— Что ты думала обо мне первое время?

— Ты имеешь ввиду первый месяц или год? Потому что там все без изменений, — засмеялась я, смотря на его выражение лица.

— Ты хотела меня, — пересадил Адам меня к себе на колени. — И знала с самого начала, что мы будем вместе.

Я смотрела на него, и Адам смеялся, зная, что прав. Этот человек всегда был невероятно наблюдательным. Он был светловолосым мужчиной, и его цвет кожи был темнее моего. Сейчас темные глаза выглядели опасными, и я держалась за его бицепсы, каждый раз наслаждаясь рельефными мышцами.

— Я думала, что ты умен, — изобразила я безразличие. — Ты интриговал. Ты любил больше читать, чем смотреть телевизор. Думаешь, я могла пройти мимо?

Адам притянул меня к себе и запечатлел сладким поцелуем мои губы. Я вдыхала его запах и была в самом потрясающем месте этого мира – его объятьях.

Я счастлива. У меня есть семья. Пусть она живет на разных улицах или городах, но она есть, а это гораздо больше, чем имеют многие.

— Ты прекрасна.

Я до сих пор не могла поверить в происходящие. Свадьба — это словно по-настоящему. Это серьезно, и если раньше я восхищалась телом Адама, думая, что оно принадлежит мне, то теперь я переживала, чтобы с ним что-нибудь не случилось.

Я помню, когда коснулась неба рукой. Казалось, словно я сама придумала этот мир, увидев нужную звезду в темно-синем небе.

На следующий день Адам разбудил меня, когда еще не было и пяти утра, сказав, что уезжает в Вашингтон.

— Я позвоню, как буду на месте, — поцеловал он меня в щеку.

— Ага, — лишь пробормотала я, накидывая одеяло на голову.

— Донна, — откинул он его со смехом. — Не наделай глупостей. Не забывай есть сама, когда кормишь Оливию. Не потеряй права и не забывай, что теперь на заднем сидении сидит ребенок.

— Я только что получила наставление от Адама, мать его, Майколсона? — нахмурилась я. — Очень мило.

— Я люблю тебя, — еще раз поцеловал он меня. — Скучай по мне.

— Всегда, — ответила я шепотом.

Адама не было пять дней. Созванивались мы лишь утром и вечером, так как он был занят, да и не были мы фанатами телефонных разговоров. Я пыталась проводить как можно больше времени со своей дочерью, хоть и до сих пор не рассказала правды. Со следующей недели она пойдет в школу. Еще Оливия сказала, что раньше ходила на танцы и на испанский. Ей это нравилось, так что сегодня с самого утра мы записали ее и на одно, и на другое занятие.

Оливия смотрела телевизор, пока я стояла на террасе дома Эмили, пытаясь понять, что не так.

— У тебя есть сигареты? — спросила я.

— Я думала, ты бросила, — ответила она, протягивая мне пачку.

— Как и ты, — прикурила я, делая затяжку.

— Я бросила, но для разных ситуаций пачка всегда тут лежит. Что-то случилось?

— Да, — посмотрела я на нее. — Но я пока не знаю, что именно.

— Что ты имеешь ввиду, Донна?

— С Адамом, — вернулись мы в дом. — Что-то не так с Майколсоном, но он пока не говорит об этом.

— Ты уверена? — сели мы за стол, допивая кофе.

— Я всегда уверена, Эм. Ты же знаешь, я чувствую. Всегда.

— Я сегодня сказала Брайану, что готова к детям, — улыбнулась она. — Я готова к последнему недостающему паззлу.

— Я так рада за тебя, — смотрела я на нее с любовью. — Только не становись сумасшедшей, которая считает овуляцию и пьет витамины, которые на самом деле нихрена не помогают.

— Нет, все будет само собой, — отмахнулась подруга. — Я даю нам два года, чтобы забеременеть.

— Брайан любит тебя.

— Это правда, — покрутила она обручальное кольцо. — Как и я его.

— Нет, Эм, — покачала я головой. — Ты любишь его, но не так, как Брайан тебя. Он словно дышит тобой, и порой его зависимость перерастает в манию.

— Я бы сказала, что меня это раздражает, но это не так, — засмеялась она. — Я всегда хотела, чтобы от меня дух захватывало. И у Брайана именно такая реакция.

— Нет, он просто не дышит, когда ты рядом.

