Алексей остановился и, вспомнив, что он без ружья, замер в настороженной позе. Валежник захрустел вновь, и Алексею показалось, что зверь быстро приближается к нему. Оставалось одно: не теряя ни одной секунды, бежать. Алексей перепрыгнул через полуистлевшую колоду и, то и дело натыкаясь на сучья, побежал назад.

После того как заросли молодого пихтача остались позади и Алексей оказался среди крупных ветвистых кедров, он остановился. Здесь зверь был менее страшен ему. От него можно было укрыться за деревьями, да он сюда и не пошёл бы: ветерок, дувший с реки, доносил запах дыма.

Алексей осмотрелся, сложил ладони трубой и закричал что было мочи:

— О-го-го-го!..

Чуткое эхо в тысячи крат усилило голос и понесло его невидимыми волнами над просторами тайги. Алексей прислушался. Он знал, что сейчас будет: напуганный эхом медведь замечется, и по лесу пойдёт треск. Удирая, зверь будет ломать на своём пути и сухостойник, и валежник, и даже молодой хрупкий ельник. Но эхо смолкло, а треска Алексей не слышал. «Ушёл, подлый!» — подумал он с усмешкой и направился к месту ночёвки.

Ульяна и Лисицын готовили завтрак. Услышав крик Алексея, они недоумённо посмотрели друг на друга и молча ждали, когда он подойдёт: фигура Алексея уж мелькала среди деревьев.

— Ты что, Алёша, заблудился? — спросил Лисицын, когда Алексей приблизился.

— Едва удрал, дядя Миша. Пошёл без ружья, хотел, пока вы спите, посмотреть поближе Тунгусский холм, — с виноватой улыбкой ответил Алексей.

— Ты чудак какой-то, Алёша! Мы же в самое звериное место зашли. Тут без ружья шагу не ступишь, — сердясь сказал Лисицын.

Ульяна исподлобья с укором взглянула на Алексея, и этот взгляд говорил: «Жалко, что не имею права делать вам выговоры, я бы отчитала вас пуще тяти».

— Где он тебя прихватил, Алёша? — смягчаясь, участливо спросил Лисицын.

— Да вот тут близенько: за кедровником, в пихтовой чаще. Я иду, слышу хруст. И тут только вспомнил, что ружья не взял.

— Ты смотри, Уля, до чего здесь зверь домашний, идёт себе на костёр, — обратился Лисицын к дочери, щурясь от дыма и почёсывая худую длинную шею, поросшую редким седоватым волосом.

— Их тут никто не пугает, тятя, они и лезут дуроломом прямо на людей, — подбрасывая в костёр мелких сучьев, проговорила Ульяна.

Собака, лежавшая в сторонке, встала, потягиваясь, взвизгнула.

— Эх, Находка, Находка, проспала ты зверя! — Ульяна ласково потрепала собаку.

— А я тоже не учуял. Хруст под зверем я далеко слышу, — сказал Лисицын. — Может, тебе показалось, Алёша?

— Ну, если звери ходили — след увидим. — Ульяна сняла с таганка закоптелый чайник и пригласила Алексея и отца пить чай.

После завтрака они разошлись. Алексей и Ульяна пошли на Тунгусский холм. Лисицын взял направление на Синее озеро. Как ни близки были ему интересы Алексея, как ни хотел охотник ему удачи, всё же он был не в силах отложить своё дело.

Ответа на заявление, посланное заказным пакетом в Москву, в Центральный Комитет партии, относительно богатств Синеозёрской тайги ещё не было. Лисицын опасался: пока заявление идёт в Москву, из области нагрянут инженеры, подымут народ, и начнут лесорубы электрическими пилами полосовать лес. Зверь бросится дальше на север. Оскудеет Улуюлье, и тогда волей-неволей придётся знаменитым мареевским пушникам и рыболовам браться за другие дела. Лисицын волновался и от безвестности страдал. Чтобы успокоить себя, он решил пройти Синеозёрскую тайгу насквозь от Кедровой гряды до истоков Гремучего ручья, что пробивался из земли в трёх-четырёх километрах юго-западнее Синего озера. Если на этом огромном пространстве он не встретит никого — значит, организация лесоучастков почему-то задержалась.

— Эй, Уля! — крикнул Лисицын, когда дочь и Алексей скрылись в лесу, а он сам, затоптав костёр, взялся за ружьё.

— Слышу, тятя! — отозвалась Ульяна.

— Темнота в дороге прихватит — заночую! — крикнул Лисицын дочери.

— Ладно, тятя, иди!

Лисицын, вскинув ружьё на руках, осмотрел его, и, перевернув вниз дулом, надел ремень на плечо.

Лисицын с первого взгляда определил, что в чаще по предхолмью ходил не зверь, а человек. Это было так неожиданно, что в первую минуту охотник не поверил самому себе. «Если б ходил человек, мимо нас не прошёл бы», — думал Лисицын. Но чем больше он присматривался к следам, тем больше убеждался, что зверя здесь не было. Зверь оставлял за собой особенный след: изломы на валежнике не цепочкой, а вразнобой, согнутые по ходу сучья деревьев, примятый бурьян, на земле царапины от когтей. Ничего этого охотник не обнаружил.

Зато в двух-трёх местах под покровом густого брусничника на песке отпечатались шляпки винтов, на которых держались подковки сапог.

«Видать, прибыли люди лесоучастки нарезать», — встревоженно подумал Лисицын.

— Кончилось, звери, ваше приволье, — вслух сказал охотник. Ему захотелось сейчас же увидеть Ульяну и Алексея и поделиться с ними своими тревожными предположениями.

— Уля, Уля! — крикнул Лисицын. Но на его голос никто не отозвался: Ульяна и Алексей ушли уже далеко и его не слышали.

Лисицын подождал ответа, крикнул ещё раз, с минуту постоял и пошёл дальше. «Почему же тот человек к нам на чай не подвернул? Может, они с Алёшей-то друг друга испугались? Алёша подумал про него, что идёт зверь, а тот про Алёшу. Нет, подожди… Алёша потом вон как зычно кричал. По всей тайге грохотало, не мог тот не слышать», — думал Лисицын.

Из-под ног вспорхнул рябчик. Лисицын даже вздрогнул, так увлечён был своими мыслями.

«Если лесотехники прибыли, — продолжал рассуждать про себя Лисицын, — то здесь им не место. Они в сосняке начнут работу».

Лисицын пересёк Кедровую гряду и по гладкой долине, поросшей ровным сосновым лесом, направился к Синему озеру. До Синего озера было от Тунгусского холма километров тридцать. Лисицын шёл, не замечая расстояния. Давно он не ходил по этим местам, и вид тайги радовал его. Молодой подлесок вырос, стал гуще. Зверьки сновали на глазах у Лисицына, стайки птиц, то рябчиков, то косачей, с шумом взлетали с земли и рассыпались по деревьям.