Глава 21

Джексон

Если и было хоть какое-то маленькое утешение в моей болезни, так это то, что у меня, наконец, появилась приличная причина собрать всех моих любимых людей вместе. Сомневаюсь, что при обычных обстоятельствах Шеридан с моим отцом захотели бы разделить трапезу. Не то, чтобы отец все еще испытывал влечение к моей маме, я надеялся, что это не так, но было немного странно ужинать со своей бывшей женой и ее новым мужем.

Сегодня они отбросили все странности в сторону и просто были вежливы друг с другом. Будь у Шеридана и моего отца больше времени, они могли бы стать друзьями, но мой папа хотел вернуться в Калифорнию.

Мы с отцом пошли перед ужином в бар, чтобы нормально поговорить о моей болезни. Если там кто-то и узнал меня, у них хватило приличия не подходить к нам и не прерывать серьезный разговор. Разговаривать в баре было лучше, чем с глазу на глаз. Мы могли вести более формальную беседу, и я знал, что папа не расплачется на людях. Последнее, чего я хотел − видеть его расстроенным.

Когда я болел в прошлый раз, отец оставался сильным ради меня на протяжении всей болезни, но он стал старше, и не думаю, что он найдет в себе силы снова пройти через все это. Тем не менее, пока он держался. Если бы не папа, я не добился бы того, что сейчас имею. Если бы не он, я давным-давно отказался бы от спорта и по настоянию мамы сфокусировал все внимание на учебе. Папа противостоял ей до тех пор, пока она не согласилась с тем, что футбол был моей страстью, и мне следует позволить им заниматься. Дошло до того, что мама разрешила мне выбрать колледж с качественной футбольной программой, но у нее случилась истерика, когда я сообщил, что хочу бросить колледж и играть в Европе.

Должно быть, я выглядел наивным четырнадцатилетним подростком, говоря это, но отец ни секунды во мне не сомневался. Он возил меня по всей стране на соревнования, и держал ухо востро, узнавая, когда и куда в страну приезжали европейские скауты. Одна из его небольших поездок вполне окупилась, когда я произвел впечатление на скаутов из Лондона. Хотя закончилось все тем, что моя болезнь помешала мне сделать этот шаг, без помощи отца у меня ничего бы не получилось в Англии.

Только Бог знал, где бы я был, послушав маму. Она была права, считая, что я был достаточно умен для поступления в хороший колледж. С первого класса каждый учитель говорил ей об этом, и все же я плохо справлялся со стандартными тестами, лучшие колледжи никогда бы меня не взяли. В итоге я поступил бы в какой-нибудь среднестатистический колледж, где начал бы хорошо, но закончил бы с плохими оценками, постоянно отвлекаясь на девушек. Затем мама помогла бы мне устроиться на скучную офисную работу. Болен я был или нет, я рад тому, как сложилась моя жизнь, и всем этим был обязан своему отцу.

Шеридан налил еще по бокалу вина моему отцу и себе, а Дженни едва прикоснулась к своему. Мне вообще нельзя было пить из-за лекарств, да особо и не хотелось. С каждым циклом радиотерапии мне становилось все хуже, и алкоголя мне хотелось в последнюю очередь.

Было непросто съесть свой ужин. Меня подташнивало из-за последних доз лекарства, но я хотел скрыть это от Дженни. Побочные эффекты не значили, что лечение не работает, но она все равно волновалась и представляла себе самое худшее. Пока еще она оставалась сильной, и я отчаянно нуждался в том, чтобы так продолжалось и дальше.

Папа с Шериданом закончили свою бурную дискуссию о вине и повернулись к нам с Дженни. Настояв на том, чтобы разложить еду, я специально мало насыпал себе, но все равно не знал, как все съесть. Дженни ковырялась вилкой в своей тарелке, хотя совершенно не выглядела голодной.

− Итак, − произнес папа, повернувшись лицом к Дженни, − твой отец сказал мне, что ты работаешь на «Нью-Йорк Юнайтед»?

Дженни кивнула, почти неуловимо ответив «Да». Хоть она и нервничала из-за встречи с моим отцом, сейчас была сама не своя от этого.

− И ты училась в Гарвардском университете? − Дженни снова кивнула. − Весьма впечатляюще. По какой дисциплине ты специализировалась?

