Итан провел их в гостиную. Эта комната не выглядела иначе. Так же как и гостиная, столовая, кухня, светлая комната, кабинет, оранжерея или остальные комнаты.

Однако с тех пор, как они переехали после Рождества, комната Эмбер, Коннера и Итана были изменены именно так, как хотелось им. Джози позаботилась об этом.

А в комнате Джейка и Джози на верхнем этаже не было ни одного гребаного цветка. Она была оформлена в серых, кремовых и бежевых тонах, как сообщила ему Джози, она была серо-коричневой. Она была стильной.

Простыни, черт возьми, были как в Раю. Каждую ночь ему казалось, что он забирается в постель со своей женщиной в пятизвездочном отеле. Его дети спали этажом ниже, и дом был очень крепким и надежным, так что если дверь была закрыта, они могли кричать так громко, как им хотелось, когда он трахал ее.

Джейку это нравилось. Джози тоже.

— Хорошо, давай сделаем это, — потребовал Итан, когда они все остановились, прижавшись друг к другу и Джейк не двигался.

Джейк посмотрел на сына сверху вниз, выдержал его взгляд и тихо сказал:

— Ладно, приятель. — Он протянул ему конверт и закончил: — Сделай это.

Джейк наблюдал, как волнение исчезло с лица его сына, а на смену ему пришла тревога. Коннер тоже это видел, и, будучи хорошим ребенком, вырастающим в хорошего человека, и определенно хорошего брата, он вмешался.

— Ладно, Джози, мы все посовещались, — он кивком головы указал на сестру и брата, — о том, что подарить вам с папой на свадьбу. Это была идея, Эмбер. Она поговорила со мной. Мы поговорили с Итом. Ит был полностью «за». Тогда нам пришлось поговорить с папой, чтобы он знал об этом.

Джози, крепко держа его за руку, не сводила глаз с Коннера, а когда он замолчал, сказала:

— Хорошо, милый.

— Папа должен был поговорить с адвокатами, — вставила Эмбер, и Джози посмотрела на нее, широко раскрыв глаза. — И, ну, кое с кем еще.

Его дочь посмотрела вниз на его младшего сына, а потом снова на Джози.

— Она согласилась.

— Так что, вот, — вмешался Итан, одновременно протягивая конверт Джози.

Джози посмотрела на конверт, прежде чем взять его, и тихо спросила:

— Что там, милый?

Джейк сжал ее руку, прежде чем отпустить, и сказал:

— Открой его.

Ее глаза встретились с его глазами, прежде чем скользнуть по детям, а затем она обратила свое внимание на конверт. Он почувствовал, как его грудь сжалась, когда он смотрел, как она открывает его. Он почувствовал, как напряглись его дети, наблюдая, как она это делает. А потом он увидел, как все тело Джози замерло, когда она вытащила бумаги и увидела, что было написано в верхней части первого листа.

— Это я, — прошептал Итан, его голос стал хриплым, и Джейк почувствовал, как его собственное горло першит, когда он посмотрел на своего сына. — Мы дарим тебе меня на свадьбу.

Джози ничего не ответила. Она просто смотрела на Итана сверху вниз. Когда это продолжалось некоторое время, Джейк положил руку ей на поясницу и подошел ближе.

— Документы на усыновление, детка, — сказал он то, что, как он знал, она понимала, потому что это было написано прямо на листах. — Слоун согласилась. Она их подписала. Тебе просто нужно их подписать, и Итан — твой.

Как бы прекрасно это ни было, Джейк находился в противоречии. Правда заключалась в том, что за последние девять месяцев Джози стала для Итана большей матерью, чем за восемь лет со Слоун. Но он все еще не мог избавиться от воспоминания о своем призыве к Слоун затронуть тему ее отказа от всех законных притязаний на собственного сына.

У него в горле застряло воспоминание о том, как она пыталась скрыть облегчение в голосе сквозь фальшивую неуверенность, которую она обычно изображала:

— Ты уверен, Джейк?

В конце концов, он до мозга костей знал, что это была ее потеря, и он точно знал, насколько огромной была эта потеря. И ее потеря была выгодой для его жены. И его сына, и Эмбер, и Коннера, и, наконец, его самого.

