— Ничего сексуального, — поправил Кас. — Я не сказал «ничего физического». Ничего сексуального…

— Хорошо, значит физический контакт, но не сексуальный, — заключил Дин. — Хоть что-то проясняется. Так что именно?

Кас колебался.

— Мне что, начать задавать вопросы, ответы на которые «да» или «нет»? — спросил Дин. — Или давай поиграем в «двадцать вопросов». Это больше, чем хлебница?

— Дин… — начал Кас, закатив глаза.

— Да, зная тебя, на это уйдет пятьсот вопросов. Ладно, тогда шарады — как насчет шарад? Ты можешь изобразить это жестами. Сколько слогов?

— Прекрати, пожалуйста…

— Количество слогов нужно показывать пальцами на руке, — услужливо подсказал Дин, прикладывая к руке три пальца. — Видишь, это значит три слога. А потом изображаешь слово.

— Не буду я изображать, — запротестовал Кас.

— Ну, если ты не можешь сказать и не можешь изобразить, тогда можешь разбить на слоги, или можем поиграть в «рифмы». Например, скажем, это требует… ну, не знаю… чтобы я отрастил бороду. «Борода» рифмуется со «сковорода», поэтому ты показываешь жестом, что это рифма, и потом изображаешь сковородку, а я начинаю отгадывать, что рифмуется со сковородой…

— Нужно коснуться тебя крыльями, — выпалил Кас.

Дин моргнул.

И Кастиэль залился краской. Это было бы даже забавно, если бы он не выглядел насколько выбитым из колеи.

— Не напрямую, конечно, — уточнил Кас поспешно. — Потому что я даже не могу перенести их сюда, ты же понимаешь. То есть не могу их явить — не могу больше перенести в материальную плоскость. Оперение слишком сильно повреждено. Они так и не зажили — и не заживут. Но даже при этом, если бы я мог хотя бы… поднести их к тебе, в небесном измерении, то есть там, где они сейчас — в соседнем измерении. — Он добавил с отчаянием в голосе: — Дин, я совсем не хотел давить на тебя — никогда, честное слово…

— Ну вот, «крылья» — это два слога, — произнес Дин мягко. — Два пальца на руке, видишь? — Он продемонстрировал. — Два пальца на руке, а потом ты мог их изобразить. Или мог просто сказать мне. Словами. В любой момент за последние годы ты мог мне просто это СКАЗАТЬ. За пять лет, или восемь, или сколько там это длится.

— Десять, — уточнил Кас, поморщившись. — Нужно только поднести маховые перья ближе к твоей душе — и все, клянусь, Дин, это все, что требуется. Просто… близость, но лучше всего, конечно, когда есть контакт… потому что… аура души пронизывает твою оболочку до самой кожи, и… близость твоей души… автоматически окажет успокаивающее, исцеляющее воздействие… это просто… такое как бы инстинктивное… — («Я когда-нибудь видел его таким несчастным?» — подумал Дин.) — Я совсем не хотел принуждать тебя! Я даже не хотел, чтобы ты знал об этом…

— Это-то я понял, — сказал Дин. — И как надолго?

Как моргнул, глядя на него.

— Что?

— Допустим, ты приложишь ко мне свои маховые крылья, или как там…

— Маховые перья, — поправил Кас машинально.

— …свои маховые перья к моей душе, или к коже, или что там требуется… Допустим, ты это сделаешь. Как много времени нужно? Чтобы ты поправился? Чтобы ты согрелся, или что там при этом происходит?

— Э… — Кажется, вопрос застал Каса врасплох. — Я не знаю… — ответил он наконец с отчаянием в голосе. — Несколько часов? Или ночей, может быть? Я не знаю. Я же никогда этого не пробовал. Очевидно.

— Ты… погоди, как это никогда не пробовал? — нахмурился Дин. — Что, ни с кем?

Кас некоторое время только смотрел на него.

— Ангелы спариваются на всю жизнь, Дин, — произнес он наконец. — Это не просто выражение такое. Это случается лишь однажды. Если вообще случается.

Дин молча уставился на него в ответ.

«Десть лет… Десять лет дороги в холоде».

Ночью. В снегу. Да еще и с волками, как выяснилось.

