- Брат, не накручивай себя! Ты ведь был занят.

- Это не оправдывает того, что я чего-то тебе не рассказывал! – простонал я. – На крови все-таки клялись…

- Ой, перестань, – отмахнулся мой друг. – Клятвы нашей ты не нарушаешь. Мы ведь клялись, что у нас никогда не будет секретов друг от друга, а секрет – это то, о чем ты намеренно не рассказываешь.

- Да, я, действительно, не хотел ничего от тебя скрывать, – согласился я. – И все же скрыл.

- Что ж, у тебя не было времени, – пожал плечами Энрике.

- Ага, – вздохнул я. – Вот именно это меня и добивает. У меня не было времени на своего лучшего друга!

- Да хватит! – рассмеялся Энрике, потрепав меня по плечу. – А то ты уже сам на себя не похож! Ну, подумаешь, стал немного меньше мне дове…

- Чего?! – возмутился я, выпрямившись в мгновение ока. – Меньше доверять?! Ты сам-то себя слышишь?! Рике, да я доверяю тебе, как себе! Что-что, а это никогда не изменится! Шесть лет дружбы – это раз! Клятва на крови – это два! Ты знаешь меня лучше, чем я сам себя знаю, и наоборот – это три! Ты мне, как брат – это четыре! Мне продолжать, или сам домыслишь?!

-Сам, сам! – рассмеялся Энрике.

- Вот и хорошо, – кивнул я. – А то он еще в моем доверии сомневается…

Мы помолчали несколько секунд. Я жутко злился. Он считает, что мое доверие ослабло?! Да никогда в жизни! Что ж, зато чувство вины ушло… Минутку! Кажется, я понял!

- Ты ведь специально спросил про доверие?! – прищурился я. – Чтобы я перестал себя терзать, да?!

- Не понимаю, о чем ты? – с улыбкой пожал плечами Энрике.

Тем не менее, опираясь на шесть лет дружбы, я мгновенно определил, что тот лукавит, поэтому в шутку погрозил ему пальцем со словами:

- Ты мне это брось! Не первый год тебя знаю!

Энрике вздохнул, помолчал пару секунд, а потом заглянул мне в глаза и горячо заговорил:

- Да?! А что мне оставалось?! Смотреть, как ты тут занимаешься самобичеванием, сознавая, что ничем не могу тебе помочь?! Несмотря ни на что, я всегда буду считать тебя таким же братом, как Деметрио. Поэтому для меня убийственны, как его, так и твои мучения, Федо!

- Знаю, – твердо произнес я, коснувшись его плеча.

- Хочешь мне что-то рассказать? – спросил Энрике после небольшой паузы, как всегда, поняв меня без слов.

Вместо ответа я откинулся на спинку дивана и закрыл руками лицо. Нет, конечно же, я хотел все рассказать другу. Просто воспоминания о вчерашнем вечере вызывали во мне боль.

- Что такое? – испугался мой друг. – Я что-то…

- Нет, все в порядке, – возразил я. – Просто слегка захлестнуло…

- Угу, слегка, – саркастически фыркнул Энрике. – Совсем слегка.

- Ладно, ладно, сильно захлестнуло! – сдался я. – Так ты хочешь узнать, что все-таки произошло?

- Ну, еще бы! – кивнул мой друг.

Я выпрямился и начал рассказ, уставившись в одну точку перед собой. Я поведал, для начала, о том, что больше остального тревожило меня. То есть, о вчерашней сцене очередного недопоцелуя.

- Итак, я отвернулся, чтобы Виолетта могла поцеловать меня в щеку, куда, очевидно, изначально и хотела чмокнуть, – заключил я. – Это был единственный способ спасти нашу дружбу. Правда, больно было – жуть.

- Подожди, – нахмурился Энрике. – Я не совсем понял. Кто из вас первым потянулся?

- Она, – признался я. – Но мне от этого не легче…

- Да почему? – недоумевал Энрике. – Нет, я помню, что раньше Виолетта вовсе не любила тебя, но где гарантия, что чувство не возникло у нее сейчас?

- Сдурел? – фыркнул я. – Да невозможно это! Невозможно – и все тут!

- Почему? – не унимался Энрике.

- Да хотя бы потому, что сегодня утром она предложила мне об этой сцене забыть! – воскликнул я.

- Ну, брат, это – вполне нормальное явление после того, как ты отвернулся, – рассмеялся мой друг. – Ты мне лучше вот, что скажи: неужели, за все это время, Виолетта ни разу не пыталась тебя поцеловать? И неужели она никогда не вела себя странно?

Последним вопросом он выбил меня из колеи. Да, я не раз замечал несколько необычное поведение Виолетты. Все эти интонации, взгляды, в которых я не мог определить каких-то чувств… Нет, нужно рассказать Энрике все. Может, что и посоветует.

