Не сводя с него глаз, я заглушила мотор, распахнула дверцу, вышла, захлопнула дверцу, щелкнула замками и направилась к нему, чтобы точно сказать, что я чувствую, не только по поводу визита поздно вечером в воскресенье, но и по поводу любого его визита вообще.

Однако, прежде чем я успела сказать хоть слово, я споткнулась, выпрямилась и остановилась как вкопанная.

Потом я совершенно замерла.

Глядя на мужчину, который следовал за Бостоном Стоуном из тени входной двери Лавандового Дома.

Уставившись на него бездумно, но не бесчувственно. И ни одно из чувств, которые я испытывала, не были даже отдаленно хорошими.

Ибо мужчина, который следовал за Бостоном Стоуном, был предпоследним человеком, которого я когда-либо хотела бы снова увидеть в своей жизни.

Это был мой дядя.

ГЛАВА 17

Пропасть. Бесповоротно.

Проводив взглядом отъезжающую Джози, Джейк направился к дому и закрыл за собой дверь. Затем он направился к лестнице, поднялся по ней и направился прямо к двери дочери.

Он постучал, подождал и открыл ее, протиснувшись лишь наполовину, когда услышал ее возглас:

— Да?

Она лежала на кровати и разговаривала по телефону. По мечтательному выражению ее лица Джейк понял, что она разговаривает с Алексеем.

— Закругляйся, милая. Семейное собрание на кухне. Сможешь перезвонить ему, когда мы закончим, — приказал он.

— Хорошо, папа, — легко ответила она.

Джейк секунду изучал ее, потом кивнул, вышел и закрыл за собой дверь.

Он не знал, было ли это влияние Джози, Алексея или и той и другого, но ему нравилось, как она вела себя с этим парнем.

С Ноем она была обеспокоенной, неуверенной в себе, ворчливой и занозой в заднице.

С Алексеем казалась более расслабленной, более уверенной, робко возбужденной и совсем не занозой в заднице.

Возможно, это был парень, но Джейк решил отдать должное Джози.

Алексей доставил ее домой вовремя, и на следующий день на протяжении всей поездки в Бостон, она явно пребывала на кайфе от свидания, в хорошем смысле.

Но Джейк пользовался отцовской прерогативой и оставлял за собой право судить Алексея и будет продолжать заниматься этим дерьмом до тех пор, пока они не расстанутся или, не дай Бог, не родят своего первого ребенка, по крайней мере, через десять, но, надеясь, скорее через двадцать лет.

С этой мыслью он повернулся к лестничной площадке и услышал звонок в дверь. Он был уже на полпути вниз по лестнице, когда увидел Кона, идущего через прихожую к входной двери.

Его сын посмотрел на него, и сказал:

— Я открою, папа.

— Ладно, — ответил Джейк.

Спустившись по лестнице, он повернул голову и остановился, увидев, кто стоит в дверях.

В то же время он услышал, как его сын сказал:

— Какого черта?

И он сказал это, потому что снаружи стояла Элли и смотрела на Коннера, ее лицо было нерешительным, серьезным, испуганным и застенчивым.

— Кон, можно тебя на секунду? — осторожно спросила она.

Джейк ждал, чтобы увидеть, нужен ли он Коннеру и услышал, как Кон ответил, отрезая:

— Гостиная.

Это не прозвучало приветливо, но все же Элли кивнула. Коннер отодвинулся в сторону, впуская ее, поймал взгляд отца, и Джейк увидел это выражение. С другой стороны, оно у него было обычно. В отличие от Эмбер, его мальчик был уверен практически во всем.

Джейк все еще смотрел на него. Коннер в ответ покачал головой, закрыл входную дверь и направился в гостиную, где исчезла Элли.

Джейк подошел ближе к сыну и тихо сказал:

— Не знаю, что это такое, но у нас должно быть семейное собрание. Извини, приятель, но я должен попросить тебя сделать все возможное, чтобы все прошло коротко.

Коннер на секунду задержал на нем взгляд, потом кивнул и прошел в гостиную, закрыв за собой дверь.

