Руперт (в крайнем бешенстве). Люди ли вы или черти?

Помилуйте! караул! режут! о господи!

Доктор (вливая ему в рот микстуру). Эта спасительная влага есть изобретение великого Берндта, сущего гения в медицине. Держите его крепче, чтоб не пролить ни одной капли. Хорошо! смотрите, примечайте! ничего еще не видя, а он уже зажмурил глаза, и пена на губах показалась. Это значит, что дурь мигом выходить начинает, устрашась силы эликсира. Довольно! посадите его в кресло. Так! что, милостивый государь? Чувствуете ли вы во рту маленькую горечь с небольшою соленостью?

Руперт (почти одурелый). Ох! Господи твоя воля! или я сам сошел с ума и все это мне мерещится, или попал в дом бешеных. Что тут со мной, бедным, делают? - Нет, г-н барон, эта проклятая шутка не пройдет вам даром. Это хуже всякого грабительства. Отдайте скорее следующие мне 50 тысяч рублей или возвратите брильянты, а там увидим, что скажет юстиция.

Доктор. Барон - брильянты - а, а! видите, ребята, как сильно укоренилась в нем дурь? какие же брильянты, ваше сиятельство?

Руперт. Прах побери всякого, кому кажусь я сияющим.

Сей час мои бриллианты назад; а невеста вашей баронской милости и без них обойдется. Сей час, сей час! у меня голова кружится от беспокойства, досады и вашего яду.

Доктор. Непростительно грешите, граф, называя мой спасительный бальзам ядом.

Руперт. Долго ли вы будете меня морочить, г-н барон?

Мие каждый миг крайне дорог. Я оставил целый дом на одну племянницу. Какой я к черту граф? Отдайте мои брильянты, и оставайтесь в покое до времени. Какая дурь на высокопочтенного г-на барона наехала!

Доктор. Да почему я кажусь вам каким-то бароном?

Опомнитесь, г-н граф!

Руперт. Вы лучше образумтесь! в какую же несчастную минуту я пришел к вам! проклятый змей эдемский соблазнил меня! итак - коротко да ясно - г-н барон...

Доктор. Успокойтесь, г-н граф, и дайте лекарству подействовать!

Руперт. Не хочу, чтобы отрава эта действовала.

Доктор. Э, э! Граф! не рассердите меня. Знаете ли, что значит назвать доктора отравителем? Я советую беспрекословно следовать моим рецептам, иначе я поступлю с вами по силе данной мне власти. Что вам пришло в голову, что я барон? Я настоящий, истый доктор Симон Аффенберг.

Руперт. А, понимаю! конечно, на вас нашел теперь злой час, что вы сами себя не помните, а меня из ювелира Руперта пожаловали в графы. Опомнитесь, бога ради, г-н барон фон дер Аффен...

Доктор. Стой, стой! перестань блажить! говорят тебе, что я доктор Симон Аффенберг, и будет с меня, а кто назовет бароном, тот верно рехнулся ума.

Руперт. А долго ли вы намерены пробыть доктором?

Доктор. До конца моей жизни.

Руперт. Нет! видно, мне покудова оставить свои брильянты и броситься в Управу благочиния. Здесь происходит целая бесовщина. Прощайте, государь мой!

Доктор. Ребята! (Слуги окружают Руперта, стоящего в окаменении.) Не угодно ли, г-н граф, подождать немного и выслушать, что такое написано в этой бумажке. (Вынув бумагу, читает.)

"Мы нижеподписавшиеся, с дозволения правительства, сумасшедшего дядю нашего, графа фон дер Думдума, отдаем для пользования в сей болезни г-ну доктору Симону Аффенбергу с тем, что может он с оным дядею нашим поступать по своей воле, именно: связывать веревками, сажать на цепь, брить голову и сечь лозами или плетью, сколько нужно будет; за что мы, его родственники, почтем себя весьма обязанными".

Подписали: Барон Ганс фон дер Лохенкрет.

Граф Ульрих фон Шустер-Мустер.

Баронесса Гертруда фон дер Фоссфосс.

Графиня Кунигунда фон Гарен-Лох.

Ну, что скажете, г-н граф? Стоит только мне мигнуть своим людям, и вы вдруг будете связаны, и на первый раз для разжижения крови получите в спину согню полновесных ударов плетью. Не лучше ли перестать юродствовать и навсегда выкинуть из головы брильянты?

