- Так ты не узнал меня! Я Элия, дочь Знающего тень.

Будто громом грянуло это имя в маленькой комнате. У Лайвена даже зазвенело в ушах.

- Боже, - пробормотал он, - Но ведь тебе было тогда... было одиннадцать лет. И... Ты тоже очень переменилась.

- Да, наверное, - она улыбнулась, - Мне говорили, что я кое-чему научилась, - она взяла со стола зажигалку, повертела ее в руках. - Здесь все такое не настоящее.

Зажигалка растаяла, как кусок льда на огне и стекла с ее ладони струйкой чистой воды.

- Я собственно не это имел в виду, - сказал Лайвен несколько озадаченно. Я, вообще-то, вот что хотел спросить: зачем ты меня искала?

Она снова посерьезнела.

- Ты должен остановить моего отца.

Он ждал такого ответа, но все же спросил:

- Почему?

Она помедлила.

- Ты - потому что этого больше не сможет сделать ни кто. Должен - потому что ты дал Слово. Остановить - потому что если ты этого не сделаешь, повториться эра Мечей. Я объяснила тебе все?

Лайвен кивнул.

- Куда уж больше, - проворчал он.

- Так сказал Видящий мир, когда я спросила его так же. Он знал, что ты тоже спросишь.

Конечно, подумал Лайвен. На то он и Видящий. Он знал, что я спрошу, и как мне ответить. И уж, наверное, знал мой ответ... Хотел бы я сам узнать его сейчас.

- Кто вступил в союз твоего отца? - спросил он.

- Я не знаю, - она покачала головой.

- Чем будет скреплен этот союз?

- Не знаю. Даже Видящий мир видит не все.

- С чего ты вообще решила, что твой отец собирает союз Сильных?

- Я поняла. Он говорил с Тенью.

- Сколько раз? - быстро спросил Лайвен.

Она снова только покачала головой.

- Я знаю, ты всегда хотел, что бы отец забыл свое опасное знание. Ты боялся, что когда нибудь он не сможет вовремя остановиться, и тогда он взял с тебя слово, что если это случится, ты придешь и убьешь его, пока он не сделал чего нибудь страшного. Теперь это случилось, и ты должен соблюдать закон Слова.

- Да, - согласился Лайвен, - только вся беда в том, девочка моя, что здесь закон слова не действует.

Он посидел, с минуту опустив голову на руки. Она молча ждала. Она не верила, что так бывает.

Лайвен резко поднялся.

- Идем, - сказал он обыкновенным голосом. - Дождь говоришь там у вас, надо плащ взять.

Они вступили в серый холодный осенний день, под плотные кроны молодых сосен, и мягко пружинящий ковер хвои лег под ноги. Лайвен вдохнул полной грудью и улыбнулся. Да, здесь все было в порядке. Был чистый воздух с едва ощутимым привкусом тумана, была мокрая хвоя, пьянящая своим терпким запахом, был тихий шорох дождя в ветвях и была тишина - тишина осеннего леса, в которой так много неповторимых звуков, реальная до боли в этом реальном до боли мире.

Лайвен неторопливо подошел к ближайшему дереву, осторожно потрогал сырую кору, провел по ней ладонью. Потом поднял вверх лицо с закрытыми глазами, ощутил несколько капель и сильно потер его руками.

- Черт возьми, - проговорил он, - и это все я когда-то оставил.

- Здесь все теперь не так, как было, когда ты уходил, - сказала Элия.

- Почему?

- Разве ты не видишь? Земля чувствует беду. И лес чувствует беду, и небо тоже. Как ты можешь не видеть этого? Весь наш Мир чувствует беду.

- Я ни чего не вижу, - Лайвен вздохнул. - Я слишком долго здесь не был.

- Это ни чего, - просто сказала она. - Ведь теперь ты снова здесь.

- Да, я здесь, - повторил Лайвен. Он повернулся к дереву спиной и вдруг выкрикнул, что было силы: - Эй, лес! Это говорю я - Повелитель грядущего! Я вернулся, и пусть об этом знает весь Мир! Я вернулся, что бы сдержать свое Слово, и я сдержу его, или потеряю свое имя! - Он сделал резкое движение рукой в сторону висящего в воздухе в десяти шагах от него прохода, через который еще была видна полупрозрачная прихожая его тесной квартиры.

И проход треснул, и опал множеством осколков беззвучно и медленно, как опадает разбитое в воде зеркало. И не осталось ни чего, ни в воздухе, ни на мокрой лесной подстилке...

