— Да, но все страдания также вознаграждаются в один прекрасный день.

— Но потом бумеранг ебнет тебя с такой силой, что ты будешь в полной жопе, — я промолчал, и она снова перевела она свой взгляд на меня. — Думаешь, я подхожу тебе такой? Такой, которая не помнит ничего?

— Будь ты сама по себе другой, я бы никогда тебя не полюбил.

Я поцеловал ее в губы и прижал к себе, когда она доела пиццу. Донна не таяла больше в моих объятьях, как прежде, но и не была напряжена, как несколько дней назад. Она позволяла мне касаться ее, но держалась на расстоянии. Я обнял ее обеими руками и уткнулся ей в шею, вдыхая ее запах. Я был помешан на этой женщине. Даже нет, я пристрастился к ней. Она превзошла все возможные придуманные миром пристрастия, и я был полностью охвачен. Я сделаю все, что угодно, ради этой женщины. Я оставлю весь мир, просто чтобы держать ее в своих руках.

«Встречаешь сотни людей, и никто из них не трогает, а потом кто-то один меняет всю твою жизнь. Навсегда». Джейми Рэйди.

— Какой ты меня знал, Адам?

— Ты была той, которая не любила подчиняться, — усмехнулся я. — Ты не терпела унижений и приказов.

— Я хотела равноправия?

— Нет. Ты сама не знала, чего хотела, но ты не шла на поводу и подчинялась только тогда, когда сама этого хотела.

— Я выписываюсь и буду жить у Эмили, — сказала она тихо. — Я благодарна тебе, Адам. За все.

— Донна, не отталкивай меня снова, — взял я ее руки в свои ладони. — Пожалуйста.

— Я не отталкиваю тебя, Адам. Я тебя просто не знаю. И ты не знаешь меня, потому что то, что я помню о себе, так это совсем не то, что помнишь ты. Я была доброй и веселой и всегда позволяла помогать себе. Но то, что случилось со мной, говорит о том, что я обречена на жизнь с несчастьями. Потому что я больше никогда не вспомню ничего, что причиняло мне боль. Возможно, ты хороший человек, но дело в том, что, если ты не со мной, значит, ты ушел. Или дал мне уйти. Зачем ты мне? Зачем я тебе? Если ты любишь, значит делаешь это, несмотря ни на что.

— Донна…

— Нет, Адам. Мы не знакомы. И если у нас все было так сложно, не знаю, стоит ли ставить зеркала в квартире.

— Что ты имеешь ввиду?

— А зачем видеть тело без души?

========== Глава 16 ==========

Томпсон писал: «Это ненадолго. Надолго ничего не бывает. Но сейчас я счастлива».

Я проснулась с самого утра и улыбнулась солнцу, пробивающемуся в окно. Повернув голову, остановила взор на тумбе, на которой стояла красная роза в прозрачном куполе небольших размеров. Эта роза была словно из сказки «Красавица и чудовище». Еще лежала записка, и когда я потянулась и развернула лист бумаги, начала понимать, почему именно Адама ранее выбрало мое сердце.

«Боль — это часть жизни, Донна. Мы должны ее чувствовать. Она делает тебя не только сильнее и мудрее, но еще помогает понять, что на самом деле, несмотря ни на что, жизнь меняется, но все же двигается дальше. Не нужно жалеть и изводить себя, милая. В каждом из нас свое сумасшествие. И ты… Донна, ты такая сумасшедшая. У нас всегда было так много мыслей, и ты чаще, чем я, не знала, как их выразить словами. Ты бы быстрее их станцевала что ли, на что я всегда мысленно улыбался. Ты научила меня сочетать крайности. После встречи с тобой я узнал, как действует наркотик. Моё привыкание к тебе началось с самого первого раза, с самой первой твоей улыбки, с первых твоих объятий. Самая первая доза была обречением. Твоя улыбка и твое сердцебиение. Наверное, именно это я и любил больше всего. Мне тебя всегда было мало. Мы с тобой идеально понимали друг друга, потому что чувствовали то же самое. Людям нужно, чтобы их любили. Но мне нужна ты, Донна. Мне нужно, чтобы именно ты любила меня. Твое чудовище».

Я была одета в больничную одежду, и мне не терпелось вернуться домой. Хоть в чей-либо. Я выпила таблетки, лежащие на тумбе, и направилась в душевую. Сняв с себя рубашку и переступив ее, я включила воду. Пар наполнил ванную, и я оставалась под душем так долго, что мои пальцы начали морщиться. Покинув душевую, я вытерла волосы, надела легкое платье, чтобы не задеть еще не до конца зажившую рану, и, убрав вещи в сумку, снова взглянула на подарок Адама.

