— Полагаю, вы не боитесь, что моя магия заразит вас во время танца, лорд Аллард?

Смеясь, он протянул руку.

— Нет. Могу я пригласить вас на танец, леди Виктория?

Она обвила рукой изгиб его локтя.

— Буду этому рада, сэр, — хоть они использовали манеры, словно только познакомились, за этим они бурлили от радости.

Аллард повел ее в тихий угол зала.

— Это чудесно! Мы ехали сюда, и я думал, как обидно, что тебя не будет в доме твоего брата.

— Моя сестра переместила свадьбу сюда, чтобы я могла приехать, — объяснила Тори. — Я получила письмо, когда ты уже уехал. Я не ожидала тебя увидеть. Разве твоя семья не в Ворцестершире?

— Да, но Лейтон-плейс прямо на границе. Кемпертон-холл в паре милях езды. Ближе, если ехать напрямик, — музыканты начали следующую мелодию. Они встали к четырем другим парам. — Мы не можем тут говорить, — тихо сказал Аллард. — Но после Дня подарков я могу взять тебя с собой в Кемпертон-холл? Я хотел бы показать тебе поместье.

— Хотелось бы, — она заняла место рядом с ним и сказала с улыбкой. — После этого будет главный танец ужина.

— Тогда я занимаю и его, — прошептал он с теплым взглядом.

Это был не такой первый бал, какой она ожидала. Он был намного лучше.

ГЛАВА 8

В день Рождества было темно, сыро и холодно. Синтия лежала на спине и мрачно смотрела на трещину в потолке. Ее спальня была тусклой в перламутровой серости зимнего дня. Холодный ветер с канала гремел ставнями. Она должна была подняться и добавить угла в огонь или хотя бы укутаться в одеяло, но не было желания.

Это было ее третье Рождество в Лэкленде. Худшее. В школе осталось мало девочек, среди них не было подруг. В первый день, когда школа опустела, она пришла в трапезную на завтрак, пошла к столу, где были другие ученицы.

Как только она коснулась стула, другие девочки встали группой, резко повернулись и ушли к другому столу так слажено, словно продумали это заранее. Синтия охнула от унижения. Жаль, что Тори не осталась! Все любили Тори. Если бы она была с Синтией, никто не ушел бы.

Той ночью она взяла дурацкий пудинг Тори и понесла в Лабиринт. Она надеялась, что там будет хоть кто-то из Нерегуляров. Даже маги из деревни, которых она едва знала, были лучше, чем ничего. Ее уважали среди Нерегуляров за то, что она сделала по другую сторону зеркала Мерлина.

Но комната и туннели были пустыми, там разносилось эхо, как в гробнице. Синтия оставила пудинг на столе с запиской, чтобы им угощались все, кто хотел. Глупый пудинг, наверное, пролежит там, пока все не вернутся с каникул. Рождественские пудинги не только были формой, размером и плотностью похожи на пушечные ядра, у них была схожей и выносливость.

Даже без подогрева пудинг пах очень вкусно, манил пряностями, сухофруктами и бренди. Но рождественские пудинги не ели в одиночку, а Синтия не хотела делиться им с девочками, которые так от нее отвернулись.

Делать в Лэкленде во время каникул было нечего. Из учителей девочек осталась только гадкая мисс Маклин. Синтия взяла в трапезную книгу, чтобы было не так одиноко. Она смогла найти только жуткий сборник проповедей, но она хоть могла сделать вид, что читает.

Она коротала дни за вышивкой и прогулками по просторным землям. Как-то она стояла на краю утеса и смотрела на бушующие волны Ла-Манша внизу. Если она упадет, по ней будут скучать? У Тори будет вся комната, наверное, она обрадуется.

Синтия отвернулась и напомнила себе, что за каналом скрывался Наполеон, как голодный зверь, желающий вторгнуться в Англию. Если мелкий тиран хотел, пусть попробует пройти мимо нее. В ее настроении сейчас она могла уничтожить любое количество глупых тиранов.

Порой она подумывала уйти из школы по Лабиринту, но куда податься? Деревня была маленькой, и никто из Нерегуляров оттуда не был ей друзьями.

Там был Джей Рейнфорд. Она работала с ним близко в погодной бригаде, потому что они были сильными магами погоды, но он раздражал сильнее всех парней. И все же они хоть немного дружили. У нее еще не было друзей среди юношей.

