— А как мы это узнаем? Он еще вчера говорил, что у него ничего не болит.

— Просто понаблюдаем за ним. Если ему будет больно, нам это понять труда не…

Сработал датчик. Это проснулась Элиса. Я пошла за дочкой, а мой муж — в комнату мальчиков. Переодевая, умывая и причесывая малышку, я слышала, как обрадовались наши сыновья возвращению отца.

— Папа! — в один голос завопили они, едва он вошел.

Обе двери оставались открытыми, поэтому я прекрасно слышала, как в ответ Федерико рассмеялся. Раздался шорох, топот маленьких ножек, снова шорох и смех. Очевидно, Эстебан, выскочив из постели, запрыгнул отцу на руки. Как я поняла, что именно Эстебан это сделал? Потому что через секунду мальчик громко крикнул:

— Луис, лежи на месте!

Обреченный стон второго мальчика, вперемешку с веселым смехом Федерико.

— Папочка, ну, хоть ты ему скажи! — захныкал старший сын. — Я здоров! Почему меня никто не слушает?!

— Твой брат заботится о тебе, сынок, — пояснил тот. — Прежде, чем позволить тебе встать, мы все должны убедиться, что с тобой все в порядке.

Снова шорох. Затем, тишина и голос Федерико:

— Так больно? А так? А здесь? Хорошо, молодец. Синяк большой, но это нормально. Главное, что он не причиняет боли. Сейчас мы с твоей мамой посоветуемся и решим, что с тобой де…

— Ой, пап, а где это ты поранился?! — охнул Эстебан. — Прости, что перебиваю, но я испугался.

— Ничего, малыш, все в порядке, — отвечал Федерико. — Я просто упал и ударился.

— Тебе не больно? — вторил брату Луис.

— Нет, не больно, — рассмеялся Федерико. — А теперь я схожу к вашей маме и вернусь.

Действительно, раздались шаги, а через мгновение мой муж заглянул в комнату Элисы. К тому времени я уже одела дочь, и теперь заканчивала расчесывать ее волосики. Едва процедура была закончена, как малышка, радостно лопоча, протянула ручки к отцу.

— Принцесса моя! — воскликнул Федерико, взяв девочку на руки и чмокнув в щечку. — Как ты?

— Бу-би-ба! — лопотала Элиса.

— Что там с Луисом? — тихонько спросила я, поднимаясь из кресла.

— У него, похоже, действительно, ничего не болит, Вилу, — тоже тихо ответил мой муж. — Он лезет на стену от безделья, и синяк, который появился на его боку, здесь ни при чем.

— Значит, думаешь, ему уже можно вставать?

— Да, если он не будет сильно напрягаться.

— Луис? Не будет напрягаться?

— Не волнуйся, мы попросим Эстебана за ним присмотреть. Как я понял, вчера он отлично с эти справлялся.

— Более, чем. Ну, что ж, ладно. Тогда мы можем завтракать и идти гулять.

Луис прямо-таки запрыгал от восторга, когда ему разрешили встать с условием, что он не станет пока бегать и драться. Эстебан, конечно, согласился проследить за братом. Когда же речь зашла о прогулке, оба мальчика просто расцвели.

— Луис, Луис тебе пока лучше не играть в футбол, — твердо оборвал всеобщую радость Федерико. — Покатаешься с горки, на карусели или качелях — не более.

— Кстати, да, — сурово поддержал отца Эстебан.- Поиграть мы всегда успеем, а сейчас лучше себя поберечь.

Луис как-то сразу сник. Мы позавтракали, умылись, почистили зубы и всей семьей направились в парк. К сожалению, такие совместные прогулки нам выпадали крайне редко. Тем драгоценнее для меня была каждая из них. Оказавшись в парке, дети разбежались, кто куда. Мы же с Федерико сели на скамейку так, чтобы видеть и Элису в песочнице, и мальчиков на качелях. К слову, наши сыновья оказались там одними из самых старших. Особенно, Луис. Вскоре ему надоело кататься с малышами, и он попытался улизнуть на футбольную площадку. Но Эстебан вовремя это заметил, эффектно спрыгнул с качелей (я едва сдержала испуганный вскрик), в мгновение ока поймал брата за шиворот и потащил к карусели. Луис подчинился с выражением покорности судьбе.

— Люблю, когда мы вместе гуляем с детьми, — заметила я, прижавшись к плечу Федерико.

