Кипр по средневековым меркам был беспрецедентным образованием, которым управляли на равных условиях и византийцы и арабы. В результате непрекращающихся боевых действий с 603 по 688 годы остров многократно переходил от Византии Халифату и наоборот. Почти вековое противостояние закончилось тем что император Юстиниан II и халиф Абд Аль-Малик достигли соглашения результатом которого и стал своеобразный византийско-арабский кондоминиум. Нельзя сказать что хрупкий мир на острове не нарушался — так в 746 году византийцы с помощью славян очистили Кипр от арабов, а те в 807 году отплатили им той же монетой, заставив Византию, вернутся к совместному управлению островом. Но по сравнению с постоянными войнами на материке такие редкие стычки были не в счет.
Восемнадцатый день рождения юноша встретил на борту готовой к плаванию «Амиры». По прямой от Александрии до Кипра было всего сто фарсах (600 км). При попутном ветре «Амира» могла это расстояние пробежать всего за два-три дня. Но поздней осенью этот путь невозможен. Частые шторма, дожди, моментально меняющие свое направление шквалистые ветры и облачность закрывающая солнце и звезды — единственные ориентиры в открытом море — могли занести судно куда угодно, но только не туда куда нужно. Поэтому шли придерживаясь западного берега халифата и лишь на девятый день достигнув какого-то определенного ориентира в предрассветных сумерках судно повернуло на северо-запад. Как пояснил капитан, повернув с этой точки промахнуться мимо острова невозможно и если все будет хорошо то к вечеру увидим остров. Действительно, когда начало смеркаться, вахтенный на гроте закричал что видит землю. Поскольку определиться с местоположением капитан не успел то куда-либо двигаться в темноте не имело смысла, поэтому отдали плавучий якорь и легли в дрейф. С первыми лучами солнца продолжили курс на сближение с островом. Наконец по характерному двугорбому склону горы место было опознано, и развернувшись на север и мористее — потому что прибрежные воды в этом районе были насыщены множеством отмелей — судно двинулось дальше.
Когда до Салмана — порта, пункта прибытия — оставалось полдня пути, вахтенный заметил на горизонте парус. Спустя небольшой промежуток времени судя по тому как быстро рос парус стало ясно что движутся он встречным курсом. Капитан на всякий случай поднял отдыхающую смену и усилил наблюдение за горизонтом. Принятые меры тут же оправдали себя — на горизонте вслед за приближающимся кораблем был обнаружен еще один парус, а первый был опознан как византийский дромон (тяжелая парусно-гребная галера — основная единица боевого флота империи вплоть до 12 века). Поворот оверштаг, все весла на воде — гонка-преследование началась. Хотя назвать гонкой данное действие, когда преследователь в полтора раза быстрей и притом их двое, можно было с большой натяжкой, скорее — загон. Единственно на что надеялся капитан «Амиры» — это успеть добраться до знакомых ему пологих отмелей где осадка шебеки позволит сесть на мель на значительном расстоянии от более крупных и тяжелых дромонов.
Искандер с Касимом расчехлили стреломёт на корме, один из матросов принес вязанку дротиков. Дротики напоминали обычные метательные, только несколько длиннее и раза в три толще, с увесистым стальным острием шириной в ладонь. Дормон уже подошел достаточно близко чтобы хорошо рассмотреть детали корабля. Два латинских паруса, два ряда весел, из мощного форштевня далеко вперед выдается хищный шпирон (надводный бивень для сноса весел противника), сравнительно высокие борта. Боевые площадки на носу и корме несли баллисты и защищенные галереи для лучников, заканчивал картину торчащий из под носовой площадки медный сифон (огнеметное устройство) для метания «греческого огня».