Только вдруг дунул невесть откуда взявшейся ветерок, и дождь на мгновение зашумел сильнее... Или это сосны шевельнули своими кронами и стряхнули вниз лишнюю воду.

- Хорошо, - сказала Элия, - А теперь поехали к тебе в замок.

- Ко мне в замок? - переспросил Лайвен и тут же спохватился. - Да, ко мне в замок. Где мы находимся? Нет, подожди, я сам.

- Ты как маленький ребенок, - сказала она, - Но я тебя понимаю.

Она повернулась к нему спиной, подняла перед собой руку с раскрытой ладонью. Где-то рядом мягко ударили по опавшей хвое копыта, и из-за деревьев послышалось радостное ржание.

- Вот эта белая - моя, - сказала Элия с гордостью. - Я зову ее Птицей. А этого коня ты узнаешь?

- Узнаю, - сказал Лайвен.

Он шагнул вперед и протянул к коню руку. Тот радостно всхрапнул, переступил копытами и потянулся мордой к ладони.

- От куда же ты здесь взялся, дружище, после стольких лет? - спросил Лайвен, трепля его за гриву.

- Мы сохранили его для тебя, - пояснила Элия, - Он спал все это время. Сначала отец думал, что ты скоро вернешься, а когда он заговорил с Тенью, я сама стала следить за твоим Крылатым.

- Спасибо, - сказал Лайвен, - Теперь бы еще вспомнить, как держаться в седле.

Элия озорно улыбнулась и легко вскочила на свою Птицу.

- Ты уже знаешь, куда нам ехать? - спросила она, расправив плащ.

- Да, я вспомнил, - пробурчал Лайвен, взбираясь в седло, - Мой старый замок вон в той стороне, но где-то тут должна быть проезжая тропинка, так что поедем мы сюда, - он показал рукой. Крылатый под ним нетерпеливо переступал ногами и удивленно косил глазом. Для него не было этих восьми лет разлуки, и он помнил на себе совсем другого наездника.

- Тропинка? - удивилась Элия, трогая поводья, - Ты хорошо это помнишь? Сегодня утром, когда я искала твой проход, мы с Птицей пробирались сюда глухим лесом.

Лайвен рассмеялся.

- Нет, Элия, девочка моя, эту тропинку я помню хорошо. По ней я выезжал из нашего Мира. И именно по ней я сейчас собираюсь въехать обратно.

Она пожала плечами и послушно направила свою лошадь вслед за Крылатым.

На тропинку выехали довольно быстро, и Лайвен сразу не задумываясь больше, свернул в нужную сторону. Это была старая тропа, узкая, обросшая по сторонам высоким развесистым кустарником. Было видно, что ею давно не пользовались. Много лет она зарастала сорной травой, ее засыпала хвоя и осенние листья, сломанные зимними ветрами ветки, и теперь все это скрывало землю, и теперь тропу можно было узнать только по окаймлявшим ее кустам. Ехать рядом не было ни какой возможности, и разговор утих. Только мерно шумел редкий дождь, и глухо стучали по мягкой подстилке копыта.

Лайвен не торопился. Крылатый прекрасно помнил дорогу и Лайвен почти не управлял им и не подгонял. Он вдруг подумал, что должен выглядеть довольно нелепо в своей полицейской форме под плащом, которую даже и не подумал снять. Слишком поспешно и неожиданно пришло к нему решение вернуться, словно кинулся с головой в холодную воду.

Будет забавно, подумал он, если меня не узнают собственные сторожа. Если конечно не разбрелись они еще по свету искать новых хозяев...

Додумать эту мысль до конца Лайвен не успел. В кустах справа оглушительно затрещало, в воздух брызнули пожелтевшие листья и сломанные ветви. Глухой рев прокатился по лесу, и на тропу ломая и расшвыривая в стороны кусты, выступило что-то большое и мохнатое, могучее, уверенное в своем превосходстве. Выперло, громко сопя и взрыкивая, и встало прочно, загородив дорогу, с намерением стоять так хоть до скончания веков и не пускать случайных путников дальше, а при надобности и разделаться с ними.

Крылатый встал как вкопанный, прядонул ушами, попятился, было, но тут же, узнав, успокоился. Элия позади негромко вскрикнула, послышался дробный перестук копыт и ржание. Видимо она с трудом справлялась со своей Птицей.