Иоганн встал, как вкопанный, пытаясь справиться с резким приступом необъяснимого страха, от которого длинной медленной судорогой сводило живот, и начали подрагивать колени. Немного совладав с собою, начальник Станции бросил долгий взгляд в сторону оставленного гравикатера - да, он был далеко; потом посмотрел вперед - ага, деревья оказались значительно ближе! Это же подтвердила и бесстрастная оптика, едва он поднес бинокль к лицу. Но ожидаемое облегчение не наступило. Ладвин вдруг понял, что не может и приблизительно определить, сколько времени прошло с того момента, когда он покинул место своей аварии. Часы не работали, солнца не было видно, а дневной свет, вроде бы, не стал ни ярче, ни слабее. Его же собственная усталость вполне могла быть и куда большей, не воспользуйся он биостимулятором. Очевидно, в этом физически не постоянном мире человеческие органы чувств не успевали схватывать часть происходящего или, наоборот, воспринимали слишком много в единицу времени, заставляя аналитический отдел мозга давать сбои...
С большим усилием удалось взять себя в руки и снова двинуться вперед, на сей раз избегая новых спусков в странные впадины. При этом путь заметно удлинялся, зато на душе стало спокойнее. Словно войдя в положение заблудившегося человека, местность пошла значительно ровнее. Так Иоганн прошел без приключений еще примерно милю, однако все время испытывая странный дискомфорт. Пытаясь уловить его суть, он рискнул отвлечься от слишком педантичного ритма движения, что сразу улучшило восприятие окружающего мира. Боковым зрением Ладвин внезапно зафиксировал слева от себя какой-то плывущий темный силуэт. По мере того, как он медленно поворачивал голову, силуэт становился четче, обретал размеры и форму и, наконец, принял облик всадника на крепком черном коне. Бросив на него быстрый взгляд, Ладвин тут же отвел глаза, заботясь, в первую очередь, о сохранении собственного невозмутимого вида. Трудно сказать, как долго неизвестный ехал невдалеке от начальника Станции, но не вызывало сомнения, что возник он здесь не из небытия, а, скорее, из-за соседних кустистых деревьев, которые служили весьма посредственной маскировкой.
Иоганн шепотом выругал себя за неосторожность и постарался не сбавлять темпа, надеясь, что его растерянность не слишком заметна. Поручиться за это он не мог, хотя незнакомец не проявлял к нему интереса и даже не смотрел в его сторону. Подобное поведение выглядело очень подозрительным, тем более, что хищный профиль всадника отнюдь не внушал доверия. Тонкий заостренный нос, курчавая борода и длинные густые волосы придавали ему большое сходство с мрачными фанатиками одной дальней планетной системы, чье сверхмистическое видение мира было не по душе даже правящим функционерам "Элиты". Вооружен он был стандартно, имея при себе саблю, короткую булаву с массивными шипами и стальные дротики; у колена висел небольшой треугольный щит и остроконечный шлем - как и у большинства из тех конников, что частенько появлялись и кружили около Базы. Порой они подъезжали к самому краю силового защитного поля, которое всегда включалось в такие минуты; долго всматривались в сверкающую громаду здания, а потом безмолвно удалялись, исчезая в соседних рощах и за холмами. Они не проявляли ни малейшего желания вступать в какие-либо контакты, как, впрочем, и работники самой Станции, ибо местные обитатели никому не нравились. От них исходили даже не враждебность или некая абстрактная угроза, а просто что-то "атавистически неприемлемое" - так или очень похоже выразилась однажды технолог Элен Сач. Дистанционно-антропологический анализ тогда подтвердил, что перед ними обыкновенные люди; скорее всего, потомки колонистов, работавших некогда на этой планете, или древних упрямцев, отказавшихся ее покинуть. Такие дикие личности встречались во множестве звездных систем Галактики, заселявшихся на протяжении тысячелетий хаотично и бестолково. Правда, их оружие и способ передвижения поначалу показались безобразно анахроничными, но объяснение этому скоро нашлось, когда кто-то из сотрудников Станции (кажется, Кирилл Инфантьев из обслуги волнового генератора) вляпался на вездеходе в обширное грязное болотце, где у него все перестало работать. Хорошо еще, что это случилось при ясной видимости и в двух шагах от Базы - помощь была оказана немедленно, хотя и пришлось изрядно повозиться. Здесь по-настоящему и состоялось знакомство с феноменом, который назвали "технической мертвой зоной"...
