— Что-то случилось? — напряглась я. — Кому ты звонил?

— Росанне, — ответил мой муж, не поднимая головы. — Но не дозвонился.

— Может, она уже спит?

— Возможно. Но у меня плохое предчувствие.

— Почему?

— Сегодня в аэропорту Игнассио очень странно себя повел. Они с Росанной сошли с самолета, но, завидев меня, муженек схватил ее за руку и увел прочь прежде, чем я успел пробиться к ним сквозь толпу. Причем, судя по всему, Росанна с ним идти явно не хотела. И вот, теперь я думаю, что этот ублюдок делает с моей сестрой…

Он вздохнул так, что сердце у меня сжалось. Я не выносила, когда ему было плохо. Больше всего на свете я боялась потерять мужа или детей. И в такие моменты мне почему-то казалось, что я еще на шаг приближаюсь к этой роковой минуте. Нет! Его нужно утешить! Немедленно! Я быстро подошла, присела на колени у ног Федерико, взяла его за руки и горячо заговорила:

— Не волнуйся, милый! Я уверена, что все, на самом деле, не так страшно! Мало ли, вдруг они просто поссорились, а Игнассио увел Росанну от тебя, чтобы у нее не было возможности рассказать! А сейчас, скорее всего, ты не дозвонился, потому что эти двое мирятся. Во всех смыслах.

Муж посмотрел мне в лицо и даже улыбнулся. Ох, кажется, на этот раз, я сумела ему помочь! Слава Богу!

— Не сиди на полу, — сказал Федерико. — Простудишься.

— Должна же я был что-то сделать, чтобы привлечь твое внимание, — пожала я плечами.

— Ты могла бы просто сесть мне на колени, — чуть усмехнулся мой муж.

— Имей в виду, — игриво сказала я, — ты сам это предложил.

С этими словами, я поднялась с пола, но уже через мгновение забралась Федерико на колени так, чтобы сидеть на нем верхом и прижиматься промежностью к его мгновенно возникшей эрекции.

— Ах ты развратница! — захихикал мой муж, обняв меня крепче и прижав к себе.

— Может быть, — согласилась я. — Но развратница только твоя! Ты запер дверь?

Федерико просто кивнул в ответ, а через мгновение припал к моим губам в страстном поцелуе. Я ответила, впустила его язык и параллельно начала расстегивать пуговицы на рубашке мужа. Вновь стало жарко, словно мы спустились в Ад. Но, если там так же приятно горячо, я хочу в это пекло! Вместе с Федерико. Быстро справившись со всеми пуговицами, я запустила руки под рубашку, чтобы обвести контуры тела любимого на все времена мужчины, и с удовольствием начала теребить курчавые волосы на его груди. О, как мне нравились эти ощущения! Затем, мои руки скользнули вниз, обведя каждый аккуратный кубик пресса и пройдясь вдоль кромки ремня. Федерико застонал, не разрывая поцелуя. Я сильнее прижалась к его эрекции. Мне нравилось сознавать, что я, даже спустя семь лет, так его возбуждаю…

Руки мои скользнули обратно, к его плечам. Поняв, что я собираюсь сделать, Федерико отклонился на мгновение, позволил сбросить с себя рубашку и снова крепко обхватил. Затем, он перешел поцелуями к шее, плечам, ключицам. Ах! Горячо! И так прекрасно, что я начала тихо стонать. Одну за другой, Федерико стянул с моих плеч бретельки пеньюара, и гладкая атласная ткань скользнула вниз, освободив грудь. А дальше мой муж, конечно, знал, что надо делать. Он провел дорожку нежных поцелуев от одного соска к другому, а сами соски, при этом, обвел языком. Я запрокинула голову и застонала громче. Конечно, после кормления грудью троих детей эти места уже не были так чувствительны, как до первой беременности, но прикосновения Федерико по-прежнему отзывались сладкой судорогой где-то в недрах живота.

Возбуждение достигло высшей точки, и я на секунду соскочила с колен мужа. Сбросив пеньюар окончательно, я начала возиться с джинсами Федерико, пока, наконец, не стянула их, а потом — носки и боксеры. Ах! Я столько раз видела его обнаженным, но до сих пор говорю себе: он прекрасен. И только мой! Тут Федерико сам вскочил на ноги, крепко обхватив меня за бедра. Я, не медля, обвила ногами его талию, снова упершись в эрекцию мужа. Секунда — и мы упали на кровать уже в правильном положении, снова соединив губы в неистовом поцелуе. Приоткрыв рот, я позволила нашим языкам встретиться в танце, а затем, выпрямила ноги, чтобы Федерико мог стянуть с меня трусики. Сдвинувшись чуть в сторону, мой муж перевернулся так, чтобы я оказалась под ним, и мгновенно освободил меня от последней детали одежды. Я уже трепетала от желания, но Федерико все равно положил руку на средоточие моей женственности, дабы убедиться, достаточно ли я возбуждена, и заодно еще меня помучить. Он всегда доводил меня до исступления прежде, чем действовать. И мне это нравилось.