— Видишь, — начал Кас, — я знал, что тебе это не…

— Погоди минуту, ладно? — перебил его Дин, поднимаясь на ноги. — Я сейчас вернусь. — Недоумение на лице Каса было бы комичным, если бы не горестное выражение в его глазах и не то, как он снова стиснул в руках край одеяла. — Дай мне десять минут, — попросил Дин. — Честное слово, я вернусь. Никуда не уходи.

Пока Дин спешил по коридору к себе комнату, а затем в комнату Сэма, перед его мысленным взором снова всплыло то жуткое воспоминание. Воспоминание, которое преследовало его в кошмарах так долго: Кас, заколотый кинжалом в ту ужасную ночь.

Пригвожденный, как бабочка булавкой. Кинжал прошел насквозь, через все его тело, сквозь сердце. Дин увидел тотчас же: это не «легкая царапина», не «косой удар», не «рана, которая заживет». Это был конец.

И потом появился неизбежный обжигающий свет, эта ослепительная страшная вспышка. Это действительно был конец. Кастиэль безвольно упал на землю, и все было кончено.

Все произошло невероятно быстро.

Дин видел пепельные очертания крыльев. Они были такие огромные…

Он до сих пор помнил тяжесть тела Каса.

Ощущение той занавески в своих руках.

Дрова. Погребальный костер. Жидкость для розжига.

Пламя. Невыносимый, невыносимый запах.

Следующий день.

День, что был после.

И после.

И после…

«Кас, ты и представить себе не можешь, на что я готов, — думал Дин несколько минут спустя, катя столик на скрипящих колесах по коридору к комнате Каса. — Как далеко я готов пойти. Ты и понятия не имеешь. А ты хочешь только крыльями меня потрогать? — Это почти рассмешило Дина. — Да ты мог попросить луну с неба…»

На этот раз он едва приостановился у двери Каса, чтобы кратко постучать, перед тем как распахнуть дверь и вкатить стол на колесах. Кас по-прежнему сидел у изголовья кровати. Но теперь он немного сполз на подушку и свернулся еще больше, крепко обняв себя руками поперек туловища. На его лице читалось изнеможение, смятение и тревога… к которым прибавилось замешательство, когда он увидел, что Дин прикатил в его комнату: большой плоский телевизор, который обычно стоял у Сэма. В комплекте с удлинителем. И — на нижней полке скрипучего столика на колесах — огромную миску попкорна и пару бутылок охлажденного пива.

— Что… — начал Кас медленно. Он вытянул шею, чтобы лучше разглядеть предметы на столике. — Что ты делаешь? Что это все?

— Подумал, что можно посмотреть кино, — объявил Дин. Он передал Касу бутылку пива; Кас оцепенело взял ее, глядя, как Дин подключает удлинитель, включает телевизор и проверяет наличие Wi-Fi. — Ты видел новые фильмы Марвел? — спросил Дин как ни в чем не бывало. — Это сейчас последний писк. Посмотреть стоит.

Кас недоуменно и неуверенно пожал плечами.

— Я… наверное… — Кажется, внезапная смена темы далась ему нелегко. Он даже отхлебнул пива, и Дину практически видны были его мысли: «Дин решил просто кардинально сменить тему? Может, он никогда больше не упомянет мои крылья?.. Ну что ж, так тому и быть».

Наконец Кас ответил:

— Кажется, я знаю сюжеты первых нескольких? Но если это фильмы последних лет, то, наверное, нет.

— Ты видел последнего «Тора»? Который «Рагнарёк»?

Кас покачал головой.

— А «Капитана Америка»? «Другую войну»?

Снова отрицательный жест.

— Я не знаю ничего, снятого в последние годы…

— «Доктор Стрэндж»? Последний «Человек-паук»?

Снова нет.

— Дин, послушай, по поводу моих крыльев, тебе правда не стоит…

— Ну ладно тогда, — сказал Дин, нажимая кнопки на пульте. Телевизор ожил. Еще через несколько секунд Дин углубился в меню Нетфликса. Потом взял миску с попкорном и подошел к изголовью кровати Каса. — Двигайся, — скомандовал он, помахав в сторону Кастиэля бутылкой пива. Кас только уставился на него, крепко обхватив собственную бутылку обеими руками.

— Ой, мне, наверное, надо снять рубаху? — спросил Дин. — Тебе же нужен контакт кожи с кожей? Вернее, перьев с кожей? И, кстати, где вообще твои крылья? Тебе нужна минутка, чтобы, типа… достать их? Как-то подготовить?

Кас только смотрел на него, не двигаясь, долгое время.