Он несколько раз упоминал о своем тренажерном зале. Должно быть это он и есть. И в названии значилось «грузовик». Тот мерзкий мужчина в «Бриз Пойнте» упомянул о «грузовике», и я не думала, что это совпадение.

У меня было такое чувство, что о Джейке еще многое можно узнать. Три жены, с одной он прожил всего три месяца. Все его дети жили с ним. Хотя он упомянул, что одна из его бывших жен местная, но ее дети с ней не остались. Он владел боксерским залом и стриптиз-клубом, которые были совершенно разными заведениями. Он был хорошо известен, если верить этому человеку из «Бриз Пойнта», не говоря уже о том, что дурно воспитанная Терри Багински тоже его знала.

«Да, — подумал я, видя, как он наблюдает за боксерами на ринге, — о Джейке Спире еще многое предстоит узнать».

И я обнаружила, что уже очарована им, даже не зная об этом.

Я развернулась и направила машину обратно на Хэйверс-Уэй, затем пересекла улицу и поехала из города к Лавандовому Дому.

Я подождала, пока не сняла куртку и не налила чашку чая, прежде чем взять телефон, подошла к мягкому креслу у окна в гостиной и позвонила Генри. Разница во времени была такова, что в Италии было уже поздно, но Генри был похож на меня. Ночная сова. Он еще не спал.

— Джозефина, — ответил он.

— Привет, Генри, — ответила я. Потом я не знала, что сказать, и Генри тоже не знал, потому что тоже молчал. Это я его сломала. — Прости, что не позвонила, — тихо сказала я. — Просто позавчера кое-что случилось. К дому подошел мужчина. Он обращался к бабушке с просьбой его купить, и ко мне тоже. И у меня была очень сильная реакция на это.

— Кто-то пытается купить Лавандовый Дом?

— Да, и бабушка не поделилась этим со мной.

Как и много чем еще, и я снова не сказала об этом Генри по неизвестным мне причинам, которые я решила обдумать позже.

— И он вот так взял и заявился в дом?

— Да.

— Вот осел, — пробормотал Генри. — Ты только что потерял свою бабушку.

— Вот именно.

— И какой же сильной была твоя реакция? — спросил Генри.

— Я… — я сделала паузу, глубоко вздохнула и понизила голос, — я не хочу его продавать.

— Конечно, нет. — я моргнула от его быстрого принятия этого факта. — Пошли его нахрен, милая, — продолжал Генри. — Скажи, чтобы оставил тебя в покое. Если нет, это скажу ему я, когда приеду.

— Я…

Начала я, но он продолжал говорить.

— Я тут подумал, нам обоим нужен перерыв. Так что мы возьмем его в Лавандовом Доме. И тебе предстоят неприятные вещи, например, разбирать вещи Лидии, и тебе понадобится в этом помощь. Но есть проблема.

Я не совсем поспевала за ним, но все же сумела спросить:

— Проблема?

— Да. Я сказал Дэниелу отменить Париж, но Амонд пронюхал об этом и связался с Сесиль. Напомнил ей о моих обязательствах по контракту. В нем есть лазейка, но если Амонд будет напирать, это может стать неприятным. Она посоветовала мне не отменять Париж, но она хочет отменить Сидней. Поскольку у них есть больше времени, чтобы найти другого фотографа, она думает, что это удастся сделать, а после этого освободить мое расписание. Но это значит, что я не смогу добраться до Магдалены в течение нескольких недель.

Сесиль была агентом Генри и работала с ним уже много лет. Если она сказала, что Сидней можно отменить, значит так оно и было. Это заставило меня чувствовать себя лучше.

— Звучит как прекрасный план, Генри, — сказала я ему.

— Я не рад, что пройдут недели, пока я доберусь к тебе, — не согласился он.

— Со мной все будет в порядке, — заверила я его.

— Я знаю, милая. Но я по-прежнему не доволен.

Я ничего не сказала, потому что была рада, что он снова заговорил как Генри. Затем он перестал говорить как Генри, когда продолжил, спрашивая:

— Ладно. А теперь, кто такой Джейк?

Я открыла рот, закрыла его, снова открыла, и напомнила себе, что это Генри. Так что слова, наконец, вышли.