— Я тоже, — ответил он, обняв меня за талию. — Разве может быть в жизни что-то более прекрасное, чем сидеть рядом с тобой и наблюдать за нашими чудесными детьми? В такие минуты я верю, что лет в семьдесят мы с тобой будем так же сидеть и наблюдать за внуками.

— В семьдесят? — рассмеялась я. — Тогда, скорее, за правнуками, если, конечно, ты не хочешь, чтобы твоя дочь вышла замуж в сорок.

— Она не выйдет замуж, пока в ее жизни не появится принц на белом коне. И это — не метафора. Я отдам нашу малышку только принцу. И то не всякому.

— Ты напомнил мне моего отца. Помнится, он когда-то говорил то же самое. И как в воду глядел. Мой любимый принц на белом коне сидит рядом со мной. Точнее, теперь ты — уже не принц, а король. Наши маленькие принцы катаются сейчас на карусели. Кстати, по твоей логике, каких жен ты для них пожелаешь?

— Пока не знаю. И, честно говоря, меня угнетает одна только мысль о том, что когда-нибудь наши прекрасные дети разлетятся в разные стороны, как повзрослевшие птицы из родительского гнезда. Одно могу сказать точно: не родились еще те женщины, которых я счел бы достойными наших сыновей. Наверное, так думают все родители о своих детях, но я…

Он осекся, потому что откуда-то справа раздался крик:

— Сеньор Дельяно!

Мы с мужем удивленно переглянулись, но повернули головы в нужном направлении. К нам на всех парусах бежала девочка лет шестнадцати. Судя по восторженному лицу, это была одна из оголтелых фанаток Федерико. Ох, только не сейчас! Но наглая девчонка целенаправленно бежала к нам и останавливаться явно не собиралась. Когда я рассмотрела ее поближе, мне очень захотелось закрыть Федерико глаза рукой. Девочка, хоть и была еще совсем юной, выглядела чуточку слишком взрослой. Длинные прямые волосы сияли неестественно-розовым цветом, как жевательная резинка. Косметики на лице было столько, что она невольно походила на клоунессу. Огромные шпильки делали ее без того худые ноги еще тоньше. Да и джинсы так их обтягивали, что видны были сухожилия на лодыжках. Топ лишь слегка прикрывал грудь, оставляя обнаженными плечи и плоский живот.

— Сеньор Дельяно! — выпалила девчонка, останавливаясь напротив нас. — Это ведь вы, правда? Солист «Мятежников»?

— Да, я, — со вздохом согласился Федерико. — Чем обязан?

— Можно Ваш автограф? — выпалила фанатка, протягивая моему мужу альбом для рисования и карандаш, которые держала в руках.

Федерико отпустил меня и разложил альбом на коленях. Ох, что я там увидела! Каждую страницу украшали портреты крупным планом. Портреты одного и того же человека: моего мужа! Нет, ну что за наглость?! Эта девица, вообще, знает, что он женат?! Наверняка, она не слепая и видит обручальное кольцо на его пальце!

— Как Вас зовут? — сделав вид, что не узнал себя, спросил Федерико.

— Джун, сеньор, — ответила девушка, зардевшись.

— Необычное имя, — констатировал мой муж, подписывая чистый лист в альбоме.

— Вообще-то меня зовут Юнона, — пояснила фанатка. — Но все называют Джун.

— Вот, держите, — сказал Федерико, — возвращая ей подписанный альбом. — Хорошие рисунки.

— Вы, правда, так думаете? — расцвела, девчонка. — Это все — Ваши портреты. Вы — мой вдохновитель! Я с ума схожу от Вашей музыки! Вы — просто супер! Я все о Вас знаю, бываю на всех Ваших концертах, покупаю все Ваши диски и всю атрибутику с Вами! Я…

— Милый, который час? — нарочито выделив голосом первое слово, спросила я, останавливая словоизвержение наглой девчонки.

Достав телефон, мой муж посмотрел на время и ответил:

— Без десяти двенадцать.

— Ох! — засуетилась я. — Пойдем домой, скорее. Мне пора готовить обед и кормить детей.

Детей я тоже упомянула не случайно. На одну страшную минуту мне показалось, что та девушка понравилась моему мужу. Но все сомнения в его верности повылетали из моей головы, когда Федерико быстро поднялся вместе со мной, обхватил за талию и сказал фанатке:

— Прошу прощения, сеньорита. Мы должны идти. До свидания.

— Дети, домой! — крикнула я.