Теперь у витязя оставались лишь считанные секунды, чтобы вновь сконцентрироваться и попытаться хоть как-то улучшить свою позицию. Ему удалось сделать первое, но не второе: едва он начал разворачивать коня, как тут же был стремительно атакован Сержем. Бой длился очень недолго. Очевидно, полная невозможность даже малейшего отступления назад сыграла свою роковую роль, и не помогли Герберту ни его превосходство в "сверхсиле", ни коронный, почти без замаха, удар мечом справа...
Он был тяжело ранен в грудь и в руку, причем именно в такой очередности - укол в предплечье последовал во время мучительного падения на землю. Я до мельчайших подробностей восстановил всю картину схватки, однако не стал воспроизводить ее ход с помощью светового экрана сканера и силуэт-фигурок перед Мстиславом. Дело было вот в чем: при сползании раненого Герберта с лошади, положение его тела оказалось таковым, что Серж мог элементарно нанести второй и смертельный выпад в голову - и никаких вопросов к нему не последовало бы. Действительно, в горячке сражения всякое бывает, и доказать, что такой-то удар был фактически добивающим, просто невозможно! Но рыцарь сделал нечто совсем другое, а для этого ему пришлось перебросить клинок из правой руки в левую. Мстислав же с товарищами, не зная упомянутой мною детали, сочли двойное ранение Герберта естественным следствием бешеного поединка.
Однако хладнокровно приканчивать выведенного из строя бойца - дело совсем уж позорное, а к чести Сержа стоит заметить, что он сохраняет свое достоинство и тогда, когда его никто не видит. Итак, рыцарь просто покинул поле боя, не оказав врагу помощи и предоставив его судьбу воле случая такое отнюдь не возбраняется! О том, что это было сделано намерено, я решил витязям пока не сообщать...
- Ну, знаете! - Командор ухмыльнулся и звучно ударил ладонью о ладонь, высоко оценив профессиональную двусмысленность поступка начальника Станции. - Ей-ей, вы не в то ведомство пошли служить, дружище! Вы же прирожденный контрразведчик, Иоганн! Как жаль, что я не познакомился с вами раньше!
- В самом деле, - признался и Роман, - в подобной нервной обстановке я, честно говоря, проморгал бы такую возможность. А ведь порой аккуратный шантаж - весьма действенный способ давления!
- Да, именно так я предполагал поступить, - (все-таки от почти искренней лести Командора на лице Ладвина отразилось явное удовольствие, хотя он и пытался его скрыть). - Однако наш герой сумел довольно-таки изящно нейтрализовать мою сильную карту. При знакомстве первое, что он сделал, - это небрежно возвратил тот самый злополучный бластер, вынудив меня рассыпаться в благодарностях, а затем в разговоре за пять минут четко и лаконично выдал важную информацию, которую я из Мстислава вытягивал неделями по ниточке. На мои же акцентированные намеки рыцарь просто не реагировал, давая понять, что привык беседовать открыто и не любит ломать голову над разными загадками, даже если они касаются его лично. Под конец я не выдержал и задал прямой вопрос - не помню, в какой форме - и получил исчерпывающий ответ. "Видите ли, господин Ладвин, - со своей обычной полуулыбкой сказал Серж, - я придерживаюсь мнения, что любой мерзавец по убеждению (да и по рождению тоже) должен хоть раз в жизни вдоволь наглотаться того самого дерьма, которое он так щедро вываливал на других. А чтобы это потом не привело к еще более худшим последствиям, то после такого "обеда" данная особь должна быстро скончаться". - "А как вы думаете, резонно заметил я, - неужели Герберт перед смертью и в самом деле что-то осознал? Мне кажется, он полз по лесу к заветной опушке с единственной мыслью о выживании! Как раз от рождения он и был начисто лишен определенных эмоций, и вы напрасно продлили его агонию, рискуя, - добавил я, - своей репутацией!" - "Ну что же, - охотно согласился рыцарь, - может быть, вы и не ошибаетесь. Тогда мои действия нужно расценивать как чистой воды месть, на которую я имел законное право".