Дженни посмотрела на моего отца, но ничего не сказала. Я не мог понять выражения ее лица. Оно было таким, словно она злилась на него за то, что тот сует свой нос в ее жизнь, хотя это было бессмысленно. Он всего лишь задавал элементарные вопросы, пытаясь быть вежливым. Отец знал, на чем Дженни специализировалась, потому что я рассказал об этом ему в баре. Это просто был его способ завязать разговор.

− По обществознанию, − ответила Дженни, быстро опустив взгляд в свою тарелку.

Я знал, что она пропустила пару стаканчиков с Аароном, но начал задаваться вопросом, сколько же действительно она выпила. После одного-двух стаканчиков Дженни болтала, не умолкая, а сейчас выглядела так, словно ей хотелось забраться в постель и просто уснуть.

− Она также прошла курсы международных отношений, − сказал я. − У моего отца подобная специализация. Ты изучала что-нибудь по трансграничному бизнесу и коррупции? Папа, своего рода, эксперт в этой области.

− Нет, − сказала Дженни, − ничего подобного.

Похоже, она собиралась быть грубой и со мной. Я сделал что-то не так, расстроив ее? В последний раз мы разговаривали, когда вчера вечером покидали пентхаус. Я сказал, что из-за лекарств сегодняшний день проведу в одиночестве, но Дженни всегда нормально к этому относилась. Она не злилась на меня за то, что касалось болезни и всему этому должно быть другое объяснение.

Шеридан задал моему отцу вопрос о его работе, и я воспользовался этим, чтобы наклониться и спросить Дженни, все ли у нее в порядке.

− Все в порядке, − ответила она.

– Я же вижу, что это не так! − сорвался я, пытаясь сохранить улыбку на случай, если отец или Шеридан посмотрят в нашу сторону. − Если я сделал что-то не так, мы можем позже поговорить об этом.

− Ты ни в чем не виноват, − сказала она.

− У Аарона плохие новости? − спросил я.

Аарон был оптимистом, и в его компании трудно было не испытывать счастья. Дженни всегда отлично проводила с ним время и никогда не возвращалась в плохом настроении.

− Нет, − отрезала она. − Я же сказала тебе, что все в порядке.

− Тогда не могла бы ты, пожалуйста, приложить хоть немного усилий, − я взглянул на отца и увидел, что тот увлечен разговором с Шериданом. − Папа проделал долгий путь ради этого ужина, а ты ведешь себя грубо.

− Извините, − громко сказала Дженни, чтобы все услышали. − Мне нужно взять стакан воды.

Дженни встала из-за стола и когда покинула комнату, я сказал папе, что ей тяжело справляться с моей болезнью и поэтому она была не разговорчива.

− Дженни всегда была тихой рядом с незнакомцами, − добавил Шеридан. Он тоже заметил ее настроение. − Я думал, она изменилась после колледжа.

− Все в порядке, − произнес отец. − Эта ситуация для всех сложная. Ее реакция вполне понятна. Черт, обычно я тоже веду себя иначе. Обычно я не выпиваю за ужином, но боюсь того, что произойдет, если позволю себе утонуть во всем этом. Если мой сын может справиться с тем, что с ним происходит, тогда я, черт побери, тоже способен на это.

− Я буду в порядке, пап, − упорствовал я. − Через пару месяцев все это закончится, и каждый продолжит жить своей жизнью.

− Я выпью за это, − сказал отец, поднимая бокал. Я взял свой бокал с водой и чокнулся им с бокалами отца и Шеридана. − Ваше здоровье.

Дженни вернулась в комнату со стаканом воды. Казалось, ей было очень жарко, хоть дом хорошо кондиционировался.

− Тебе нравится футбол, Дженни? − спросил отец. − Могу представить, как, должно быть, тяжело работать на футбольный клуб, если не питаешь страсть к этой игре.

− Все хорошо, − ответила она.

Папа замолчал, ожидая, что Дженни дополнит ответ, но та не сделала это.

− Ну, если когда-нибудь ты решишь поработать в другом месте, просто дай мне знать. У меня много связей, где всегда готовы назначить собеседование людям, окончившим Гарвардский университет с высоким средним баллом.