Я вздохнул и начал историю, поведав другу абсолютно обо всем. То есть, обо всем, что произошло после того, как я приехал в Буэнос-Айрес на лето. О том, что было до этого, он, конечно, и так знал. И, ясное дело, я умолчал о тайнах самой Виолетты. Если бы речь шла о моих секретах, я рассказал бы все ему, не колеблясь ни секунды. Но это касается Виолетты. Я буду молчать даже под пыткой.

Впрочем, и сам Энрике, похоже, все прекрасно понимал, поэтому не стал задавать лишних вопросов. Конечно, кому, как не ему знать о секретах друзей. Ведь ни одно слово из наших с ним разговоров ни разу не вышли за пределы комнат, в которых произносились.

Мой друг от души посмеялся, когда я рассказал ему о побоище в сквере.

- А я еще, дурак, думал, кто это так отделал местных пивососов! – веселился он. – Да, брат, ты определенно оставил в Риме память о себе!

- Ученик превзошел своего учителя? – поддразнил я, но тут же продолжил рассказ, переходя к тому, что почувствовал, когда Виолетта обрабатывала мою разбитую физиономию.

- Подожди, – нахмурился Энрике, когда я закончил описывать те невероятные ощущения. – А сама Виолетта? Она как отреагировала на вашу близость? Ты не засек с ее стороны сопротивления?

- Вообще, нет, – покачал головой я, – но ведь у нее таких чувств явно не было. Я так думаю, она и сама не поняла, что чуть было не произошло.

- Может, это так, а может, и нет, – урезонил меня Энрике. – В любом случае, ты не можешь читать чувств Виолетты. Кто знает, вдруг она…

- Что – она?! – взорвался я. – Влюблена в меня?! Повторяю тебе: это невозможно! Чудес не бывает! Откуда у Виолетты возьмутся чувства ко мне, если еще несколько месяцев назад их не было?! Не из воздуха же, в самом деле!

- Не из воздуха, – спокойно согласился мой друг. – Из твоей любви.

- Чего? – опешил я. – При чем здесь это?

- Ну, смотри, – начал объяснять Энрике, сев на диван по-турецки так, чтобы оказаться повернутым ко мне всем корпусом. – Ты все время был рядом. Ты оберегал ее. Она ощущала твою любовь каждую минуту и, возможно, постепенно в ее сердце зародилось ответное чувство.

Я прикрыл глаза. Господи, да что они все заладили про любовь Виолетты ко мне?! Сначала Герман, теперь мой же лучший друг! А самое обидное – в словах Энрике присутствует логика. Вдруг он прав? Хотя, это бред, абсурд… А если не бред? Если… Так, надежда, сидеть!

Безнадежность сложившейся ситуации ударила по моим хрупким нервам. Я не могу спокойно находиться рядом с Виолеттой, но и без нее тоже не могу. И надежда все время пытается расцветать… Пресекать ее приходится почти постоянно, а это так больно… Вот, как сейчас, например. Ладно, хватит. Пора прекратить эту бесполезную дискуссию. Виолетта не сможет меня полюбить! Никогда! Я должен зарубить это себе на носу!

- Проехали, – уклончиво произнес я, неосознанно повторив позу Энрике так, чтобы мы смотрели друг другу в глаза. – Так тебе интересно, что было дальше?

- Валяй, – подбодрил меня тот.

И я продолжил рассказ, описывая в подробностях все свои чувства, но и о деталях тоже не забывая. Мой друг побелел, как полотно, когда я рассказал ему о стычке с пумой. Выслушав описание сражения до конца, он с ужасом в голосе произнес:

- Ничего себе! Не знай я тебя, как облупленного, мог бы решить, что ты шутишь! Так что же это получается – мы тебя чуть не потеряли?!

- Кто это – вы? – опешил я.

- Ну, в смысле, мы с Деметрио и Росанной, – пояснил Энрике. – Ты для нас – брат, никогда не забывай об этом. И, может быть, объяснишь, почему ничего мне не сказал?! Почему не позвонил, когда пришел в себя?!

- А смысл? – пожал плечами я. – Вы бы только перепугались до чертиков. Мне не хотелось вас напрягать.

- Что значит – «не хотелось напрягать»?! – возмутился мой друг. – Да ты ДОЛЖЕН БЫЛ напрячь! Сколько раз я тебе доказывал, что всегда приду на помощь?! Даже если бы я сам не смог приехать, прислал бы ту же Росанну. Но нет – ты позвонил лишь своим кузенам, которые всегда над тобой издевались, не говоря уже о том кошмаре на турниках!