Что и говорить, этот сомнительный закон он реализовал безукоризненно! Для начала Серж оставил поверженному врагу оружие, но забрал коня, а затем любезно сообщил, что границы "зоны ночной смерти" кончаются через пару миль - там-то и там-то. При этом он забыл сказать раненому, сколько времени осталось до захода солнца. Да, стоит заметить, что тот самый второй удар по какой-то случайности продырявил Герберту не только предплечье, но и рассек механические часы на запястье...
Теперь обреченному витязю почти не на что было надеяться, однако мужество его не покинуло. До самого последнего вздоха он тяжело тащился по черному растрепанному лесу, зажимая ладонью кровоточащую рану и опираясь на меч, который то и дело глубоко проваливался во влажную землю. Скоро он мог уже только ползти, судорожно отталкиваясь ногами и лишь изредка пуская в ход здоровую руку. Ему удалось сделать невозможное и почти достичь цели; Герберт уже видел при очередных вспышках атмосферного электричества густые заросли шиповника, добравшись до которых он получал хороший шанс уцелеть, но... но ему не хватило буквально каких-то минут. Мы нашли его бездыханное тело возле опушки, указанной Сержем, и смерть витязя была очень мучительной: все черты лица оказались искажены и смяты гримасой непереносимых страданий. Отчасти это подтвердило и вскрытие, которое с разрешения Мстислава сделал наш врач. Причиной гибели стала остановка сердца - скорее всего, от болевого шока. Правда, и потеря крови была велика, но никаких иных ран, кроме полученных в поединке, да многочисленных неопасных царапин на теле Герберта не оказалось. Я обратил на это внимание Мстислава. Он хмуро кивнул и негромко бросил: "Трупыри...", а потом добавил: "Так здесь убивают только они. И чем ближе к этой проклятой реке, тем страшнее их лютость..."
- Ну вот и познакомились... Хорошенькое словечко! - воскликнул Командор. - "Трупыри, мертвяки, покойники, утопленники и удавленники"... надо же, какой гибкий язык! Комментариев, как я догадываюсь, не будет?
- Почти никаких, - подтвердил Ладвин. - Они действительно невидимы, или что-то в этом роде... Темнота здесь абсолютно ни при чем, ведь самая завернутая оптика не в состоянии что-либо прояснить. Конечно, такая пугающая неизвестность меня тяготила, и, в конце концов, взяв грех на душу, я воспользовался предложением Мстислава и провел эксперимент с животным. Получилась очень качественная запись "пляски смерти". Я вам потом ее продемонстрирую, но сомневаюсь, что зрелище жуткой длительной агонии поможет вашим специалистам сделать открытие...
Неопределенное молчание, последовавшее сразу за этой фразой, подтвердило правоту начальника Станции. Он не без некоторого злорадства принялся украдкой рассматривать напряженные лица гостей, и отраженная на них усиленная работа мысли что-то не говорила об очень высоком уровне интеллекта. Тогда, сжалившись, он решил их несколько подбодрить. И в самом деле, одного небрежного напоминания о здешней "языковой гибкости" с лихвой хватило, чтобы дать волю накопившимся чувствам. Заговорили сразу все и очень громко. Ладвин морщился, стараясь особо не вслушиваться в перебивающие друг друга баритон, баритон и контральто, давая возможность обладателям этих голосов как следует разрядиться. Ничего толкового из словесной суматохи выудить было нельзя. То, что в память каждого человека с раннего детства закладываются с помощью гипнообучения девять основных языков Цивилизации, являлось столь же естественным, как и необходимость воздуха для дыхания. То, что народы, входившие в "Союз-Содружество Звездных Систем", говорили лишь на трех из них (хотя по численности чуть ли не в пять раз превосходили обитателей "Элиты") тоже имело давно известное научное обоснование. А все прочие говоры, наречия, диалекты и слэнги были скрупулезно зарегистрированы, освоены и открыты для любого изучения, что исключало выпадение даже самой малочисленной общины из поля зрения всего остального человечества. Причем основные языки вполне могли звучать и на отдаленных окраинах, тогда как на редчайшем и сверхэкзотическом цыганском наречии велись беседы чуть ли не в самом центре Галактики. Неожиданным и неприятным было другое: в частности, Командор еще не помнил случая, чтобы планета постоянно говорила на языке одного сообщества, а входила в противоположное.