Теперь было так тихо. Почти ни звука. Порой я ходила ночью по коридорам и слышала тихие голоса из палаты. Когда Адам приходил ко мне последние несколько дней, мне нравилось слушать его. Слушать его голос и смех. Он говорил, что будет помогать мне, но я не ожидала, что он будет столько времени проводить вместе со мной, несмотря на то, что я отвергаю его. Он делал это, и мне нравилось, что бы я не говорила. Хотя нет, вру. Мне это не просто нравилось. Я планировала свой день вокруг этих встреч.

— Привет, милая, — открылась дверь в палату, и я увидела своих подруг. — Ты уже собралась?

— Да, — обернулась я, смотря на них. — У меня вопрос.

— Слушаю, — усмехнулась Стейси, поглаживая свой живот.

— Эмили, почему мои отношения с матерью так испортились?

— Ди, — покачала она головой, пряча телефон в карман. — Зачем тебе это?

— Я не помню никакой боли. Не помню своего ребенка. Не помню мужчину, который говорит, что мы любили друг друга до безумия. Не помню ничего с момента, как поступила в колледж, — обвела я каждую подругу взглядом. — Я не помню даже вас. Никого, кроме Эмили, хотя вы моя семья. Моя мать не приехала, когда узнала, что меня подстрелили. И я счастлива просыпаться, ничего не чувствуя. Не чувствуя все то, что мой мозг хотел забыть. Но я должна знать о вас, о своем ребенка и матери. Если я не вспомню Адама, значит так тому и быть, но моя девочка и эта женщина — моя кровь. А кровь — это не только боль, это семья.

— Хорошо, — сказала Эбби. — Мы должны все рассказать, потому что я тоже хотела бы, чтобы мне рассказали.

— Но давайте сначала приедем домой, — добавила Долорес.

— И купим бутылку вина, — усмехнулась Ева. — Ну и сок, — подмигнула она Стейси.

«Уникальность всегда идёт рука об руку с одиночеством». Джефф Нун.

Я не хотела разговаривать или пить. Я не знала этих людей, и мне, откровенно говоря, было не комфортно. Так что я прилегла на кровать Эмили и смотрела в потолок. Я не могла понять, почему они все молчали. С одной стороны, чем меньше ты знаешь, тем легче тобою управлять, но какая выгода им держать меня в неведении? Людей не всегда обедняет кровь, мировоззрение и общие вкусы. Порой это одинаковые пороки и желание сбежать. И это, я думаю, держит их гораздо прочнее, чем что-либо.

— Ты собираешься остаться тут навсегда? — спросила Эмили, войдя в комнату.

— Да, — не смотрела я на нее. — До вечера так уж точно.

— Тогда подвинься, — пристроилась она рядом. — Знаешь, я слышу твои мысли, и скажу, что хуже неудобных туфель могут быть только сопливые мужчины.

— Ты счастлива со своим мужем?

— Да, — увидела я ее улыбку. — Я — та, ради которой он пойдет на все.

— Судя по всему, мне тоже нужно найти того, кто полюбит меня.

— Ты уже нашла, Ди. И прямо сейчас он любит тебя и твою дочь больше всего на свете.

Я всегда любила ночной город, и когда все уснули у Эмили, я надела куртку и пошла гулять по городу. Я понятия не имела, куда иду и где окажусь в конечном итоге, но знала, что мне нужно просто двигаться. Я шла какое-то время, пока не села на скамью, наблюдая за течением реки. Улицы были пусты, и был слышен лишь отдаленный смех каких-то подростков.

Есть чувства, которые причиняют дискомфорт, боль и даже вредят жизни. Они разрушают отношения, внутренний комфорт, уверенность и мотивацию к поступкам. В мире нет ничего идеального. Это попросту невозможно. Но жизнь находит множество способов помочь нам в самоисследовании и стремлению к счастью. И один из них — мужчина.

Интернет. Очень интересная вещь. Там есть имена, адреса и самое главное — навигация. Я вышла на дорогу и словила такси, говоря адрес дома, в котором раньше бывала, наверное, множество раз. Приехав на место, расплатилась с водителем и быстрым шагом направилась в дом. Спустя несколько минут я уже выходила из лифта, нажимая на дверной звонок несколько раз. Адам открыл дверь, явно прерванный ото сна, и уставился на меня в непонимании.