Анастасия Фёдоровна снова подошла к обрыву и заглянула под яр.

— Отсюда ничего не увидите, — предупредила Ульяна. — Лучше сделаем так: привал на ночёвку у нас будет на этой площадке. Все вещи оставим тут. После отдыха можно осмотреть берега озера.

— А ты очень устала? — спросила Анастасия Фёдоровна.

— Я-то? Что вы! Я о вас беспокоюсь!

— А мне не терпится, Уля, — сказала Анастасия Фёдоровна. — Не терпится! — повторила она.

— Пойдёмте, — с готовностью предложила Ульяна.

Она сняла с плеч мешок и повесила его на сухой сучок кедра. На этот же сучок бросила своё пальто и Анастасия Фёдоровна.

— Ружьё, пожалуй, возьму с собой. Звери эти места любят.

По той же тропинке они спустились с холма в распадок. Дальше шли очень медленно. Анастасия Фёдоровна останавливалась возле каждого ручейка, осматривала его, набирала в горсть воду, пробовала её на вкус, смешно причмокивая языком. Особенно надолго они задержались у родников, сочившихся из земли. Родники пузырились, выбрасывали воду клубочками. Заболоченная поляна была покрыта ржавчиной.

Анастасия Фёдоровна, сбросив туфли, залезла в грязь. Грязь была вязкой, но чем сильнее ноги её утопали в болоте, тем явственнее ощущала она тепло. Здесь, у этих родников, и лечились улуюльские охотники и рыбаки от ревматизма.

В другом месте Анастасия Фёдоровна долго ковыряла дно ручейка палкой, а потом доставала из воды щепотку земли, обнюхивала её и один раз даже лизнула. Она делала всё это сосредоточенно, увлечённо, не сказав ни одного слова. Ульяна ничем не нарушала этого сосредоточенного состояния Анастасии Фёдоровны. Девушке минутами казалось, что та забывает о её присутствии.

— Ты знаешь, Уля, какой у меня сегодня день? — заговорила Анастасия Фёдоровна, когда они направились к своему привалу. — Этот день может стать днём исполнения моей мечты. Мне кажется, что Синее озеро содержит радиоактивные грязи. Конечно, всё это требуется ещё изучить, но как бы это было замечательно! Мы открыли бы здесь курорт, свой курорт для лесозаготовителей, охотников, колхозников, учителей.

— Ой, как хорошо-то было бы! — заражаясь мечтой Анастасии Фёдоровны, воскликнула Ульяна.

Когда они, уставшие, обессилевшие от длинной дороги и долгого хождения вокруг озера, пришли к месту привала, Ульяна спросила:

— Что будем готовить на ужин: дичь или рыбу?

Анастасия Фёдоровна недоверчиво покосилась на Ульяну, на её полупустой мешок, висевший над их головами, подумала: «О какой дичи и рыбе она говорит? В мешке, кроме хлеба, ничего нет».

Ульяна поймала взгляд Анастасии Фёдоровны, усмехнулась и сказала:

— На мешок вы не смотрите. В тайгу я ношу в нём только хлеб, соль да сахар. Так что же будем есть?

— Я… Я всегда предпочитаю рыбу, — несколько растерянно проговорила Анастасия Фёдоровна.

— Ну, хорошо. Тогда вы разводите костёр, а я с котелком схожу под яр в тальники. Там на блесну хорошо берутся окуни.

Ульяна вытащила из патронташа блесну, взяла котелок и, на ходу бросив Анастасии Фёдоровне коробку со спичками, исчезла за увалом.

Анастасия Фёдоровна наломала сучьев, собрала с земли сухую кедровую хвою и принялась разжигать костёр. Удалось ей это не сразу. Ветерок словно преследовал её и гасил пламя тотчас же, как только спичка загоралась. Стараясь отгородиться от ветерка, Анастасия Фёдоровна сгибалась, садилась на корточки, поворачивалась то в одну сторону, то в другую. Наконец она отчаялась, повернулась прямо на ветер и чиркнула. Спичка загорелась и не погасла. Анастасия Фёдоровна сунула её в хвою, и костёр задымил пахучим смолевым дымом. Вскоре подошла Ульяна. В котелке, наполненном водой, лежали уже вычищенные окуни.

— Быстро ты, Уля, наловила!

— Тайга — кормилица щедрая, — серьёзно сказала Ульяна.

— Как для кого, — заметила Анастасия Фёдоровна.

— Эта правда. Кто её знают, того она кормит, а неопытного человека сама может сожрать. Ну, теперь будем отдыхать, — устроив котелок на таган, сказала Ульяна и села возле костра рядом с Анастасией Фёдоровной.

Приближались сумерки. Солнце уже опустилось за лес, но над холмами горел закат. Вода покрылась багрянцем, и озеро само светилось сейчас до рези в глазах, как солнце, сошедшее на землю. На тёмной лесистой одежде холмиков играли, бегали, пересекались яркие лучи, и оттого, что они беспрерывно двигались, казалось, что и деревья не стоят на одном месте, а, сцепившись ветвями, пляшут в живом хороводе.

Анастасия Фёдоровна вообразила на этих холмах белые корпуса курорта. Она представила себе их так ярко, словно корпуса стояли уже на самом деле, краснея крышами, белея стенами и сияя стёклами широких окон.

Ульяна сердцем поняла, о чём думает Анастасия Фёдоровна. Указав на противоположный берег, она проговорила:

— Там, по склону холма, есть ровные площадки. Природа будто знала, что люди курорт здесь будут строить.

Анастасия Фёдоровна откинула голову и громко рассмеялась.

— Ах ты, славненькая моя!.. Площадки… Да тут, может быть, и домов-то строить не придётся.

— Придётся!

— Придётся? — в раздумье переспросила Анастасия Фёдоровна и, помолчав, продолжала: — И мне вот тоже верится, что придётся. Хотя раз я уже обожглась.

Ульяна подняла голову, заинтересованно взглянула на Анастасию Фёдоровну.

— Когда я работала в Новоюксинске, я попыталась открыть там дом отдыха. Место нашлось, пожалуй, не хуже этого. Правда, не было озера. Облздравотдел откликнулся на нашу просьбу и послал специальную комиссию. Вот комиссия-то меня и провалила. Она изучила местность, где должен был разместиться дом отдыха, и оказалось, что неподалёку есть малярийное болото. Вся работа была свёрнута, а облздравотдел поднял большой шум по поводу непроизводительных расходов. Другая бы на этом и успокоилась, а я… я с тех пор ношусь по районам и сёлам, а сама всё присматриваюсь к местам нашего края. Какая же красота у пас! Иной раз такое место отыщешь, что и на Кавказе не встретится. Да вот оно, Синее озеро! Смотри-ка, как пылает всё!

Ульяна слушала Анастасию Фёдоровну, привстав на колени. То ли от костра, то ли от бликов заката в широко раскрытых глазах её прыгали золотистые пятнышки, похожие на текучие огоньки.