Конечно, никто не сомневался, что рано или поздно встреча с аборигенами состоится, и это, как всегда, породит целый комплекс проблем. Главным образом беспокоился сам начальник Станции, так как по инструкции сделать первый шаг в данном направлении предстояло именно ему. А заниматься этим делом очень не хотелось, учитывая немалый риск - неизбежный спутник любого контакта. Ладвин помнил, что в отчетах экспедиций, с которыми он познакомился при гипнообучении, прямо или косвенно обязательно ставился вопрос: а не лучше ли, высадившись на планету и немного обустроившись, вообще не совать нос в местные дела и выполнять одну свою работу? Однако ответ приходил только отрицательный, ибо почти всегда, за редкими и даже редчайшими исключениями, созданий Станций Защиты и Контроля было лишь пробным шагом, за которыми рано или поздно следовали другие хорошо рассчитанные шаги, конечная цель которых легко угадывалась. Факторов, влиявших на сей процесс возвращения заблудшей галактической овцы в объятия той или иной цивилизации, было множество; порой события принимали драматический оборот, особенно при столкновении глобальных интересов разных космополитических конгломератов.
Ладвин, однако, считал, что подобная беда ему не грозит. Удаленность пресловутой "Д-312/ХХ" практически от всех систем и поселений оказалась, и в самом деле, столь невообразимо огромной, что стала своеобразной гарантией от взрыва политических страстей в честь очередного ее открытия. Из всех "точек" это была самая захолустная "точка", невесть когда впервые обнаруженная и освоенная - одинокий и никому не нужный форпост человечества посреди пустого и мертвого Космоса. И спокойная служба явилась бы для новой команды весьма существенной компенсацией за все неудобства, так или иначе связанные с этим назначением. Оставалось только поладить с местными, но...
Иоганн вновь покосился на своего спутника и поморщился: действительно, на редкость противный тип, а почему - и самому непонятно. Пахнет, что ли, он плохо... или движения делает какие-то очень уж развязные: ерзает в седле то вправо, то влево, словно под хмельком, а плечами так подергивает, будто хочет почесаться, но руку поднять ему лень... Однако этот раздраженный ход мыслей не получил дальнейшего развития и моментально сник, потому что из-за пригорка вдруг появилась группа новых всадников, загородивших собою дорогу.
Профессиональная реакция бывшего армейского офицера опередила все - и самообладание, и элементарную осторожность, и даже простой здравый смысл. Ладвин и моргнуть не успел, как уже стоял на полусогнутых ногах, выдвинув левую немного вперед, и держал прямо перед собой обеими руками бластер. Мощный, большой разрушительной силы излучатель с полной энергетической обоймой и спущенным предохранителем. Вот только...
На появившихся людей его молниеносные движения не произвели никакого впечатления, словно стоять под прицелом чужого оружия было для них делом привычным. Их оказалось четверо - трое мужчин, одетых с головы до ног в костюмы, изготовленные из вполне современного защитного кожзаменителя, и совсем еще юная девушка с ясным и спокойным не по возрасту лицом. Цвет ее глаз разобрать не удавалось, но, видимо, они были такими же светлыми, как и ее короткие прямые волосы, которых редко касалась расческа. Впрочем, небольшая лохматость отнюдь не портила впечатления, а симпатичная челочка на лбу придавала девушке вполне домашний вид, если бы не маленькая резная корона на голове, очень искусно сделанная из золотистого металла с точечными алмазными вкраплениями. Ладвин довольно быстро вспомнил, что это - символ и знак власти, распространенный в далеком прошлом и почти не встречающийся сейчас. Он внимательно вгляделся в загадочную всадницу и с некоторым чисто мужским разочарованием обнаружил, что красивой назвать ее трудно. Черты лица были хоть и пропорциональны, но несколько маловыразительны, а слегка вздернутый носик и глубокая ямочка на подбородке позволяла их хозяйке претендовать лишь на миловидность. Она уставилась на Ладвина и вдруг лучисто заулыбалась. Улыбка сразу добавила ей привлекательности, и начальник Станции поспешил отвести раструб бластера немного в сторону. Ему удалось заметить несколько любопытных мелочей - в частности, брюки и сапожки девушки были изготовлены из мягкого коричневого материала, очень похожего на тот, что идет на спецкостюмы. В отличии от мужчин на ней не было куртки, а ее пушистый свитер, отложной круговой воротник которого полностью закрывал шею, казался весьма поношенным. Из оружия у незнакомки были только дротики, тогда как у ее кавалеров всего хватало - полный боевой комплект плюс массивные цепи, свисавшие с седельных крюков черными маслянистыми кольцами.