Руперт. Час от часу лучше! меня стегать плетью? Меня беззаконно лишать собственности?

Доктор (нюхая табак). Опять за то же принимается!

Руперт (опрометью бросается на доктора и вырывает табакерку). Ага, г-н барон! прошу не взыскать, я вас поймал! как можете вы отпираться от моих брильянтов, которые при свидетелях отдал вашему племяннику, для вручения вам в этом самом доме; а в доказательство моей благодарности подарил ему эту самую табакерку. Слава богу, что и сему есть живые свидетели: племянница моя Розина и горничная девушка ее, Берта.

Доктор (про себя). Розина! точно, сим именем называется пригожая девушка и есть племянница какого-то ювелира Руперта! надобно осведомиться обстоятельнее. - (К Руперту.) Да не того ли молодого человека называете вы моим племянником, который вас привел сюда?

Руперт. Именно его. Он-то меня и уведомил, что вам, дяде его, барону фон дер Аффенбергу, для невесты вашей нужно брильянтовых вещей на 50 тысяч рублей, и я, несчастный, вручил ему оные для показания вам. Вот и счет им за подписанием собственной руки вашей. (Показывает расписание, полученное от Милона.)

Доктор (рассмотрев бумагу, пожимает плечами). Свидетельствуюсь всеми больными, для коих писывал я рецепты и кои остались еще в живых, что в сей подписи барона фон дер Аффенберга нет ни одной буквы моего почерка.

Руперт (содрогаясь). Вот ужасное приключение! - этот племянник ваш сказал мне за тайну, что на вас находит иногда дурь и что вы вместо барона считаете себя доктором.

Доктор. Он же и со мною договорился, чтобы я пользовал дядю его, графа Думдума, который иногда блажит и, считая себя славным ювелиром, от всякого спрашивает своих брильянтов. Он вас вчера ко мне привел и в знак будущей благодарности подарил эту табакерку, а я решился сегодня начать лечение.

Руперт. Если вы говорите, как человек разумный, то мы оба пренарядные филины. Как можно было вам поступить так легковерно? - Посему вы ничего не знаете о моих брильянтах?

Доктор. Не более, как что вы в часы безумия не перестаете об них заботиться.

Руперт. Что ж мы будем делать?

Доктор. Более нечего, как взять терпение!

Руперт. Этот рецепт сносен для вас, ибо вы только что одурачены, а я сверх того в большом еще убытке. Где мне найти проклятого барона фон дер Лохенкрета?

Доктор. Вероятно, что во всей вселенной такого не отыщете, равно как и прочих высоких особ, подписавших этот акт о сажании вас на цепь и об укрощении буйства плетью.

Однако я знаю одно средство, могущее хотя не совсем, по крайней мере большою частию, поправить вашу ошибку и пополнить убытки. Как вы оказываетесь здоровым человеком, то надобно вечернюю и утреннюю диету вознаградить хорошим завтраком. Что вы больше любите?

Руперт. Ах, еда на ум нейдет! однако для подкрепления сил велите подать чего-нибудь, да поскорее! возможно ли?

В мои лета опытности, мудрости и политики - быть пострижену в ослы, и кем? Двадцатипятилетним молокососом!

о Руперт, Руперт!

Доктор. Не печальтесь! это не смертельная болезнь, следовательно, можно найти способы к уврачеванию. Поедим прежде, а там и порассудим о рецепте. Я сам немец и не могу долго пробыть без шнапсу и блутвурстов. (К слугам.)

Чтобы сейчас все было готово. (Слуги выходят.) Тут-то и намерен открыть вам мой планец о поправлении сего несчастия. Вы должны быть человек благоразумный, а потому надеюсь, что легко склонитесь на мое предложение. (Слуги приносят прибор, и по данному знаку удаляются.) Во здравие! (Пьет, ест и опять пьет.)

Руперт (подражая ему). Слуга покорный!

Доктор. Итак, выслушайте меня. Я, слава богу, избавился жены моей и теперь свободен.

Руперт. Довольно наслышался о вашей истории; но мне и в голову не приходило когда-нибудь спознаться с вами, а особливо таким чудесным образом.

Доктор. У вас есть прелестная племянница, Розина. Согласитесь отдать ее за меня?

Руперт. Ах! этого я не могу сделать! и прежде намерен был я сам на ней жениться, а теперь и подавно надобно это сделать по некоторым - мне известным - обстоятельствам.