Когда Магнус открыл глаза, то увидел, что Алек пристально разглядывает его и задумчиво кивает. Затем он расхохотался.

– Это не смешно, – заметил Магнус. – Давай я сделаю тебе такую штуку. – Он соорудил второй «бутерброд» и скормил его Алеку со своей вилки.

Алек скопировал Магнуса: он с великой тщательностью пережевывал пищу и нарочито медленно двигал челюстями, и при этом закатил глаза к потолку, изображая неземной восторг. Магнус терпеливо ждал.

Наконец, Алек проглотил картофель с икрой и открыл глаза.

– Знаешь, а это и в самом деле неплохо.

– Ну, вот видишь?

– А мне обязательно всякий раз закатывать глаза?

– Икра вкуснее, когда жуешь ее с закрытыми глазами. Подожди… смотри-ка.

Алек в изумлении ахнул, когда поезд свернул в сторону и очутился среди живописной местности. Густой темно-зеленый лес окружал гладкие, как зеркала, озера, а в отдалении возвышались заснеженные горные пики. Неподалеку от железной дороги скалистый пик торчал, словно нос корабля, среди расчерченных на квадраты виноградников с ярко-зелеными, желтыми и алыми листьями.

Магнус посмотрел в окно, затем на лицо Алека, потом снова в окно. Видеть эту красоту вместе с возлюбленным было все равно, что открывать мир заново. Магнусу уже приходилось проезжать через Национальный парк Морван, но сегодня он впервые за много лет испытывал неподдельный восторг.

– Где-то поблизости, – заговорил Алек, – находятся щиты Идриса, и когда мы приблизимся к ним, весь поезд будет мгновенно «переправлен» на другую сторону границы. Интересно, заметим ли это мы с тобой?

В голосе его прозвучала странная тоска, хотя Алек покинул Идрис в раннем детстве и с тех пор не возвращался туда. Все нефилимы помнили свою родину, место, куда всегда можно было вернуться – страну зачарованных лесов и изумрудных полей, город со сверкающими стеклянными башнями. Дар Ангела. У самого Магнуса не было ни родины, ни дома – он утратил их так давно, что уже не помнил, каково это, вернуться в родные места. И ему было странно видеть, как стрелка некоего «компаса» в душе Алека повернулась и совершенно точно указала в сторону дома. «Стрелка компаса» в душе Магнуса вращалась в разные стороны, и он давно привык к этому.

Рука Магнуса нашла ладонь Алека, и пальцы их сплелись, пока они смотрели на тяжелые грозовые тучи, надвигавшиеся с востока.

Магнус указал на кипу темно-серых облаков.

– Эта туча похожа на змею, которая завязалась в узел. А эта – на круассан, который я ел сегодня утром. А вон та… на ламу, тебе не кажется? А может, на моего папашу? Пока, папочка! Надеюсь, мы еще не скоро встретимся! – И он с насмешливым видом послал туче воздушный поцелуй.

– Это вроде разговоров о звездах? – спросил Алек. – Это тоже романтично, придумывать, на что похожи облака в небе?

Магнус молчал.

– Ты можешь поговорить о нем, если хочешь, – предложил Алек.

– О ком: о моем отце-демоне или об отчиме, который чуть меня не убил? – спросил Магнус.

– И о том, и о другом.

– Не хочу, чтобы у нас с тобой пропал аппетит, – усмехнулся Магнус. – Ведь нужно еще доесть омара. Я пытаюсь не думать и не вспоминать ни о первом, ни о втором.

Магнус редко говорил о своем отце, но после встречи с Джонни Грачом никак не мог избавиться от мыслей о нем. Он не переставал размышлять о том, как отнесся бы Асмодей к появлению собственного культа и поклонению со стороны «Багровой Руки».

– Я вот вчера думал о своем отце, – неуверенно заговорил Алек. – Он сказал мне тогда, что я должен остаться в Нью-Йорке и делать вид, что я не… ну, в общем, нормальной ориентации, как все. По крайней мере, это подразумевалось.

Магнус вспомнил одну долгую, холодную ночь, когда он вынужден был защищать семью перепуганных оборотней от группы Сумеречных охотников; среди этих Охотников были и родители Алека. В мире было столько ненависти и злобы, даже избранные Ангела враждовали между собой. Взглянув в лицо Алека, чародей увидел в его глазах сомнение и страх – дело рук его отца.