— Джейк и его дети очень близки бабушке. Думаю, он примерно нашего возраста, у него трое детей — двое подростков и маленький сын — и они провели много времени с бабушкой здесь, в Лавандовом Доме. Дети, и, думаю, Джейк тоже, скучают по ней и они, ну… мы устанавливаем связь, потому что мы все чувствуем то же самое. — Я снова понизила голос, когда закончила, — и это приятно, Генри. Очень приятно быть рядом с людьми, которые так заботились о бабушке.

Похоже, он услышал только часть того, что я сказала, потому что спросил:

— А связь, которую вы устанавливаете с Джейком?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты завтракала с ним сегодня утром, — напомнил он мне, и мне показалось, что я поняла, о чем он говорит. Поэтому объяснила: — Нет. Я не его, ну… тип. Он любит длинные волосы и большие… — я сделала паузу, — другие части. И он тоже не мой тип. — Последнее, как я уже начала опасаться, было ложью. Тем не менее, я продолжила. — Он владеет местным стриптиз-клубом и боксерским залом.

Голос Генри больше не был вопросительным, но дрожал от веселья, когда он спросил:

— Он владеет чем?

Я повторила.

Он свистнул прежде чем я услышала, как он расхохотался. Все еще посмеиваясь, он спросил:

— Лидия проводила время с владельцем местного джентльменского клуба?

Что-то в том, как он это сказал, заставило волосы у меня на затылке встать дыбом.

— Он груб, Генри, — тихо сказала я. — Но он очень милый, он хороший отец и очень любил бабушку. — Генри молчал. А я нет. — Он относится ко мне с заботой и добротой, и я… ну, его дочь немного запуталась, но его маленький сын довольно очаровательный. — Я глубоко вздохнула и заключила: — Хорошо, что они рядом.

— Тогда я рад, что они у тебя есть, милая. И ты получишь меня, как только я туда доберусь.

Я кивнула, хотя он не мог меня видеть, и тихо сказала:

— Буду ждать твоего приезда.

— Теперь я собираюсь отпустить тебя, но хочу, чтобы ты не забывала звонить.

— Обязательно, Генри.

— Хорошо, милая. Береги себя, и если я тебе понадоблюсь, не беспокойся о разнице во времени. Звони.

Да, Джейк ошибался насчет Генри. Я была ему не безразлична, не только как для работодателя. Вот почему я улыбалась, когда ответила:

— Обязательно.

— Хорошо, Джозефина, скоро поговорим.

— Да, Генри, спокойной ночи.

— До свидания, милая.

Мы отключились, и я сделала глоток чая, мои глаза переместились к окну, чтобы увидеть, что туман все еще скрывает вид, когда зазвонил домашний телефон. Я взяла трубку, это была Рут Флетчер, жена преподобного, и после непродолжительного (немного раздражающего, но она пыталась быть вежливой) разговора, мы договорились, что они придут в Лавандовый Дом в воскресенье вечером после вечерней службы, и я приготовлю для них ужин (а не наоборот).

Я уже направлялась к своему креслу у окна, чтобы выпить чаю, когда на столике рядом со стулом зазвонил мобильник. Я посмотрела на экран и взяла трубку.

— Амонд, — поздоровалась я.

— Красавица, какого черта?

О боже.

— Амонд, прошу, послушай. Генри просто…

— Мне плевать на Генри. Знаю, он такой. Любой мог бы снять мое дерьмо так же хорошо, как он, но ради тебя я позволил ему сделать то, что нужно. Я спрашиваю, черт возьми, о том, что ты потеряла свою бабушку и не позвонила мне?

Я моргнула, глядя в окно, и спросила:

— Прости?

— Джозефина, ты моя женщина, ты знаешь, что ты моя женщина, хотя и решила официально не быть ею. Ты также знаешь, что мне не все равно, когда дело касается тебя. Сесиль сказала, что это твой единственный живой родственник, ты крепкий орешек, ты потеряла ее, тащишь свою сладкую белую задницу в гребаный Мэн и не говоришь своему мужчине, что потеряла бабушку?

— Я… э-э…

— И Генри позволяет тебе оставаться одной в гребаном Мэне?

— У Генри была работа, — объяснила я.

— Знаю, я одна из них. Это все еще чушь собачья.

Я выпрямилась.

— Амонд, напомню тебе, что только сегодня ты не позволил ему уйти с одной из этих работ.