, соврать не дадут»5.
Местные жители знали свои северные речки как источник рыбалки, охоты да как место сплава древесины. Поселенцы же, беглые казаки, каторжане, вернувшиеся с рудников, – мужики, знакомые с промыслом и золотодобычей, в тех же речках искали, мыли, просеивали и находили то, чего искали. Все работы велись самовольно, с огромной осторожностью и секретностью. Но в сталинские годы – время доносов и стукачества, ситуация всё же вышла из-под контроля. Власти поняли, что к нам на север пора посылать геологов. Сведения о золотом запасе страны всегда государством держались в секрете, но, обследовав наш район, уральские горные специалисты даже в сталинский период не могли не поделиться своей удачей. «На обширной территории Кировской области более ста лет известны рассеянные по речкам россыпи с золотом и платиной. В геологической литературе имеются указания на подобные россыпи в дачах Холуницкого, Омутнинского и Песковского заводов, а также к северу от Синегорья по притокам реки Кобры. Среди населения Кайского района имеется много сведений о находках золота по речкам и его разработке. Кроме того, опросными данными установлено наличие некогда проводившихся более крупных хищнических разработок золота в глухих участках Кайского района. Огромное количество гальки белого кварца, повсюду встречающейся в лесах, а также найденные мною окатанные валуны гранита, материнской породы для золота, значительно усиливают интерес к поискам золота»6. В конце статьи сообщается, что «перспективы поисков и разведок увеличились бы во много раз… если использовать для комсомольских геологических походов по сбору материалов о золотоносности Кайского района и развернуть активную работу районного краеведческого музея при содействии райисполкома и областного бюро краеведения. Это значительно облегчит задачи геолого-поисковой партии «Уралзолото» в 1938 году». Но ставка на использование партийно-идеологического настроя и высокого морального духа советской молодёжи оказалась пагубной. Разработка золота – это не ударная комсомольская стройка. У старателей другой девиз: кто знает, где искать – не скажет, а кто нашёл, то что искал – не покажет. Поэтому всё это привело к ещё большему наплыву старателей и, как на Клондайке, в наших лесах появились искатели быстрого обогащения. В 30-х годах местной охране было дано указание запретить хищнический промысел. В самые глухие таёжные места нашей области было отправлено много групп с целью пресечь нелегальный промысел. Вот, к примеру, как это описывает А. Ильин, участник тех событий: «В 1930 году я был в Кайском районе на комсомольской работе. Вместе с одним лесником меня отправили однажды вверх по реке Кужве – это правый приток Камы, впадающий в неё не-далеко от села Кай. Мы должны были задержать людей, производящих хищническую добычу золотого песка в верховьях реки.
Вначале мы продвигались на лодке, много раз преодолевая перекаты и завалы. Местами лодку тащили на себе. Потом, оставив лодку, осторожно продвигались вдоль русла пешком. Наконец, обнаружили брошенную стоянку. Жили здесь два человека, а вокруг стоянки имелось много проб грунта. Промывка велась, видимо, в ручье, текущем неподалёку. Здесь мы обнаружили шалаш из веток и примитивный инструмент добытчиков. Людей мы не нашли. Они покинули стоянку незадолго до нас»7.
В 40–50-х годах на север нашей области бежало много уклоняющихся от отправки на фронт, скрывавшихся от сталинских репрессий и дезертиров с фронта. Начались массовые убийства местных золотоискателей, живущих в поймах рек Кобры, верховий Вятки и Камы. На руках у бежавших с фронта было немало оружия. Чтобы завладеть накопленным золотом или хотя бы узнать о лучших золотоносных местах, а у каждой семьи были свои, известные только им, участки, передававшиеся как по наследству от поколения к поколению, то дело доходило до безжалостных расправ – вырезались целые семьи и даже деревни. Для предотвращения погромов и массовых убийств в Кирове начали формироваться отряды и группы из милиционеров, которые отправлялись на север для подавления насилия. В то время было заведено много уголовных дел по этому поводу.
Сегодня мы уже не слышим о страшных уголовных делах, связанных с поиском золота, но нам частенько приходится наталкиваться на статьи, мелькающие в районной прессе, примерно такого содержания: «Мой отец Демьян Анисимович Ильин был страстным охотником и рыболовом. В омутнинских лесах он убил несколько рябчиков. Когда мать стала разделывать дичь, то в зобах нескольких птиц оказались крупинки золота. Рябчики были убиты в районе Долгой речки между Песковкой и Омутнинском. Крупинки были направлены на анализ. Результаты его гласили, что присланный металл действительно золото»8.
В наши дни на севере области начинает работать Кировская геологическая экспедиция. Рассыпное вятское золото требует специфического подхода. На маленькой речке не поставишь драгу, здесь нужен труд старателя, как это делают наши соседи в Республике Коми. Там официально работают старательские артели, и довольно успешно.
На севере нашей области можно найти не только золото, но и драгоценные камни. «В пределах Медянского района, по документам, отмечены случаи нахождения алмазов»9. У нас есть алмазы, но алмаз обнаружить значительно труднее, чем золото. Кристалл алмаза легко можно спутать с крупной кварцевой песчинкой или с прозрачной галькой. Если даже мелкую золотую частичку легко можно заметить в старательском лотке, то алмазик выскользнет из него с песком и галькой. Проверить же каждый подозреваемый камешек в полевых условиях просто невозможно, а нести домой горы прозрачных камней и проверять их на твёрдость, спайность, прозрачность, испытывать минерал другими тестами с одной лишь целью – найти из груды «гальки» несколько ценных карат, невыполнимо. Вот и приходится, вернувшись домой с рыбалки, выковыривать из подошв сапог прозрачные камушки – то ли гальку, то ли алмазы. «Алмазы могут у нас оказаться в россыпях среди валунов, галечников, песков, принесённых ледником с Тиманского кряжа в эпоху Великого оледенения. Валуны и ледниковые наносы тиманского происхождения у нас очень обычны и многочисленны в северо-западных районах области, особенно в Лальском. На юг они продвигаются до Даровского и Верховинского. Геологи-алмазники считают, что даже алмазные россыпи западного склона Урала, известные с давних пор, образовались за счёт приноса алмазов с коренных месторождений их на Русской платформе»10.
