Последнее, что услышал Николай перед тем, как потерять сознание, было:

– Ух ты! Не слишком сильно?

После этого – черная пропасть.

Беспомощного Маханова уложили на кровать.

Ковалев сказал:

– Смотри за ним, я заберу вещи.

– Только керосиновую лампу не зажигайте.

– Без тебя знаю.

В комнате Ковалев пробыл недолго. Вышел с чемоданом, пиджаком и шляпой.

– А господин Маханов готовился к отъезду. Наверное, утром собирался выехать. Мне и собирать ничего не пришлось, он все сам уложил. Приятно иметь дело с аккуратными людьми.

– Вы не убили его?

– Ну что ты, Рылов? Я умею действовать жестко, но безопасно. Как потащим его к тебе?

– Огородом. Надо так пронести, чтобы не осталось никаких следов.

– Надо, значит, понесешь.

– Я?

– Ну не я же?

Рылов вздохнул.

Ковалев прикурил:

– Жди тут, да смотри в оба. По идее он будет в отключке еще минут десять. Но если очухается раньше, свяжи его от греха подальше, а то как бы он тебя не удавил.

– Угу, так надежней.

Рылов снял со стены моток веревки, связал Маханова. Подумав немного, засунул в рот кляп. Николай никак не среагировал на это.

Ковалев вышел во двор, обошел заднюю часть дома, негромко позвал:

– Дирк!

– Я, – раздалось в ответ.

– Как тут?

– Спокойно.

– Иди сюда!

Говорили они тихо – диверсанты знали свое дело.

Бессознательного Маханова перенесли в дом Рылова, там опустили в подвал, в потайное помещение, которое маскировали стеллажи с разной утварью. Туда же бросили чемодан и пиджак. Николая уложили на заранее приготовленную кровать, руки и ноги привязали к каркасу, кляп вытащили – он плохо дышал носом, мог задохнуться.

Ковалев вышел во двор, мигнул фонариком. Из кустов, словно призрак, появился майор Агеев. Его провели к пленнику.

– Приведи его в чувство, – кивнул он Коротко.

Тот плеснул из кувшина воды в лицо Николая. Маханов пришел в себя, увидел майора, дернулся было, но понял, что привязан.

– Майор, что все это значит?

– Ну, если быть точным, товарищ Маханов, то не майор, а гауптман.

– Вы немец?

– Да.

– И вы здесь?

– В этом вы видите что-то странное? Кому, как не вам знать, что в ближайшее время тут буду войска непобедимой Германии.

– Спорное утверждение.

– Нет, Николай Иванович. Это как раз сомнению не подлежит. Красной армии в ее нынешнем состоянии не под силу противостоять вермахту. Пройдет немного времени, я даже скажу точнее, не позднее ноября, в День вашей революции у мавзолея, как всегда, пройдет военный парад, только на этот раз – парад немецкой армии.

Маханов поморщился:

– У вас богатая фантазия, гауптман.

– Так будет, Николай Иванович. Помяните мое слово.

– Зачем я вам?

– Если бы вы были не нужны, мы бы не стали разрабатывать целую операцию.

– Значит… мой отец…

Агеев перебил его:

– Да, вашего отца пришлось убрать. Смею заверить, что он умер легкой смертью. Один укол, и все! Он не мучился. К тому же прожил долгую жизнь. А в последнее время существовал, а не жил. Сын забыл о нем, жена умерла, с братом отношения не ладились, сестра покойной жены далеко, в городе. Он страдал от одиночества, Николай Иванович. Разве можно так поступать с самым близким человеком?

– Не вам судить.

– Согласитесь, Николай Иванович, неплохо мы поработали.

Маханов отвернулся.

Майор кивнул Ковалеву. Тот силой вернул голову Николая на место – Агеев снова смотрел на него в упор.

– Не желаете разговаривать? Ради бога. Мне от вас лично ничего не надо. Вашей персоной займутся другие люди и уверяю вас, общение с ними не доставит вам удовольствия, если только вы не поведете себя правильно. Отдыхайте пока, кричать бессмысленно, отсюда вас никто не услышит. Питание и воду получите. Туалет? Вместо сортира, извините, ведро.

– Меня завтра же начнут искать.

