Важный итог операции 38-й и 6-й армий в марте 1942 г. состоял в том, что было нарушено оперативное построение войск противника от Орла до Харькова. Враг вынужден был не только израсходовать все оперативные резервы, в том числе и шестнадцать дивизий, прибывших на усиление группы армий "Юг", но и раздергать соединения первой линии обороны на отдельные батальоны для локализации наших ударов. Немецко-фашистские войска пришли в такое состояние, что лишь в середине мая оказались способны предпринять активные действия с решительными целями, да и то благодаря притоку крупных стратегических резервов и значительному пополнению людьми и - материальными ресурсами.
Размышления над итогами мартовской наступательной операции приводят к выводу, что мы внесли немалый вклад в зимнюю кампанию 1942 г., оказавшую большое влияние на весь дальнейший ход войны. Немецко-фашистскому командованию эта кампания ясно показала, что окончательно развеяны его надежды на молниеносный успех в вооруженной борьбе на Восточном фронте.
Для нас же она была окрыляющим наглядным подтверждением того, что мы в состоянии нанести врагу поражение и в конечном счете одержать победу. В этом смысле и хочется отдать должное мартовской наступательной операции войск Юго-Западного фронта, как составной части успешной зимней кампании Красной Армии. Не могу, однако, снова не подчеркнуть, что и эта операция, подобно январско-февральской, осталась незавершенной. И в обоих случаях это произошло в сущности по одной и той же причине: их замысел основывался на неверной оценке сил противника и переоценке мощи собственных сил на юге.
Дважды в течение зимы командование Юго-Западного направления предпринимало попытки осуществить в районе Харьковского промышленного района свои обширные наступательные планы. Оба раза они не достигали намеченных целей: в сложившихся условиях эти планы были нереальны. Но поскольку частичный успех это тоже успех, можно было бы считать оправданными наши мероприятия в районе Харькова в первую военную зиму, если бы, однако, они не повлекли за собой третью попытку разгромить харьковскую группировку противника, предпринятую в мае 1942 г. в еще более неблагоприятной обстановке.
Глава V. Под Харьковом в мае 1942 года
I
Сложившаяся в результате зимней кампании 1942 г. конфигурация фронта в районе Харькова, казалось, подсказывала необходимость проведения новой наступательной операции с целью освобождения города и прилегающего к нему промышленного района. К югу от Харькова образовался так называемый изюмский выступ глубиной до 90-100 км, а к северо-востоку, в районе г. Волчанок, советские войска владели плацдармом на западном берегу реки Северный Донец. Это значило, что для войск Юго-Западного фронта появились предпосылки к тому, чтобы посредством двухстороннего охвата освободить важный индустриальный центр. Таким образом, обстановка требовала проведения наступательной операции крупными силами.
События, развернувшиеся на этом участке фронта в мае 1942 г., так и именуются - Харьковская наступательная операция. Операция привела к крупному неуспеху Красной Армии. Поэтому во всей военно-исторической литературе на нее указывают как на характерный пример неудачной наступательной операции.
Я - один из ее участников. Помню, как она готовилась и осуществлялась. Более того, мне хорошо знакомы обстоятельства, при которых возникла идея операции. Вспоминая сейчас обо всем этом, тешу себя надеждой, что мой рассказ дополнит существующее представление о боевых действиях в районе Харькова в мае 1942 г.
Идея освобождения Харьковского промышленного района зародилась, как уже отмечалось, еще в декабре 1941 г. Тогда она была лишь одним из элементов плана зимней кампании, разработанного Военным советом Юго-Западного направления. Именно эту часть плана одобрила Ставка Верховного Главнокомандования, после чего и были подготовлены и осуществлены одна за другой в январе и марте 1942 г. две описанные выше наступательные операции советских войск на юге.
Читатель уже знает, что ни первая, ни вторая не привели к желаемому результату. Они показали, что на этом участке фронта сложилось неблагоприятное для нас соотношение сил и средств, в особенности таких решающих, как танки, артиллерия, авиация. Изменить его в нашу пользу - вот что было необходимо для освобождения Харьковского промышленного района. Другим, не менее существенным, являлось устранение недостатков в организации и управлении боевыми действиями, отрицательно сказавшихся на ходе и исходе наших зимних наступательных операций.
Имелась ли у командования Юго-Западного направления и фронта реальная возможность выполнить эти два условия при подготовке и осуществлении Харьковской наступательной операции?
Расскажу о том, какого мнения на этот счет придерживался Военный совет направления. Представление об этом я получил, присутствуя вместе с бригадным комиссаром Н. Г. Кудиновым на заседании Военного совета в двадцатых числах марта 1942 г. Ныли здесь командующие и члены Военных советов и других армий Юго-Западного фронта.
Открывая заседание, маршал С. К. Тимошенко подчеркнул, что в результате поражений, нанесенных немецко-фашистским войскам в ходе зимней кампании, инициатива боевых действий захвачена Красной Армией. Далее он обратился к ситуации на юге и охарактеризовал ее как выгодную для Красной Армии. В течение зимы, говорил он, главное командование Юго-Западного направления навязывало свою волю противнику, выбирало место и время нанесения ударов. Главнокомандующий отметил, что хотя наступление на стыке Юго-Западного и Южного фронтов в январе-феврале и в марте не достигло поставленных целей, так как проводилось ограниченными силами, тем не менее врагу нанесен чувствительный урон. Кроме того, эти операции способствовали занятию выгодных исходных рубежей для ликвидации харьковской группировки противника. Затем маршал Тимошенко сказал, что уже в ближайшее время мы сможем привлечь для разгрома врага значительные силы, и в связи с этим предложил подвести итоги зимней кампании и наметить план боевых действий на весенне-летний период 1942 г.
Начальник штаба генерал И. X. Баграмян посвятил свой доклад анализу сложившейся обстановки.
Прежде чем коснуться содержания доклада, должен сказать, что вполне согласен со следующими строками из воспоминаний маршала А. М. Василевского: "Одной из причин крупного поражения наших войск на юге весной 1942 г. был просчет Ставки и Генштаба в определении замысла противника и основных направлений его действий летом 1942 г."{60}.
Следует лишь добавить, что определенную роль в этом сыграли и доклады Военного совета Юго-Западного направления Ставке Верховного Главнокомандования об обстановке на юге страны.
Так, в одном из них сообщалось, что противник сосредоточивает восточное Гомеля и в районах Кременчуга, Кировограда, Днепропетровска крупные резервы со значительным количеством танков. Основная часть личного состава немецких танковых дивизий, как отмечалось далее, находилась в тылах в ожидании получения новых боевых машин. В докладе было сказано, что, в частности, в Полтаве сосредоточено до 3500 танкистов, т. е. экипажи на 1000-1200 боевых машин. Считалось также вероятным, что вражеское командование перебросит на советско-германский фронт с Запада до 45 пехотных дивизий, из которых примерно 15 будут направлены на юг, кроме того, ожидалось прибытие туда же до двадцати румынских, венгерских и итальянских дивизий.
Эти данные наводили на мысль, что противник готовился нанести сильный удар и на южном крыле советско-германского фронта. Там благоприятствовали такому замыслу и условия погоды, и характер местности, предоставлявший широкий простор для массового применения всех родов войск и всех видов боевой техники. Более того, как рассказывал мне уже после войны маршал И. X, Баграмян, весной 1942 г. ему как начальнику штаба Юго-Западного направления было доверительно сообщено, что, по оценке разведывательного управления Генерального штаба, сделанной на основе поступавших разведывательных данных, немецко-фашистские войска намеревались наносить удар летом 1942 г. не на московском, а на юго-западном направлении.
