То же справедливо и для всех остальных западных стран. В США ожидаемая продолжительность жизни составляла 59 лет в 1930 году, а в 2000-м достигла уже 78 лет. В Канаде ожидаемая продолжительность жизни сегодня превышает 80 лет.
На протяжении всей истории человеческого вида рождение ребенка всегда было одной из самых опасных вещей для жизни и здоровья женщины. В большинстве стран развивающегося мира этот риск велик и сегодня: материнская смертность составляет 440 женщин на каждые 100 тысяч новорожденных. Однако в развитых странах аналогичный показатель равен всего 20, и для нас рождение и смерть больше не ходят рука об руку.
То же относится к детской смертности. Еще сравнительно недавно риск потерять ребенка в младенчестве был не таким уж редким, сегодня шансы, что малыш благополучно задует свечи на торте в честь своего пятилетия, несравнимо высоки. В Великобритании в 1900 году доля младенческой и детской смертности составляла 14 %, к 1997 году этот показатель снизился до 0,58 %. С 1970 года в США уровень детской смертности в возрасте до пяти лет упал на две трети, в Германии – на три четвертых.
Мы не просто стали жить дольше. Мы стали жить лучше. По результатам исследований, проводившихся в Европе и США, сегодня меньше людей страдают от хронических заболеваний сердца и легких, от артрита, а у тех, у кого эти заболевания все-таки развиваются, это происходит на 10–25 лет позже и в менее серьезной форме. Кроме того, мы стали физически крупнее. Средний американец почти на 7,5 см выше и на 22 кг тяжелее, чем его предок сто лет назад. Так что реконструкторам Гражданской войны, которые используют исключительно аутентичные вещи, весьма непросто помещаться в армейских палатках. Мы становимся умнее: коэффициент IQ стабильно повышается на протяжении нескольких десятилетий.
Современное человечество прошло «эволюцию, которую можно назвать уникальной не только с точки зрения природы, но и тех семи тысяч поколений людей, которые когда-либо населяли Землю», – заявил газете New York Times лауреат Нобелевской премии экономист из Чикагского университета Роберт Фогель. Счастливая судьба людей, рожденных в наше время, а также надежда на большее нашли отражение в названии одной из его книг The Escape From Hunger and Premature Death, 1700–2100 («Избавление от голода и преждевременной смертности, 1700–2100 гг.»).
Политические тенденции[2] тоже обнадеживают, несмотря на газетные заголовки. В 1950 году на политической карте мира было 22 страны с полностью демократическим строем. К концу века таких стран было уже 120, и почти две трети всего населения мира имеют право на голосование. Что касается массового кровопролития и хаоса, которые, по мнению некоторых, повсеместно набирают обороты, это просто не соответствует действительности. «Сегодня вероятность развязывания войны между странами, как и гражданской войны, самая низкая с 1960 года», – заявил газете New York Times Монти Маршалл из Университета Джорджа Мейсона в 2005 году. Результаты серьезного исследования центра Human Security Centre Университета Британской Колумбии[3], опубликованные чуть позже в том же году, подтвердили и дополнили это оптимистичное заявление.
Известно, что те из нас, кому посчастливилось жить в западных странах, – это самые процветающие и благополучные нации всех времен и народов. Мы даже испытываем чувство вины, говоря об этом и зная, что остальным не повезло в той же мере. При этом гораздо меньше известно, что развивающиеся страны тоже добились значительных улучшений.
За два десятилетия после 1980 года число голодающих в развивающихся странах снизилось с 28 до 17 %. Это все еще много, но лучше, чем было.
Кроме того, существует такой показатель, как Индекс человеческого развития ООН (ИЧР)[4]. Он, вероятно, лучше всего отражает уровень развития человечества, так как опирается на данные по уровню дохода, здоровья и грамотности. Последнюю строчку в списке ИЧР из 177 стран занимает африканское государство Нигер, и все же индекс Нигера в 2003 году был на 17 % выше, чем в 1975-м. Аналогичная тенденция наблюдается практически во всех бедных странах. ИЧР Мали вырос на 31 %, ИЧР Чада – на 22 %. «Пророки Апокалипсиса» уже давно разыгрывают карту резкого роста населения бедных стран как потенциального источника будущей катастрофы. О чем они никогда не упоминают, так это, что рост населения обеспечивается не за счет увеличения рождаемости, а за счет улучшения ситуации с детской смертностью, что не может не радовать всех, кроме сварливых мальтузианцев[5].
О чем говорят эти цифры? Если кратко: мы – поколение самых здоровых, богатых и долго живущих людей в истории человечества. И при этом с самым высоким уровнем страха и тревожности. Это один из самых серьезных парадоксов нашего времени.
Таким образом, многое из того, что мы думаем о риске и предпринимаем по этому поводу, лишено смысла. В научной работе, опубликованной в 1990 году, Джордж Лоуэнстейн и Джейн Матер (Jane Mather) сравнили уровень озабоченности людей девятью факторами риска – в их числе СПИД, уровень преступности и уровень подростковых самоубийств – с объективными оценками этих рисков. Результаты оказались непредсказуемыми. В одних случаях уровень озабоченности повышался и снижался, следуя за ростом или падением объективно существующего риска. В других – наблюдались «беспорядочные колебания» уровня озабоченности, которые не имели никакой связи с объективно существующим риском. Как корректно сформулировали авторы исследования: «Не было выявлено общеприменимой динамики взаимоотношений между воспринимаемым и фактическим риском».
Есть множество наглядных примеров, насколько запутанные и сложные у нас взаимоотношения с восприятием риска. Например, единственный серьезный фактор риска для развития рака груди – это возраст: чем старше женщина, тем он выше. В 2007 году исследователи из Оксфордского университета провели опрос среди британских женщин. На вопрос, в каком возрасте у женщин выше всего риск развития рака груда, больше половины опрошенных ответили, что «возраст не имеет значения». Каждая пятая опрошенная считала, что выше всего риск у женщин в возрасте старше 50 лет; 9,3 % считали, что в возрасте старше 40 лет; 1,3 % – что в возрасте старше 70 лет. Всего 0,7 % всех опрошенных выбрали правильный ответ: «В возрасте старше 80 лет». Проблема рака груди служит серьезным источником для беспокойства и активно обсуждается в обществе по крайней мере с начала 1990-х. И все же результаты опроса показали, что подавляющее большинство женщин понятия не имеют о самом важном факторе риска. Как такое возможно?
В Европе число мобильных телефонов превышает численность населения[6], и уровень продаж продолжает неуклонно расти. При этом, по результатам опроса, более половины европейцев склонны верить спорным заявлениям, что мобильные телефоны представляют серьезную угрозу для здоровья. Кроме того, существует разительный контраст между привычкой европейцев к курению и их неприятием продуктов питания, содержащих генетически модифицированные организмы. Несомненно, одна из самых больших загадок, на которую у науки нет ответа, как те же люди, которые не задумываясь зажигают сигарету, устраивают уличные протесты с требованием запретить продукты, которые за все время наблюдений не вызвали ни одной проблемы со здоровьем, кроме единственного случая расстройства желудка.
В Европе, как и везде, люди дрожат от страха при виде ядерного реактора, но равнодушно пожимают плечами и платят тысячи долларов за возможность улететь на какой-нибудь удаленный курорт, чтобы лежать на песочке и поглощать радиацию, излучаемую солнцем, несмотря на то что число жертв аварии на Чернобыльской АЭС (девять тысяч) не идет ни в какое сравнение с числом американцев, у которых ежегодно диагностируют рак кожи (более миллиона человек), и числом умерших от этого заболевания (более 10 тысяч человек).