– Ты редко говоришь о своих родителях, – заметил Магнус.

Алек помолчал, размышляя над ответом.

– Я не хочу, чтобы ты плохо думал о моем отце. Я знаю, что в прошлом он совершал всякие некрасивые поступки… о которых теперь предпочел бы забыть.

– Я и сам совершал в своей жизни поступки, о которых мне хотелось бы забыть, – пробормотал Магнус, но больше ничего не стал говорить, чтобы не выдать своей неприязни. По правде говоря, Магнусу совершенно не нравился Роберт Лайтвуд – ни прежде, ни теперь. Он знал, что в ином мире и при иных обстоятельствах он ни за что не смог бы заставить себя изменить отношение к Роберту.

Но в этой вселенной они оба любили Алека. Иногда любовь делает то, что не в состоянии совершить никакая сила в этом мире, и помогает изменить себя даже тогда, когда все надежды уже угасли. Без любви чудеса невозможны.

Магнус поднес руку Алека к губам и поцеловал ее.

Роберт не мог быть законченным негодяем. В конце концов, он вырастил и воспитал этого молодого человека, своего сына.

Они закончили ужин в дружеском молчании, затем посидели немного, глядя на закат, который окрашивал далекие снежные пики в алый, оранжевый и розовый цвета. В вечернем небе загорелись первые звезды.

Появился официант и спросил, не желают ли они десерт, или, может быть, коньяк.

Магнус хотел расспросить, какие имеются напитки и десерты, но Алек, сверкнув глазами, добродушно улыбнулся официанту.

– Вообще-то, – сказал он, – мне кажется, что лучше выпить шампанское, которое ждет нас в спальне. Верно, Магнус?

Магнус замер с полуоткрытым ртом. Он привык к обществу двух Алеков, разительно отличавшихся друг от друга: один был уверенным в себе Сумеречным охотником, второй – застенчивым, вечно смущавшимся бойфрендом. И пока не мог понять, что означает появление Алека с опасным блеском в глазах.

Алек поднялся, протянул Магнусу руку и вытащил его из кресла. Затем быстро поцеловал возлюбленного в щеку и сжал его пальцы.

Официант отвел взгляд, деликатно кашлянул и изобразил любезную понимающую улыбку.

– Как вам будет угодно, господа. Доброй ночи.

Едва дверь купе захлопнулась за ними, Алек скинул пиджак и направился к кровати. Магнус ощутил где-то глубоко внутри страстную дрожь – он едва ли мог представить себе более сексуальную картину, нежели мужчина в рубашке от смокинга, а Алеку исключительно шла его рубашка.

Мысленно поблагодарив Ангела Разиэля за то, что Сумеречным охотникам полагается каждый день заниматься физическими упражнениями, Магнус при помощи чар создал серебряное ведерко со льдом и бутылку «Поль Роже» и поставил их на столик. Затем создал два бокала и улыбнулся, глядя, как они наполняются сами собой, а уровень вина в бутылке понижается, несмотря на то, что он и не думал вытаскивать пробку. Он подошел к кровати, сел рядом с Алеком и предложил ему шампанское. Алек взял бокал.

– За нас. Чтобы мы с тобой были вместе, – произнес Магнус. – Там, где захотим.

– Мне нравится быть вместе с тобой, – ответил Алек. – Там, где мы хотим.

– Santé[10], – сказал Магнус.

Зазвенел хрусталь, и они принялись маленькими глотками пить шампанское; Алек смотрел на Магнуса поверх своего бокала, и в глазах его снова появился тот же странный блеск. Магнус не мог устоять перед Алеком с блеском в глазах, точно так же, как не мог устоять перед возможностью совершить какую-нибудь шалость, ввязаться в приключение или купить элегантное пальто. Он наклонился вперед, прижался губами к губам Алека, мягким, упругим и теплым. Снова дрожь пронизала его тело. Проведя языком по нижней губе Алека, он ощутил острый, щекочущий привкус вина. Алек ахнул и плотнее прижался к Магнусу. Одной рукой он обнял возлюбленного за шею, продолжая держать в другой бокал с шампанским, и туго накрахмаленные складки на их рубашках заскрипели.

Вспыхнули голубые искорки, и бокалы сами собой очутились на ночном столике у кровати.