Он знал, что Джози почувствовала это, все это, когда Джейк увидел, как румянец залил ее щеки, горло сжалось, слезы ударили в глаза, глаза, которые она не отрывала от Итана. Наконец, ее голос охрип, она прошептала вопрос, вопрос, который Слоун не задавала. Что по этому поводу чувствовал Итан.

— Ты уверен, дорогой?

Ответ Итана был:

— Можно я буду называть тебя мамой?

Именно тогда Джейк понял, что его сын знает, чего ему не хватало. И был доволен тем, что получил. Так что, возможно, было не так уж и плохо, что ребенок попал на эту землю с дерьмовой матерью, чтобы потом он смог выбрать ту, которую хотел.

Джози знала, что Итан тоже счастлив, и Джейк знал это, когда бумаги упали на землю, Джози закрыла лицо руками и чуть не упала, когда у нее подкосились ноги.

Джейк поймал ее и притянул к себе, ее руки сомкнулись на его плечах, она уткнулась лицом в его шею, а ее тело сотрясалось от слез. Он прижал ее к себе и погладил по спине, услышав, как Итан в смятении и некотором страхе спросил:

— Это значит, что ей нравится?

У Эмбер перехватило дыхание, поэтому ответил Коннер.

— Да, Ит, приятель, ей это нравится.

Джози вырвалась из его объятий и повернулась к Итану, опустившись на колени и обхватив его лицо руками. Она притянула его к себе и сказала:

— Нет, милый, мне это не просто нравится. Я люблю это. Потому что я люблю тебя. Так что это делает меня очень счастливой. Я рада, что это делает тебя счастливым тоже. И для меня будет честью, если ты будешь называть меня мамой.

Губы Итана задрожали, потом он упал вперед, Джози подхватила его на руки, и Джейку пришлось протянуть руку, чтобы забрать свою дочь и прижать ее к себе, потому что теперь она громко рыдала.

Коннер позволил этому продолжаться некоторое время, прежде чем спросил с притворным раздражением:

— Черт возьми, ты собираешься подписать бумаги, или как?

Все еще прижимая Итана к себе, Джози посмотрела на Джейка.

— Дорогой, кажется, мне нужна твоя помощь. Не думаю, что смогу сама подняться в этом платье.

На этом, наконец, Джейк позволил себе рассмеяться. Коннер сделал это вместе с ним. Итан, вероятно, не понимая, зачем он это делает, все же присоединился. Эмбер шмыгнула носом, но хихикнула сквозь это.

Но Джози просто уставилась на мужа и подняла брови. Джейк отпустил свою девочку и помог своей женщине подняться на ноги.

Коннер поднял с пола бумаги и достал ручку.

Как только он это сделал, Джози выхватила у него оба экземпляра, подошла к столику у окна и без дальнейших промедлений подписала их.

Когда она это сделала, Эмбер снова разрыдалась, а Коннер возвел глаза к потолку, но сделал это, притянув сестру к себе.

Итан обнял Джози за талию. Джейк приблизился к жене и их сыну, положил руку на голову мальчика и тоже обнял свою женщину за талию.

Именно тогда это и произошло.

Он посмотрел на Кона, увидел пристальный взгляд сына и прочел это в его глазах. Он почувствовал, что дочь смотрит на него, и тоже увидел это. Он посмотрел вниз на своего младшего сына, чтобы увидеть, что и Ит смотрит на него, и он увидел то же самое.

И, наконец, Джейк посмотрел в лицо своей жены, и это сияло в ее глазах.

Черт. Черт. Это было прямо там.

Он получал это от всех них.

Господи, они никогда не перестанут верить, что он может творить чудеса. Джейку вдруг почувствовал себя уязвимым. Смиренным. Благодарным. Почитаемым. Любимым.

И в этот момент его семья была с ним, для всех них ускользнуло, что снаружи ветер раздувал по воздуху лепестки глицинии, словно фиолетовое конфетти, а кусты лаванды качались так, будто вздохнули сами Небеса.

*****

В дверь их номера постучали, и Джейк, наконец-то сбросив свой гребаный пиджак, вознеся молитву, что это был последний раз, когда он женился, посмотрел в ту сторону.

Джози была в ванной. Она скрылась там почти в ту же минуту, как вошла.

У нее была хренова куча чемоданов. Потому что на следующий день они отправлялись в Бостон, чтобы совершить перелет первым классом, и провести медовый месяц в Париже.