Вот и сейчас, рука Федерико погладила мою мокрую промежность, а затем, палец нежно надавил на чувствительную плоть. Я застонала. Муж оставил в покое мои губы, проводя дорожку поцелуев от мочки уха вниз, к шее. Ему нравились мои стоны и прерывистое дыхание. Мы не боялись, что нас услышат дети, потому что при строительстве дома в стены комнаты была встроена мощная звукоизоляция — специально для таких случаев. Федерико тем временем легонько сдавил особую точку в моей промежности между большим и указательным пальцами. Ах! Меня куда-то понесло, а все тело как будто пронзило током! Невероятные ощущения! Я, наверное, никогда к ним не привыкну.

— О, боже! — выдохнула я. — Начинай, а то я с ума сойду!

Хрипло усмехнувшись, Федерико все же убрал руку (видимо, уже сам был на грани) и осторожно, нарочито медленно, приблизил ко мне головку своего члена. Я снова закинула ноги ему на бедра, открыв себя шире. Мой муж специально медлил. К этому я уже привыкла, и все равно попыталась податься ему навстречу. Не получилось. Как всегда, он ловко сдвинулся чуть в сторону и нежно шепнул:

— Терпение. Открой глаза.

Я послушно приподняла веки. Мой муж поднял свое лицо над моим так, чтобы наши носы соприкасались, и только потом хрипло сказал:

— Я люблю тебя!

— И я люблю тебя! — искренне ответила я.

Тогда Федерико, наконец, начал медленно и нежно входить в меня. Он знал, что я люблю именно так. Мне нравится, когда первый толчок медленный и совсем не глубокий. Это помогает расшириться для того, что должно произойти дальше. Ощутив, наконец, мужа внутри себя, я издала нечто среднее между охом и стоном. Мне было так хорошо, что словами не описать. Впрочем, то же самое было всякий раз, когда мы занимались любовью. Однако, я убеждена, что никогда не скажу об этих ощущениях фраз типа «как всегда» или «как обычно». Наша сексуальная жизнь не была однообразной. Нет. Она была стабильной, и мне это нравилось. Хоть муж был единственным мужчиной в моей жизни, не думаю, что кто-то другой способен был подарить мне столь же неземное наслаждение.

Федерико тем временем немного побыл внутри меня, затем, осторожно вышел и снова вошел. Параллельно его губы страстно целовали мне шею. Мое тело выгнулось так, чтобы муж мог и сильнее ласкать, и глубже входить. Наконец, мы поймали общий темп. Толчки становились все сильнее и глубже. Я громко стонала от волн удовольствия, накрывавших меня при каждом вторжении. Не могу передать, как мне нравилось чувствовать Федерико внутри себя. Я как будто растворялась в нем, сгорая в огне нашей любви. Мой муж начал входить так глубоко, как мог, и я уже стала не просто стонать, а кричать от наслаждения. О, боже! Как хорошо! За семь лет Федерико превратился из несмелого и неумелого юноши в самого настоящего бога. Но весь этот путь мы с ним проходили только вместе, пробуя все новое только друг на друге. Я сердцем чувствовала, что муж хранит мне верность. Правда, все равно жутко ревновала. Мне претила одна только мысль о том, что моего любимого и единственного коснется другая женщина.

Я почувствовала уже знакомое приближение кульминации. Наши тела одновременно задрожали, а через мгновение меня накрыло волной сокрушительного удовольствия, сравнимой, разве что, с цунами. Клянусь, я даже увидела звезды! Прекрасное ощущение! Параллельно я услышала стон мужа и почувствовала, как во глубоко во мне разлилось его семя. Мы всегда заканчивали вместе. Как будто были созданы друг для друга не только душами, но и телами. А через минуту мы лежали в постели, переплетясь руками и ногами. Дыхание никак не удавалось выровнять, но это — ерунда. Ведь я была так счастлива! Вот так и прошла наша седьмая годовщина. Со своими тревогами и волнениями, зато в бесконечном счастье. Да и какие проблемы, вообще, могут иметь силу, когда речь идет о настоящей любви? Я счастлива — ведь у меня есть любимый верный муж, а еще — наши замечательные дети. И ничто в этом мире не способно этого изменить!