Я восседал на высокой табуретке у самой стойки, стакан имбирного пива стоял передо мной; я всегда сидел в баре - слишком уж тяжело стоять на костылях и держать в руке стакан. Большинство посетителей, получив наполненные стаканы, спокойно отходили от стойки, чтобы очистить место следующим, но все они, как должное, принимали то, что я продолжаю сидеть.
Мясник грубо толкнул меня, так, что я чуть не слетел с табуретки.
- А ну, подвинься! - гаркнул он.
В испуге я повернул к нему голову и увидел лицо, поразившее меня холодным злобным выражением. Мои костыли были прислонены к стойке, я потянулся за ними и вдруг почувствовал на своем плече тяжелую руку. Рядом со мной стоял Малыш Борк. С высоты своего огромного роста он посмотрел на Мясника и негромко сказал:
- Этот парень как сидел, так и будет сидеть! Никому своего места он не уступит!
Мясник вздрогнул, на миг я увидел в его глазах трусливое выражение. Он остановился, неуверенно поглядел на Малыша, потом дотянулся до стойки и торопливо поставил стаканы. Малыш подождал, пока стаканы были налиты, и Мясник вернулся к своим спутникам.
Я почувствовал, что не могу больше оставаться в баре. То, что кому-то пришлось меня защищать, показалось мне унизительным. Я сам должен был дать отпор подлецу, а там - будь что будет, - думал я. Ведь принимая чье-то заступничество, я с каждым разом делаюсь все больше и больше беспомощным.
Когда же я сам смогу постоять за себя? Когда же?
Когда?
Позднее мы с Артуром сидели в гостиной и пили стакан за стаканом имбирное пиво за счет букмекера, праздновавшего удачный день на скачках. Кругом смеялись и пели, одна из девушек танцевала между столиками испанский танец.
Мясник и его спутники сидели неподалеку. Они пили, заговаривали с проходящими девушками, приглашая их за свой столик. Неудачи обозлили их, и они стали вести себя вызывающе.
Мясник несколько раз бросал недобрые взгляды в мою сторону, шептал что-то своим собутыльникам, и те, в свою очередь, поглядывали на меня.
Вдруг Артур встал и перешел к столу, за которым сидел Малыш Борк. По-видимому, ему нужно было сообщить Малышу что-то очень важное и имеющее отношение к Мяснику, потому что Малыш время от времени бросал на того пронзительный взгляд.
Мясник встал из-за стола и собрал стаканы. Чтобы попасть к окошечку бара, ему не нужно было проходить мимо меня, но он вдруг свернул и двинулся прямо ко мне. Остановился, впился в меня взглядом, схватил мой пустой стакан, понюхал и презрительно сунул его мне под нос.
- Водичка, а? Денежки зарабатываешь, сукин сын? Прикарманиваешь разницу! Двинуть бы тебя как следует!
И он направился к бару. Я остолбенел, только через минуту значение его слов дошло до меня и обожгло; страшная ярость охватила меня. Я почувствовал потребность ударить этого человека, швырнуть его на пол. Но тут же мучительное сознание своей физической немощности, невозможности справиться с ним овладело мной.
Я поднял голову. Надо мной наклонился Артур.
- Иди спать, Алан.
- Ты слышал?..
- Я слышал. Иди спать.
- Почему это? Я... я...
- Послушай, я прошу тебя. Эта сволочь не отстанет от тебя. Прошу тебя. Иди.
- Ладно, - смирился я, - ладно. Видно, такая уж моя проклятая судьба вечно спать отправляться.
Артур проводил меня взглядом, лицо его было бледнее обычного, сжатые кулаки тяжело опирались на стол.
Я почитал немного, стараясь отвлечься, потом уснул.
Когда на следующее утро я проснулся, Артур уже был одет. Я взглянул на него сонными глазами, довольный тем, что могу еще часок полежать. Артур разглядывал свое лицо в зеркале, стоявшем на комоде. Он хмурился, ощупывал щеки, потрогал шею и затем открыл рот и стал двигать челюстью из стороны в сторону. Я решил, что он собирается бриться. Но он, взглянув на часы, торопливо пошел в кухню; я слышал, как он разговаривал там со Стрелком.
И вдруг я вспомнил вчерашний случай, и ужас охватил меня. Я скорчился в постели, зарылся лицом в подушку, без конца повторяя: "Сволочь, сволочь!" Потом сбросил одеяло и стал быстро одеваться.
Когда я вошел в кухню, там был только Стрелок. Он всегда вставал очень рано, чтобы растопить плиту и подать чай постояльцам. Стрелок был в веселом настроении, я налил себе чаю и приготовился слушать.
- Ну, что ты теперь скажешь про Артура?
- Про Артура? А что? Что он сделал?
- Да разве он тебе не сказал?
- Нет. Что?
- Черт подери! Так ты ничего не знаешь! - Стрелок явно был доволен тем, что на его долю выпало первым рассказать мне волнующую историю. По лицу его было видно, что он намерен извлечь из этого максимум удовольствия.
- Ну давай, - торопил я его.
- Помнишь вчерашнего типа - ну, этого Мясника, который назвал тебя сукиным сыном? Он - гангстер, из некрупных, так, мелочь. Я его знаю. Стрелок от удовольствия потер руки. - Это, брат, получилось здорово! Вот послушай. Как только ты ушел, Артур подходит к нему... вот так... смотри...
Стрелок в несколько шагов пересек кухню и остановился прямо передо мной. Глаза его сузились, голос звучал холодно и твердо: "Ты только что назвал моего друга сукиным сыном. Может, и меня так назовешь?"
Стрелок улыбнулся, довольный произведенным впечатлением, и быстро заговорил:
- Мясник поворачивается, вскакивает и делает шаг назад; но тут он видит, что его дружок - рыжий, который с ним сидел, - тоже вскочил, и на душе у него вроде бы веселее стало. "И назову! - говорит он, а сам так и рыщет глазами - есть еще кто с Артуром или нет? - Эй ты - сукин сын!" - и становится в позу, чтобы стукнуть Артура как следует. Да только того врасплох не захватишь.
"Так и запишем, - говорит Артур. - А теперь выйдем-ка во двор, я хочу пощупать, крепкий ли хрящ сидит в твоем жирном носу, пока ты снова не сунул его куда не следует".
- Артур это умеет, - сказал Стрелок с чувством, как бы в назидание себе. - Ты еще драться начать не успел, а он уже тебя так раздразнит, что ты себя от злости не помнишь.
- Теперь уж черед Рыжего, - продолжал Стрелок. - Это его работа - свою шею вместо Мясника подставлять. Он застегивает пиджак и говорить Артуру: "В морду схлопотать захотелось? Это мы можем!"
