Пройдя еще немного, Сона заметила яркую шляпку красного «грибка» детской песочницы, только он теперь лежал на земле, словно пестрая цыганская юбка. Девочка поняла, что пришла. Потому что такой гриб был только в бабушкином дворе. И Сона помнила его с тех пор, как только начала что-то соображать. Толпились какие-то люди, и вот он, бабушкин дом. Сона обрадовалась и изо всех сил закричала:

– Бабушка! Ба-а-а!

В это время люди подбежали к ней, Сона слегка качнулась и, уже падая в чьи-то надежные руки, увидела родные лица. Она улыбнулась и потеряла сознание.

Семья Шахназаовых – те редкие счастливчики, которых не раздавило горе. Но они еще не знали об этом. Каждый из них – отец, мать и брат – бежали что было сил. Бежали, если было возможно, и пробирались через завалы плит, разрушенные здания и груды камней. Практически одновременно все встретились у подъезда. Их «сталинка» стояла словно крепость.

– Отец! – громко закричал Гарик. – Папа, мама, вы живы?

Мать, побелевшая, словно мел, не верила глазам. Она села на бетонный парапет и тихо произнесла:

– Сона… Где она?

– В школе? – спросил отец таким же шепотом. Они переглянулись.

Гарик, как старшеклассник, учился в другой, находящейся на противоположном конце города спецшколе с уклоном в точные науки.

– Мы с папой за ней. Мама, не ходи в дом.

– Да, ни в коем случае. Сиди здесь, Жанна, умоляю.

Она смотрела невидящим взглядом:

– Найдите мне ее. Найдите мне мою девочку. Все соседи стали сбиваться в небольшие группы. Надо было идти на помощь. Брали все, что могло сгодиться: ломы, топоры, арматуру. Женщины рыдали. Соседка подошла к Жанне и тронула ее за плечо.

– Жанна, наши дети погибли. Школы больше нет.

Жанна повернулась и не могла понять, кто это.

– Жанна, Жанна, ты слышишь меня? Моей Лены и твоей Соны больше нет. Нет! – она трясла ее за плечо и рыдала. Нет, выла, как раненый зверь.

– Вы кто? – тихо спросила Жанна. И вдруг поняла, что это ее соседка по лестничной площадке Наташа.

Наташа. Молодая и веселая Наташка, их девочки учились в одном классе. Только теперь ее нельзя было узнать. В один миг она превратилась в старуху с черным от горя лицом и белыми всклокоченными волосами.

– Наташа, Наташа… Откуда ты знаешь? – закричала надрывно Жанна.

От ужаса, от всего того, что случилось, она забыла, что Сона сегодня должна была сдавать зачет в музыкальной школе, она забыла, как утром сварила дочке какао, заплела косы, забыла, как строго-настрого наказала не опаздывать…

– Я видела.

– Что? Что ты видела?

– Я видела, что школы больше нет. Почти все погибли.

Жанна вскочила и побежала что было сил. Оставшиеся 200 метров, увидев развалины школы, упала на колени и поползла. Здание уже оцепили, и первые спасательные отряды, сгруппированные из добровольцев, потихоньку разгребали камни. Каждые 15 минут все затихали и прислушивались. Вот донеслись стоны. И все дружно бросились спасать чью-то жизнь. Одну. Хотя бы одну, ведь это так много. Жанна увидела, как к ней бежит муж. Она встала и молящим взглядом просила только одно, чтобы он сказал: их девочка жива, а еще лучше, что все это – сон.

– Ты зачем, зачем пришла, Жанна? Соны сегодня не было в школе! Не было!

– Не было… не было… Я вспомнила! У нее зачет! Зачет в музыкальной школе! Какая я дура!

Но появилась надежда. Добравшись до музыкальной школы, они увидели, что здание разрушено наполовину, и там тоже начались работы. Вот кто-то закричал:

– Воды! Принесите воды!

Жанна увидела, как мужчины доставали тело. Это был женский силуэт в нежном кремовом платье.

– Жива! Жива! – закричали обрадованные люди.

– Маруся… – прошептала Жанна. – Маруся! – уже кричала она. – Где Сона?

Но Маруся не слышала ее. Она была без сознания. А ее правая нога превратилась в кровавое месиво.

– Носилки! Носилки! – кричали спасатели.

