– Нож для разделывания чего, рыбы?

– Скорее, акул. Их обычно называют акулы-странники. Их в этих местах так же много, как макрели. Большая акула может дать около тонны рыбьего жира. – Он показал на карте маленькую точку. – Вот видите, этот городок жители оставили лет двадцать назад. Не понимаю, какой был смысл вообще здесь селиться.

Если кто-нибудь когда-нибудь обзовет дырой один из восхитительно грязных и пыльных провинциальных городишек, немедленно отправьте его на второй к западу островок посреди озера Гурон, и он непременно возьмет свои слова обратно. Четыре серых домика на каменистом плато. Два пирса, волнорезы. В узеньком канале между пирсами – несколько рыбацких лодок. Ворота ближнего к морю, метрах в восьми от воды, дома были открыты. Я даже разглядел несколько акульих туш на камнях между домом и морем. Люди, стоящие на берегу, махали руками, приветствуя нас.

– Вы можете высадить меня тут?

– А что вы собираетесь делать?

– Еще не знаю. Правда, я также не знаю, где тут можно сесть. Разве что на крышу. Или в тот раз вы поднимали раненого на веревочной лестнице?

– Да. Но, во-первых, для этого нужен еще один член экипажа, а во-вторых, я уже говорил, в такую погоду мне не хотелось бы рисковать вашей жизнью и вертолетом. А вам обязательно нужно там побывать?

– Я могу отказаться от этой затеи, если вы поручитесь за живущих здесь людей.

– О, я могу это сделать от чистого сердца и с полной уверенностью. Я хорошо знаю их старшего – это австралиец Тим Хатчисон. Большинство рыбаков восточного побережья поручились бы за него, ни секунды не колеблясь.

– Тогда летим к следующему острову.

Мы облетели этот остров один раз, но этого оказалось достаточно. Если бы специалисты государственной пенитенциарной службы решили построить здесь тюрьму особо строгого режима, они отказались бы от этой мысли отнюдь не потому, что условия содержания заключенных показались бы им слишком мягкими. Просто на островке не было годного для строительства места. Здесь не разместилась бы даже камера-одиночка.

Пролетая от третьего к четвертому островку, мы получили возможность рассмотреть пресловутый «Вход в гробницу» во всем его великолепии. Он способен был впечатлить и самого невозмутимого морского волка. Пять минут в этой воде даже в акваланге – и уже никто и никогда не услышал бы о счастливчике Кэлверте. Сильный ветер дул против неутомимого течения, и в результате их противоборства вода превращалась в жуткое варево, словно в котле злой и всемогущей колдуньи. Различить отдельные волны было невозможно. Это была единая масса, но, казалось, в ней нет и двух совместимых друг с другом капель. Течения перехлестывали противотечения, которые тут же поглощались другими течениями, пожирающими друг друга. Вода постоянно меняла цвет: от белого на гребнях пены до черного в эпицентре водоворотов. Короче говоря, это было подходящее место для того, чтобы пригласить туда любимую тетушку теплым летним вечером на лодочную прогулку. В результате такой прогулки рассерженная тетушка могла бы вычеркнуть вас из списка своих наследников. Впрочем, в результате этой прогулки наследники тетушки могли бы безотлагательно воспользоваться своими правам, кроме вас, разумеется, поскольку вы с тетушкой находились в одной лодке.

Но, однако, пора было обратить внимание на остров.

– Вы еще не отказались от мысли садиться здесь?

– А что, это технически невозможно?

– Нет, отчего же. Вертолеты садятся тут достаточно часто, но всегда только по приглашению владельцев острова.

– Я все больше убеждаюсь, что слухи о традиционном шотландском гостеприимстве сильно преувеличены. «Мой дом – моя крепость» – так что ли?

– Именно так. Определение «крепость» здесь очень кстати. Как раз здесь находится старинный замок клана Норталлертонов.

– Я думаю, вы ошибаетесь, Уильямс. Норталлертон – это название города, а не клана.

– Может быть, и так, во всяком случае и то и другое невозможно выговорить.

Он не боялся признать свою неправоту. Подлинный валлиец!