Рождество началось с долгой скучной службы в часовне, где у Синтии была целая скамья для нее. А потом был сносный обед, но у нее не было аппетита. Теперь все девочки собрались для праздника в одной из спален. Они обсуждали сладости, которыми они делились с хорошим хересом и бренди, и Синтия это слышала.

Она надеялась, что они подавятся орехами!

Было так темно, что она едва видела трещину на потолке. Дрожа от холода, Синтия села и свесила ноги с кровати. Она не изучала магию очага, ведь она была вульгарной, но холод заставлял передумать.

Синтия сосредоточилась на углах в мелком камине, представляя, как они горят жарче и ярче. Угли чуть засияли, но не могли согреть комнату. Нужно было добавить их.

Она добавила горсть угля, и кто-то постучал в дверь. Она не ответила. Наверное, одна из глупых девчонок пришла изобразить щедрость в честь праздника. Синтии это не требовалось.

Дверь открылась. Она заметила движение краем глаза и оглянулась. Мужчина! Она вскочила на ноги, дико размышляя, какой магией его прогнать.

Мужчина прошел в комнату. Джек Рейнфорд, высокий и широкоплечий, в тяжелом плаще, светлые волосы сияли в свете огня. Ужасно красивый, как всегда.

— Что ты тут делаешь! — завопила она. — Мальчика нельзя в школу девочек! Ни за что!

Он улыбнулся своей привычной раздражающей улыбкой.

— Никто не заметит, — он открыл кулак и показал гладкий камешек. — Я принес камень беззвучия, чтобы меня не увидели, но он мне не нужен. Твоя репутация сохранена.

— Но я против! Убирайся из моей комнаты!

— Я уйду, — сказал он с хитрой улыбкой. — Но ты пойдешь со мной.

— Ты сошел с ума, — решила она. — У тебя всегда было плохо с этим, а теперь ты сошел с ума. Зачем мне уходить с тобой из школы?

— Для хорошего рождественского ужина в приятной компании, — сказал он. — Нам нужно попасть в мой дом ко времени, когда будет готов гусь.

— У меня уже был ужин, — рявкнула она. — Его подали ученикам обеих школ, и это был лучший ужин в аббатстве за год.

Он вскинул брови.

— Не лучшая похвала.

Правда. Она едко сказала:

— Я не могу принять приглашение от мужчины.

— Пригласила моя мама. Я — ее гонец, — он тепло улыбнулся, разбивая сопротивление. — Я обещаю, наш ужин куда вкуснее того, что был тут. Мы закончим чудесным сливовым пудингом, который ты оставила в Лабиринте.

Она нахмурилась.

— Зачем ты был в Лабиринте, если нет занятий?

— Я проверяю раз в несколько дней, не прислал ли что-нибудь Ник Рейнфорд. Его жизнь куда интереснее моей, — Джек немного завидовал. Можно подумать, посреди жуткой войны было интересно!

Джек нахмурился.

— Я переживаю. От Ника не было посланий уже две недели. Невольно думаешь…

Синтия поежилась, вспоминая жуткий рев выстрелов с обеих сторон. Лэкленд был на краю канала, и это место легко могли обстрелять с воздуха или воды. Она представила, как бомба нацистов падает на дом Рейнфордов. Вся семья погибла бы.

Ей нравились Рейнфорды, хоть они были простолюдинами. Миссис Рейнфорд и Полли были гостеприимными, и Ник раздражал меньше Джека.

— Уверена, они в порядке, — сказала она, стараясь убедить себя. — Он, наверное, просто занят и не может добраться до аббатства.

— Наверное, ты права, — сказал Джек. — Но если от него не будет послания еще две недели, я пойду сквозь зеркало, чтобы узнать, в порядке ли они.

Синтия потрясенно спросила:

— Ты можешь пройти без помощи Тори?

— Ник пришел сюда сам. Думаю, я смогу пройти. Наверное, — он сменил тему. — Идем. Гусь ждет.

— Зачем мне второй ужин? — но она хотела. Она почти не поела в трапезной, а печенье Тори закончилось уже давно.

— Потому что аббатство скучное в праздник. Еще день или два, и ты полезешь на стену, — он улыбнулся. — Это, конечно, в стиле леди. Мама думает, что, раз пудинг твой, тебе нужно его попробовать.