Джейк вздохнул, входя в кухню и доставая телефон из заднего кармана. Он поставил его на зарядку и пошел к холодильнику, надеясь, как и все остальные, что Коннер разберется с тем, что происходит с Элли, и быстро. Ему не терпелось затянуть Джози поглубже в семейный круг. Он не горел желанием обсуждать, как он хочет это сделать, особенно с двумя подростками, которые точно знали, что значит, когда у него в постели будет женщина.

К счастью, Итан не понимал этого и, вероятно, просто был бы рад, если бы Джози больше находилась рядом.

Он только надеялся, что Коннер и Эмбер думали так же.

Они не подавали никаких признаков того, что это не так.

Тем не менее, он далеко не воздерживался после мамы Итана, но ни одна из этих женщин не спала в его постели. Они бывали там, когда детей не было рядом, но его дети никогда не просыпались рядом с его женщинами.

Так что этот разговор будет нелегким.

Он вытащил пиво, открутил крышку, бросил крышку в мусорное ведро и сделал глоток, направляясь в общую гостиную, где можно было услышать футбольный матч. Он собирался сказать Итану, что у них назначена встреча, но не успел.

В дверь снова позвонили.

Он почувствовал, как его брови сошлись вместе, когда он посмотрел в том направлении, а затем двинулся туда.

Из другой гостиной ничего не доносилось, и он надеялся, что это хороший знак.

Но он увидел через окно в верхней части двери, кто стоял снаружи.

— Черт, — прошипел он, не желая этого делать, но все равно делая, потому что у него не было выбора.

Он поставил пиво на столик рядом с дверью и открыл ее.

Снаружи стояла Донна.

И, убейте его кто-нибудь, у нее было точное выражение Элли: нерешительное, серьезное, испуганное и застенчивое. Если не считать того, что это было написано на лице женщины на тридцать лет старше, она сама даже не могла понять причину, почему находилась в таком состоянии, поэтому ее лицо выражало полнейшую муку.

Он не впустил ее в дом. Он заставил ее отступить на два шага, а сам вышел и закрыл за собой дверь.

— Сейчас не самое подходящее время, — проворчал он.

— Джейк, нам надо поговорить, — тихо сказала она.

— Да, — согласился он. — Но сейчас не самое подходящее время. Звони, прежде чем делать такое дерьмо, Донна. Не действуй исподтишка.

Она глубоко вздохнула, подняла руку и положила ее ему на грудь.

Он мгновенно отодвинулся в сторону, убирая ее руку и увеличивая расстояние между ними еще на пол метра.

Ее глаза расширились от шока, когда она опустила руку.

Черт возьми.

Серьезно?

Она уперлась обеими руками в бока, не сводя с него глаз, и заявила:

— Я облажалась.

— Мы не будем этого делать, — немедленно ответил он.

— Джейк…

— Ты говоришь, что облажалась с нашими мальчиком и девочкой? — спросил он.

Она кивнула.

— Да. С детьми и… нами.

— О детях поговорим позже. Не сейчас. О нас мы не будим говорить никогда, так как нас нет, чтобы об этом говорить.

Выражение ее лица стало умоляющим.

— Джейк, мы всегда были вместе.

Иисусе.

Она долбанулась.

— Донна, с тех пор как ты надрала мне задницу в первый раз, «мы» исчезли.

— Я знаю, что причинила тебе боль, — прошептала она.

— Женщина, это было четырнадцать лет назад.

— Мы были счастливы, — сказала она ему.

— Нет, Донна. Я был счастлив. Ты никогда не была счастлива. Ты всегда что-то искала, чего-то хотела, злилась из-за того, что не находила или не получала, и влезала в мои дела. В те времена я не был счастлив и, оглядываясь назад, имея что-то хорошее теперь, что на самом деле делает меня счастливым, я вижу это. Но ничто из того дерьма не имеет значения, потому что оно закончилось, едва ли оставив после себя воспоминание.

Она вздрогнула от его удара, но ему было наплевать.

Его мальчик был внутри, разговаривал с девушкой, которая разбила его сердце две недели назад, и он должен был следить за этой ситуацией. И ему нужно было поговорить со своими детьми. Чего у него не было, так это времени, чтобы разбираться со своей бывшей.