– Во всяком случае в замке сейчас живет глава клана – лорд Кирксайд. Он бывший губернатор из провинции. Важная шишка, хотя и отошел от дел. А прежде он покидал свою здешнюю резиденцию только раз в неделю, чтобы появиться в палате лордов и ввязаться в очередную перебранку с архиепископом Кентерберийским.

– Да-да, я тоже слышал об этом оригинале. Говорят, ему всегда удается угадать мнение парламентского большинства, но исключительно для того, чтобы проголосовать против.

– Вот именно. Но в последнее время он успокоился. В авиакатастрофе погибли его старший сын и жених его дочери. Трагедия произошла несколько месяцев назад. Это убило старика. Говорят, он потерял всякий интерес к жизни. Впрочем, это никак не отразилось на абсолютном уважении к нему местных жителей.

Мы вышли к острову с юга, и внезапно перед нами вырос замок. Это был карманный вариант Виндзора. Зато и туристы досаждали поменьше. Замок лорда Кирксайда возвышался над морем пятидесятиметровой отвесной стеной. Если бы владелец или кто-нибудь из его гостей, высунувшись из окна, потерял равновесие, ничто не спасло бы его от удара от торчащие из воды скалы. Хотя, возможно, гостей в замке совсем не случалось, а владелец уже был не в состоянии высунуться из окна.

Справа от замка виднелся пляж шириной около тридцати метров. Строителям, судя по всему, пришлось туго, но они все же оборудовали небольшой порт, защищенный двумя рядами волнорезов. Проход между волнорезами был совсем маленьким, метров семь. Док, находящийся в глубине прохода, тоже не был рассчитан на крупное судно: самое большее, что могло в нем содержаться, – двухвесельная или маленькая моторная лодка.

Уильямс поднял вертолет на стометровую высоту, чтобы пролететь над замком. Сверху строение представляло собой букву «П», открытую в глубь острова. Лежащий вдоль моря фасад заканчивался двумя башнями: на одной находилась семиметровая мачта с флагом, на другой, еще выше, – мачта телевизионной антенны. За замком располагался примерно стометровой ширины лужок. Он тянулся до самого северного побережья острова. Несмотря на высокий титул владельца, траву, слишком высокую и густую, явно не подстригали для игры в гольф. После монотонного серого пейзажа взгляд мог бы порадоваться этому сочно-зеленому ковру, если бы его цвет не был таким неестественно ядовитым.

Уильямс попытался посадить вертолет на луг, но ветер снес его, и он сел почти на краю пропасти…

Я вылез из вертолета и направился к замку. Мое внимание целиком было поглощено тем, чтобы избежать, насколько это было возможно, контактов с козами и овцами, свободно разгуливающими по траве. Несколько раз я все же получил удары копытами, хотя в целом обитатели пастбища отнеслись ко мне вполне индифферентно. Зато девушка, с которой я столкнулся буквально нос к носу, явно удивилась. Впрочем, тоже не очень.

Если однажды на далеком заброшенном островке в Шотландии вам доведется повстречаться с девушкой, вы вправе ожидать, что она будет кудрявой черноволосой красавицей, глаза ее окажутся зелеными, дикими и таинственными, и одета она будет, естественно, в традиционную шотландскую юбку. Незнакомка выглядела совершенно иначе. Правда, в глазах ее было что-то дикое, но все равно они не казались ни зелеными, ни таинственными. В остальном девушка тоже совершенно не соответствовала фольклорному идеалу. Она была блондинкой с очень модной прической: сзади и с боков волосы были обрезаны на уровне подбородка, а челка достигала бровей. Естественно, при малейшем ветре волосы закрывали все лицо. Вместо фирменной юбки на ней были обычные джинсы с высоко закатанными манжетами. Она стояла босиком. Острые щиколотки, лодыжки, икры однозначно давали понять, что ноги у девушки стройные и загорелые. Увязывая все это с торчащей на крыше современной антенной, можно было сделать вывод, что американская телереклама оказывает свое развращающее действие на жителей самых отдаленных районов Великобритании.