— Ди, я сейчас вижу, как колесики крутятся в твоей голове. Ты думаешь, мы с Брайаном не ругаемся?

— Но ты всегда все равно говоришь, что потом все в порядке, а у меня есть осадок.

— Да, но я говорю это, потому что лажать в браке — это нормально. Ты моя подруга, Донна. Моя. И ты будешь за меня. А если я буду перетягивать одеяло на себя, говоря, что Брайан виноват во всем, ты начнешь его презирать, переставая при этом уважать. И потом мы с ним все равно помиримся, и у нас все будет хорошо, а твое мнение о нем сохранится.

Пока я сидела у Эмили, Брайан отвез Оливию на экзамен, а я, прежде чем забрать ее, прошлась по улицам в одиночестве. Все было вроде хорошо, но в то же время не так, как я хотела. Я не могла назвать квартиру, в которой жила домом. Там не было моих полотенец, и на полках стояли не те рамки. На самом деле я даже не знала, где там находятся мусорные пакеты, потому что два раза в неделю мусор забирали, как и неиспользованные продукты, люди, которых я ни разу не видела. Я не была там хозяйкой и задумалась, а готова ли я к замужеству? Оставила ли я в своем теле и разуме пространство для мужа? Могу ли я позволить ему защищать меня, несмотря ни на что? Смогу ли представлять его, как своего мужа, с полным пониманием этого слова? Принимать его мысли, планы, убеждения и необходимость порой уступить? Жак Фреско сказал: «Мы либо научимся жить вместе, либо погибнем по одиночке».

Я приехала в школу, ожидая, пока моя девочка выйдет из кабинета. Автобус возил детей, и родителей тут не было, но сейчас я хотела, чтобы Адам был рядом. Я не настолько хотела себе мужа, как ей отца. Черт, я сама испортила ее детство и пыталась исправить свои ошибки за счет других.

— Донна, меня взяли, — услышала я ее счастливый голос.

Я обернулась и потянулась к ней, чтобы обнять.

— Я не сомневалась в тебе, — сказала я, когда слезы жгли глаза. — Я никогда не сомневалась в тебе.

Мы ехали в супермаркет, и всю дорогу она рассказывала, какие там были задания, и с чем ей было труднее справиться. Я смеялась, а она гордилась проделанной работой. И я гордилась ею, осознавая, что на самом деле моей заслуги в том, что она знает, нет совершенно.

Позже мы сразу направились в салон, и когда вошли, держась с Лив за руки, все обратили на нас свой взор.

— Здравствуйте, девушки, — улыбнулась я. — Это Оливия.

— Привет, Оливия, — говорили работники, не отводя от нее взгляд.

Моя дочь была действительно удивительно красивой. Этот нереальный контраст светлых глаз и темных волос сводил с ума. И пока что детская наивность была так очаровательна. Я буду защищать ее сердце до тех пор, пока смогу, ведь мое не защищали, когда я была в таком возрасте. Я смотрела на нее, и она улыбалась, словно уже знала что-то по-настоящему ценное. Я подмигнула ей, и мы прошли в кабинет. Оливия рассматривала фотографии, когда я делала ей какао, и улыбка не сходила с ее лица. Она была такой маленькой и такой красивой.

— Ты тут работаешь? — спросила девочка.

— Раньше работала, а сейчас бываю очень редко.

— Почему?

— У меня есть ты, — улыбалась я. — И я предпочитаю проводить время с тобой.

— Не надо из-за меня жертвовать мечтой, Донна, — смотрела на меня дочь. — Я когда-нибудь стану взрослой.

— В том и дело, милая, — вздохнула я. — Ты вырастешь, и я не хочу пропускать твое время, пока ты еще так наивна.

— Донна, мне семь лет, — нахмурилась она. — Я не маленькая и понимаю больше, чем ты думаешь.

— Тогда вот что я тебе скажу, — открыла я ноутбук. — Я больше не хочу быть визажистом. Я хочу чего-то нового. Чего-то совершенно другого и не похожего на это.

— Например, чего?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Тетя Эмили раньше была адвокатом. Одним из лучших адвокатов, которых я когда-либо встречала. А потом Брайан купил ей ресторан, и она стала его владельцем. Она управляет им, говорит с людьми, а порой просто сидит там и читает, попивая любимый кофе. Она не боялась. Но я боюсь, Лив. Не все такие, как Эмили.