Майор пожал плечами:

– Не спорю, начнут. Но не найдут. А если кто-то и пронюхает, что вы здесь, то нам придется отправить вас на небеса. В этом тоже есть свои плюсы, не так ли?

Маханов с усилием усмехнулся:

– Плюсы в смерти?

– Да. Вам осточертела работа на закрытом секретном объекте под постоянным контролем. Вы разочаровались в своей жене, оттого что знаете: она не сидит дома, когда вы находитесь на объекте. Госпожа Гридман не из тех женщин, что ждут мужей, сидя у окна. Она любит мужское общество, рестораны, благо жалованье супруга и положение отца позволяют ей беззаботно и весело проводить время. И как вас угораздило, Николай Иванович, жениться на этой… бабе?

– Вас это не касается!

– Хотели использовать положение тестя? Но вы и так поднялись бы по карьерной лестнице, с вашей-то головой! И вы еще можете подняться. В Германии перед вами будут открыты безграничные возможности.

– Идите вы к черту, майор.

– Большевистская упертость. Мне это знакомо. Странные вы люди, русские, вас ведут на расстрел, а вы кричите: «Да здравствует товарищ Сталин!» А ведь он обрек вас на смерть. Такого нет ни в одной стране мира!

Маханов нашел в себе силы усмехнуться:

– Вот поэтому ваша доблестная армия сгинет в России. Вам никогда не победить народ, который вы не понимаете, герр гауптман.

– Насколько же пропаганда может затуманить даже такую светлую голову, как ваша. Но это пройдет. Отдыхайте, Николай Иванович. У вас на это есть несколько дней.

Майор поднялся, приказал Ковалеву и Коротко:

– На выход!

– Гауптман, минуту! – окликнул его Маханов.

Тот обернулся:

– Слушаю вас.

– Вы убили моего отца?

– Нет. И не те люди, что прибыли со мной.

– Значит, Рылов?

– Это вы спросите у него. Он будет смотреть и ухаживать за вами, как за больным и самым дорогим человеком.

– Я его удавлю.

Майор пожал плечами.

– Попробуйте. Ничего не имею против, но – позже. Мы еще встретимся и совсем скоро. На этом прощаюсь, Николай Иванович.

– Прав был Семен, а я не поверил, идиот.

Агеев рассмеялся:

– На это и было рассчитано, господин ведущий конструктор.

Диверсанты поднялись в комнату. Рылов закрыл маскировку и стал у стола, вокруг которого расселись немцы.

– Что делать дальше, господин Алекс?

– Смотреть за односельчанином.

– Но он узнал, что это я… его отца.

– Ему сказали об этом.

– Все проныра этот, Семен Коробов. Господин Алекс, его надо убрать, он не даст мне покоя.

– Не паникуйте, Рылов, делайте свою работу без эмоций. Шофер ничего не докажет, да и некому в принципе доказывать. К тому же времени у местных органов на поиски товарища Маханова практически не осталось.

– Быстрее бы все началось.

– Начнется, Мирон. Терпение. Мы сейчас уйдем, тебе же придется действовать строго по инструкции. В этом, если хочешь, гарантия твоей жизни и твоего будущего.

– Я все понял, господин Алекс.

– Проводи нас.

– Прошу во двор.

Все трое вышли во двор и направились огородами к полю. По неглубокой балке дошли до леса, потом еще три километра вглубь, до елани (лесной поляны), где проходила грунтовая дорога. Там стоял «ГАЗ-А» с армейскими номерами. Машина пошла в сторону Олевска и далее, к городу, куда и прибыла на рассвете субботы, 21 июня 1941 года.

Рано утром Коробов зашел в контору. Председатель колхоза был уже на месте. Сидел за своим столом и писарь. Бухгалтер еще не подошла.

Коробов прошел в канцелярию:

– Здравия желаю, Алексей Викторович.

– Здравствуй, Семен. Скажу сразу – запчастей нет.

– И что мне делать?

– Ремонтируйся.

– Как, Алексей Викторович?

– А я не знаю, как хочешь.

У председателя колхоза был уставший вид. Должность – еще та, везде поспей, все проконтролируй, да еще и запчасти ищи.

Коробов спросил:

– Почему вы Рылова не запряжете?

Председатель только отмахнулся:

– Толку-то?

– А зарплату ему платите за что?