Когда расстояние между судами сократилось до двухсот пятидесяти метров, Искандер начал стрельбу с каждым промахом корректируя прицел — экономить боеприпасы смысла не было, в трюме лежало еще пятьсот дротиков закупленных для продажи. В отличие от баллист противника которые метали тяжелые камни навесом, стреломет юноши бил по более простой настильной траектории, а учитывая резкую качку делать поправку с учетом предыдущего промаха баллисте не имело смысла. Так что получалось парень бил прицельно а византийцы наудачу, которая пока им не улыбалась. Очередной выстрел ушел в молоко так как «Амира» сильно дернулась зацепив килем дно, минута и снова чувствительное касание, затем налетевшая волна проносит судно еще на метров сорок вперед и почти ласково сажает на мель. На галере резко начинают табанить (тормозить) веслами и убирать паруса, — оказаться частично на мели во время такого волнения на длинном и тяжелом дормоне — смерти подобно. Неподвижная шебека становится хорошей мишенью, но зато и прицел Искандера с неподвижной палубы не в пример точнее. Выбрав безопасное от посадки на мель место, галера продолжила обстрел находясь примерно в ста пятидесяти метрах от сидящей на мели «Амиры». Искандер между тем посылал стрелу за стрелой в цель. Сократившееся расстояние увеличило убойность и число точных попаданий, а постоянно меняющиеся матросы лихорадочно вращающие ворот стреломета обеспечивали ему хорошую скорострельность. Тяжелые дротики в хлам разбили защиту от стрел выставленную перед баллистами и заставили замолчать сначала одну а потом и вторую. После чего парень перенес прицел на галерею, насквозь пробивая выставленные щиты, калеча и убивая стоящих за ними лучников. Сильный боковой ветер сносил в сторону их легкие стрелы, делая залпы малоэффективными, а для надежно закрытого сверху и с боков щитами Искандера и вовсе безопасными. Но как известно капля камень точит, и время от времени раздающиеся вскрики говорили о том что очередная стрела нашла свою жертву. Ситуация кардинально изменилась когда подошла вторая галера. Видимо капитаны решили что ценность груза купца не стоит тех потерь которые они уже понесли и понесут еще, но и оставлять безнаказанным такое возмутительное поведение тоже никак нельзя. Первый дормон развернулся к шебеке кормой, где у него остались целыми баллисты, а второй стал к первому лагом (бортом к борту) и обстрел возобновился с удвоенной силой. Только на этот раз баллисты метали не камни, а сосуды наполненные «греческим огнем». Пятый или шестой выстрел озарил яркой вспышкой палубу «Амиры» в районе правого борта, ближе к носу судна. К четвертому попаданию экипаж прекратил свои безуспешные попытки тушения судна и поспешил к заранее спущенной на воду шлюпке. Охваченная пламенем «Амира» была обречена.
Искандер вел стрельбу до последнего. В живых из расчета кроме него оставалось двое — раненый в ногу матрос, с которым они крутили ворот стреломета и Касим прикрывающий их большим щитом. Сам Касим тоже был ранен — стрела на излете оставила неглубокую борозду на лбу парня. Рана была неопасна, но сильно кровила. Все его лицо было покрыто кровью, а белозубый оскал и горящие боевым азартом глаза делали его похожим на обезумевшего демона. Очередной зажигательный снаряд разбился о планшир кормы окатив ее огненным веером. Касим успел переместить щит прикрывая друга от огненных струй, но сам оказался объят пламенем. Щелчок тетивы — дротик отправлен в путь, даже не глянув ему в след, Искандер хватает катающегося по горящей палубе друга и вместе с ним прыгает за борт. Там, вдоволь нахлебавшись холодной соленой водой но не выпустив потерявшего сознание друга, вскоре и был подобран моряками со шлюпки. Почти все моряки ранены или обожжены, а их общее количество составляло едва треть от первоначального состава. Когда шлюпка преодолела полосу прибоя и коснулась берега, юноша обернулся проститься взглядом со своей «Амирой». Каково же было его удивление когда он увидел два пылающих факела. Последний его дротик вдребезги разбил готовый к пуску и уже подожженный снаряд. Обожженной огнем обслуге было не до тушения, а из-за дыма и паники никто не заметил что часть горящей жидкости просочилась сквозь настил площадки и охватила пламенем заправленный но не закрытый сифон и стоящий в амфорах запас горючего рядом с ним. Когда через минуту столб огня поднялся выше мачт, желающих тушить корабль уже не нашлось — все ринулись за борт.