Уже потихоньку разбивались лагеря с первой медпомощью, воду грели в ведрах, прямо на улице, как во время войны. Тела делили на живые и мертвые. Действовали сообща, будто знали, как. У человека включается защитная реакция, ставится блок, чтобы не сойти с ума, чтобы не потерять рассудок.

– Может, Сона у бабушки? – догадался Гарик.

Они подхватили оцепеневшую Жанну. «А вдруг?»

В этот же день, вечером, отец, Гарик и дед пошли в отряд добровольцев, как тысячи других мужчин, которые могли быть хоть чем-то полезными. Пока не прибыли техника и профессиональные спасатели, они голыми руками при помощи простых примитивных подручных средств пытались найти и вытащить пострадавших.

11 декабря люди потеряли или обрели друг друга. Те, кто выжил, считают этот день своим вторым днем рождения, и никто никогда в жизни не забудет, что пережил в эти тридцать секунд.

В этот же день семья Соны решила, что не останется в своем городе. Еще раз пережить такое никто бы не смог. Они еще не знали, что Спитак практически стерт с лица земли, а Кировакан разрушен так же. Что еще много-много лет не заживет эта рана, поломавшая жизни и судьбы.

Шло время, Сона выросла. После 8-го класса пошла в музыкальное училище. Гарик уехал в Москву и поступил в университет. Мечта семьи навсегда покинуть город пока не могла осуществиться, потому что грянули 90-е, и страны больше не было. Теперь все предстояло создавать заново. Заново рождались новые государства, независимость и законы, гимны, и опять мы строили новый мир.

Мать по-прежнему преподавала в училище. Зарплата крошечная, но зато надежный и стабильный доход, хоть искусство еще было кому-то нужно. Сона стала студенткой, но в свои пятнадцать она оставалась еще совсем ребенком. В отличие от грудастых не по годам взрослых ровесниц, Сона бегала в кедах, играла в футбол и каталась на велосипеде. Все свободное от игры на фортепиано время она проводила на улице с мальчишками. С девчонками-однокурсницами, важными и толстопопыми, она общий язык не нашла.

Занятия в училище заканчивались примерно к трем-четырем часам. Сона редко дожидалась мать, та работала на две ставки, тянула подготовительные курсы, потому что очень нужны были деньги. Даже такие небольшие.

Осень выдалась теплой, бархатной, щедро раскрасив деревья золотой краской, замерла, будто сама любовалась содеянным. Дни стояли чудесные, и домой идти совсем не хотелось. Сона, окончив занятия, сидела в небольшом сквере напротив, грызла сочное яблоко и разбирала новую партитуру по хору: «Gaudeamus lgitur…» – старательно бубнила она гимн студентов всех времен. К концу декабря должен был состояться отчетный концерт. Внезапно раздался треск, скрип, тарахтение, и черные выхлопы повалили из подъезжающего автомобиля. Если это чудо вообще можно было назвать таковым. Мало того, что цвет неопределенный, но и сама модель вообще неизвестного происхождения. Однако сидевший за рулем молодой парень чувствовал себя вполне уверенно.

– Эй, Сона, привет!

– Эй – зовут свиней, – Сона дернула носом и опять уткнулась в партитуру. Тем не менее, парень вышел, низко дурашливо поклонился и произнес:

– Мадмуазель Сона, прошу вас простить меня за столь легкомысленное обращение. Впредь это не повторится.

– Так-то лучше. – Сона с хрустом откусила яблоко, и его сок брызнул наглецу прямо на очки.

– Д-а-а-а, ну и манеры у вас…

– Не нравится – проезжайте мимо, я вас не звала.

– А мама сказала мне, что Сона очень красивая и воспитанная девушка. Ну вот с первым я согласен, а со вторым – никак.

– Да вы кто вообще? На НЛО своем приехали и мешаете мне заниматься! – вспыхнула Сона.

– Разрешите представиться: Гурген. Я сын дяди Сашика и Ануш. Мы жили в доме напротив, в одном дворе. Не узнала?

– А-а-а… – протянула Сона, начиная припоминать. – Вы уехали тогда в Ереван на несколько лет после землетрясения…

– Да. – Гурген снял очки и смущенно добавил: – Вот я тоже будущий врач, решил пойти по стопам родителей. Тогда, после всего, что случилось, я понял, что это самая нужная профессия.