- Да нет, не особенно - всего на несколько шиллингов, когда играли в карты. Он усмехнулся:
- Ты, наверно, не мастак по этой части.
- Это верно!
- Ну, а теперь как дела?
- Как и раньше - сижу на мели.
- Да, нелегко заставить этих подлецов раскошелиться. Сколько ни бьешься, все равно никогда гроша за душой нет.
Рядом с нами остановилась девушка с равнодушным, грубо размалеванным лицом и спросила:
- Обход сегодня кто делает, Кэссиди?
- Нет, - сказал Драчун, - можешь не бояться. Когда она ушла, он посмотрел ей вслед и заметил:
- Они этой Кэссиди из полиции как огня боятся. Только сунь какой-нибудь девчонке шиллинг, она тут же тебя засадит.
Бродячий люд подходил к тележке Драчуна передохнуть у огонька. Некоторые останавливались поговорить, или что-нибудь разузнать, или поделиться бедой, которую одиночество делает непереносимой.
Проститутки с Коллинз-стрит, не сумевшие заполучить до девяти часов клиента, подходили посплетничать; рабочие, возвращавшиеся с поздней смены, задерживались купить пирожок; завсегдатаи скачек и всякого рода "жучки" собирались здесь по пятницам вечером, чтобы раздобыть закулисные сведения о скаковых лошадях, детишки убегали от матерей, чтобы погладить пони; толстые, с опухшими от ревматизма ногами, уборщицы покупали пирожки, чтобы поужинать ими дома. Приходили сюда подзакусить и моряки со стоявших в порту судов. Ласкары с индийского парохода жевали хлебцы, греясь у печки; фермеры с потертыми чемоданами останавливались, чтобы справиться, как попасть на нужную улицу; мужчины, искавшие женщин, могли получить здесь необходимые сведения. Тут никогда не наступало затишье, жизнь не прекращалась ни на миг.
Тележку Драчуна можно было сравнить с ложей в театре, на сцене которого мужчины и женщины великолепно разыгрывали драматические роли, уготованные им судьбой и обстоятельствами. Они играли жизнь, свою жизнь. Трагедия смешивалась с комедией, подчас сливаясь, а затем приходя в столкновение, - и тогда, как при вспышке магния, было ясно видно, где кончается трагическое и начинается смешное.
В этой драме вы встречались с благородством и с самопожертвованием, с жадностью и с похотью. В ней не было логики и хромала режиссура, подчас она оставалась незаконченной. Но в основе ее, все оправдывая и возвышая, лежала правда. Это была увлекательнейшая драма, смысл которой можно было постичь, лишь находясь на подмостках. Только исполняя в ней какую-то роль, можно было понять, что предшествовало данной сцене, что последует за ней, - только в этом случае вы понимали, что эта сложная постановка отнюдь не нагромождение разрозненных эпизодов и что эпизоды эти все ближе подводят вас к пониманию главной темы - борьбе человека за лучшее будущее.
Участвовать в этом! Быть там! Боже, какой мне достался чудесный удел!
Драма разыгрывалась на фоне мерцающих огней, нарядных витрин, звенящих трамваев, дыма, стлавшегося над тележкой пирожника, ярко пылающей печурки, потока людей, идущих с вокзала и на вокзал.
Каждый вечер я стоял у тележки Драчуна, смотрел на представление драмы, участвовал в нем. Тележка с пирожками стала моим домом.
ГЛАВА 2
Было уже около девяти вечера, когда из здания вокзала вышел молодой человек; он держал в руке чемодан, перетянутый двумя ремнями. Поставив чемодан на рбочи-ну тротуара, он стал осматриваться. На нем был синий костюм из саржи, купленный несколько лет назад, когда нынешний владелец его был помоложе и потоньше. Теперь костюм был ему мал. Ни воротничка, ни галстука на молодом человеке не было.
Нетрудно было догадаться, что он приехал из провинции, и я был уверен, что он сейчас подойдет к тележке с пирожками и попросит рекомендовать ему место для ночлега.
Я не раз видел приезжих, которые, выйдя из вокзала, останавливались и осматривались подобно этому молодому человеку. Все это были провинциалы, не имевшие родственников в городе. Часто их поездка в Мельбурн была вызвана болезнью кого-то из членов семьи, и они приезжали в город, не заказав себе предварительно номер в гостинице.
Я легко мог вообразить, как, готовясь к поездке, они толковали между собой: поедем всего на несколько дней и остановимся в гостинице - там ты сможешь показаться хорошему врачу. И обойдется это недорого.
Гостиница в их представлении была похожа на ту, где они останавливались, когда ездили на еженедельную ярмарку в ближний городок. Когда они обсуждали предстоящую поездку у себя в зарослях, Мельбурн не казался им таким уж большим. Но когда они выходили из вокзала - размеры города приводили их в изумление. Городской шум оглушал их. Высокие здания и улицы, заполненные оживленной толпой, пугали. Прохожие спешили мимо них, не удостаивая взглядом. Все вокруг было странно и необычно, и они чувствовали себя потерянными. И вот в эту минуту в поле их зрения попадала тележка с пирожками.
- Давай-ка спросим его, - вероятно, говорил приезжий своим спутникам, и, спотыкаясь под тяжестью чемоданов и со страхом посматривая на проносящиеся мимо автомобили и звенящие трамваи, они пересекали улицу.
Я говорил со многими из них. Они неизменно вызывали у меня чувство жалости. Драчун никогда не проявлял интереса к тем, кто приезжал с женой. Такой человек уже не был беззащитным. Драчуна интересовал лишь одинокий провинциал. Он таил в себе немало возможностей; прежде всего, у него обычно водились деньги. Приезжие парочки Драчун предоставлял мне; я знал, какая гостиница им нужна, и направлял их по соответствующему адресу.
Молодой человек, о котором шла речь выше, несколько минут осматривался, прежде чем перейти улицу. Затем он купил пирожок у Драчуна, который решил, что это обыкновенный работяга и внимания не заслуживает. Стоя рядом со мной, приезжий жевал пирожок, видимо раздумывая, что ему делать дальше.
- Надолго к нам? - спросил я,
- Сам не знаю, - ответил он. - Хотел бы, черт возьми, поскорей выбраться отсюда.
- А чем занимаешься?
- На лесопилке работаю. Около Мэрисвилля.
Слово "Мэрисвилль" неизменно навевало мне воспоминание о ясеневых рощах, о деревьях с верхушками, уходящими в туманную высь, с мощными стволами, вдоль которых полосками свисает кора.
