В своём предположении Додониха ошибалась. Муж Ариадны Арнольдовны обладал завидным чутьём. Мало того, и не подумал переезжать в Городок к своему многочисленному семейству, он ни разу в гости к ним не заявился. Не пожелал своими глазами увидеть, как его «женский железный батальон» (так окрестил жителей «шестнадцатой» Славик-трубач) поживает в северных широтах. Не возжаждал обнять дочечек, что кровь от крови, и внучечек любимых не захотел лично подарками обрадовать. Отсиживался в своём Ташкенте, как в крепости, глаз на берега Невы не казал. Всем нутром чувствовал роковую сущность «шестнадцатой».
Женщины, надо заметить, не больно сокрушались от мужских потерь и отсутствия крепкого плеча. Жили деловой и слаженной жизнью, хотя никто не работал. Однако день у них начинался крайне рано. Возможно, перебравшись из жаркого Узбекистана в северо-западные дали на добрых четыре тысячи километров, продолжали по привычке жить по узбекскому расписанию. Шумно поднимались ни свет ни заря.
Много раз случалось, что спящий двор оглашался криком: «Света-а-а-а-а-а! Кинь браслет!» Или: «Ксеня-я-я-я-я-я-я! Положи мой паспорт в пакет и брось!» Это значит, одна из женщин, спустившись на первый этаж, вдруг вспоминала об оставленных дома вещах, или документах, или ключах, подниматься на четвёртый, бить ноги с утра не возникало никакого желания, поэтому забывчивая вставала напротив окон «шестнадцатой» и включала громкую связь. Происходило это с завидной постоянностью. Женщины были настолько скоростные и моторные, что ухитрялись обгонять мысли, они частенько с запозданием достигали их светлые головы.
Никто из женщин никогда не задумывался, что ранние вопли на всю округу могли причинять неудобства спящим соседям. Подобным мелочам не придавали значения. Мыслили исключительно масштабно.
Сёстры с мамой прожили в нашем доме менее трёх лет. Ариадна Арнольдовна минуты не думала навсегда осесть в «шестнадцатой». Не по причине ощущения нехорошести квартиры, нет – теснота хрущёвки был не её уровень.
При этом не тешила себя надеждами: многочисленные дочери, пусть даже красавицы, найдут принцев или олигархов и упорхнут из Городка, прихватив с собой во дворцы с видом на море дорогую маму. Она давно привыкла надеяться, прежде всего, на себя. Со свойственной ей вулканической энергией и неординарностью бесстрашно принялась заниматься жилищным вопросом для всего женского коллектива «шестнадцатой».
Есть под Петербургом место с экзотичным названием, от которого веет волнующим ароматом древней истории, – Пелла. Аналогичное имя носила столица древней Македонии, в которой родился покоритель мира Александр Македонский. Пеллу на берегах Невы затеяла в XVIII веке построить Екатерина II с дальним прицелом. Во внуке Александре (будущем императоре Александре I) хотела видеть государя аналогично победного кроя, как Александр Македонский. Возможно, императрица полагала, северная Пелла мистическим образом повлияет на судьбу любимого внука – он станет не менее велик, чем тёзка Македонский.
В красивейшем месте, где Нева на своём пути из Ладоги в Финский залив делает крутой поворот и преодолевает пороги, Екатерина II принялась энергично возводить величественный дворец, о котором говорила: все остальные будут хижинами по сравнению с ним. Царица начала с размахом строить загородную резиденцию, да не довела дело до победного конца.
Знала ли о планах Екатерины Великой Ариадна Арнольдовна, автору неизвестно, однако она выбрала Пеллу под коттедж, решив, где, как ни здесь, возводить дом. Пусть не столь грандиозный, как екатерининский, зато, в отличие от императрицы, свой непременно сдаст под ключ. Известно, что Екатерина II приостановила бурное строительство с началом Русско-турецкой войны. Сначала возникли финансовые затруднения, а потом ещё более радикальные – умерла императрица.
После смерти матушки Павел I не подхватил эстафету Пеллы, проект не вдохновил его, более того, приказал разобрать построенные здания и пустить высвободившийся строительный материал под строительство Михайловского замка.
У Ариадны Арнольдовны финансовых проблем не наблюдалось. Тоже парадокс, никто из не чеховских трёх сестёр не работал. Бизнес по торговле ташкентскими товарами после смерти прокурора Светлана свернула. «Откуда деньги, Зин?» выяснила Додониха. Субсидировал «женский железный батальон» загадочный глава семейства, безвылазно проживающий в далёком Ташкенте. Причём, как опять же установила Додониха, давал только наличкой. За ней время от времени, примерно раз в два-три месяца, совершала авиавояжи Ариадна Арнольдовна. На ташкентские транши члены «женского батальона» безбедно жили, растили и учили двоих детей, а Ариадна Арнольдовна ударными темпами строила коттедж. «Большущий, – рассказывала Додониха, она видела фотосессию строящегося объекта, – из кирпича, а какая терраса, хоть в догоняшки по ней бегай».
Светлана через какое-то время возобновила занятия бизнесом, но не куплей-продажей, открыла юридическую фирму в Петербурге. Надо понимать, стартовые деньги тоже имели ташкентские корни. Каждое утро за Светланой заезжала красивая машина, а вечером она же привозила бывшую прокуроршу обратно. Додониха разузнала, что автомобиль принадлежит Светлане, водителя наняла. Сама не водила. Невозможно поверить в то, что такая женщина, опасаясь руля, побоялась пойти на курсы вождения. Скорее всего, не могла выкроить время в своём напряжённом графике, чтобы получить права и научиться самолично водить авто. Оно и понятно, жизнь развивалась стремительно и непредсказуемо, только успевай поворачиваться.
Можно предположить, что русская кровь, которая считается медленной, под узбекским солнцем обретает завидный скоростной потенциал. В нужный момент он начинает, действовать и тогда не удержать. Судите сами: жила не тужила Светлана под крылом у прокурора. Упакована полностью – авто у мужа личное, авто служебное, зарплата достойная. Вдруг всё разом рушится: ни крыла, ни прокурора, ни мужа. Для Светланы это не стало вселенской катастрофой.
В иные дни она не ездила в офис своей фирмы, но выскакивала из подъезда к машине, чтобы передать водителю бумаги. Выскакивала в длинном – в пол – бархатном бордовом халате, с небрежно заколотыми на затылке волосами. Эту картину надо было видеть. Шикарная женщина, в самой силе, идеальных объёмов (когда всё есть и всё на месте), в шикарном халате, не в элегантном платье или стильном костюме, именно – халате, придающем неповторимый, со штрихами интима шарм, на какую-то минутку быстрым шагом (это могло быть промозглой осенью, снежной зимой, ветреной весной) выходит из парадной, ударяя полными коленками по полам халата, и отдаёт водителю папку с бумагами. А затем, оставляя после себя шлейф восхитительных запахов, скрывается в подъезде.
Коттедж в Пелле был обречён на победные сроки возведения. Уникальная Ариадна Арнольдовна ждать не могла, не хотела и не умела. Она не чикалась со строителями, пару раз меняла бригады каменщиков. С отделочниками поступила мудрее, их по её требованию прислал таинственный муж из Ташкента. Надо думать, он откупался от супруги всеми способами, только бы не оказаться с «женским железным батальоном» на одном жизненном пространстве. Смерть зятьёв красноречиво свидетельствовала, что женских сил столько собралось в объединённом «железном батальоне», что его присутствие среди них обязательно закончилось бы для него роковым образом. Не желал стать заработком для траурно-шопеновского оркестра Славика-трубача.
Не прошло и года с начала работ на нулевом цикле, как коттедж уже смотрел новенькими окнами в сторону Невы, а весело-голубой металлочерепицей крыши – в небо Пеллы.
Наша парадная навсегда запомнила переезд обитателей «шестнадцатой». Такого ещё не было в истории дома. На грузчиках Ариадна Арнольдовна решила сэкономить. В одно раннее августовское утро, часиков этак в пять, когда самый сон, дом проснулся от невероятного грохота. Как рассказывала жительница восьмой квартиры Галя Сокол (ей и её мужу Васе обязательно посвятим целую главу), подумала – землетрясение.
