И вместо того, чтобы довериться лошади, остановиться и попытаться понять, что ее встревожило, Ривер послала Анджо успокаивающие мысли, заверяя ее, что все хорошо – что они готовы к своему первому выезду, – а потом ускорила шаг и затрусила рядом с Анджо, удаляясь от весенней стоянки табуна Мадженти. Идея оправдалась лишь наполовину. Ривер предположила, что Анджо успокоится, если никто не будет им мешать, и, говоря откровенно, она была согласна со своей спутницей. Двухлеток обычно объезжали медленно, осторожно, под надзором старших лошадей и их Всадников, но Анджо и Ривер, как обычно, думали одинаково.

Они были не просто двухлеткой и Всадницей. С того самого дня, когда Анджо выбрала себе Всадницу, в табуне Мадженти не стихали разговоры о том, кто станет следующей Старшей кобылой и ее Всадницей, – и Табун почти единодушно склонялся к тому, что это будут Анджо и Ривер. На то были причины. Анджо обещала стать кобылой удивительной красоты, а учитывая, что десять лет правления Эхо подходили к концу, Табун, естественно, строил догадки. Неудивительно, что Табун делал ставки на одаренную дочь Всадницы, чья кобыла вела за собой Табун десять долгих лет, за которые родилось невиданное число сильных, здоровых жеребят и счастливых Всадников. Скрыться от сплетен и предположений было решительно невозможно, и обычно Ривер их просто игнорировала. Как говорила мать: «Будь лучшей версией себя, а не той, какой тебя хотят видеть другие». Но это не означало, что в их первый выезд Ривер и Анджо нуждались в зрителях.

Вот почему они покинули стоянку на рассвете и теперь целеустремленно шагали прочь от вездесущего Табуна.

Заслышав пронзительный визг летуна, Анджо вскинула голову и фыркнула. Ривер захлестнула волна ее страха.

– Тс-с, все хорошо, Анджо. Я пока ничего не вижу.

Прикрывая глаза ладонью от утреннего солнца, Ривер осмотрела небо у них за спиной. Далекий крик летуна как будто доносился спереди, но эти опасные твари умели вводить в заблуждение. Пытаясь убежать от пронзительного крика летуна, ничего не подозревающая добыча попадала прямиком под удар чудовища. Но Ривер нельзя было назвать добычей.

– Время еще есть. Смотри, вон граница леса. – Ривер указала на зеленое пятно, которое, казалось, было невозможно далеко от них. Летуны нападали на добычу только на открытом пространстве. Даже редколесье мешало им пикировать и вцепляться в жертв. – Там мы будем в безопасности. Пойдем, я буду держаться за тебя, чтобы не отстать.

Ривер крепко взялась за длинную гриву Анджо, и крупная кобыла, перейдя с рыси на легкий галоп, едва не поволокла Ривер за собой.

Но Анджо вовремя остановилась, всхрапнула, мягко боднула Ривер лбом, а потом – так, словно делала это каждый день, – согнула колени, приглашая девушку сесть верхом.

– Ты ведь знаешь, что нельзя. Твои кости еще не окрепли, чтобы нести меня на бегу. Нельзя рисковать нашим будущим – десятилетиями, которые у нас впереди. Ты можешь пораниться или, чего доброго, сломать ногу. Нет, я не отстану, если буду держаться за тебя. Я же говорю, время у нас есть.

Крик летуна раздался снова – на этот раз ближе. Ривер оглянулась и окинула взглядом небо. Похолодев, она различила темный силуэт, который кружил вдалеке, приближаясь к ним с каждым взмахом крыльев. С того места, где они находились, существо выглядело обманчиво безобидно. Но Ривер знала, что это не так. Летуны умели притворяться простыми стервятниками, хотя вместо перьев у них были кожистые крылья, покрытые чешуей, и темный мех, покрывающий их лукообразные тела. В отличие от обычных падальщиков они питались свежей добычей, атакуя с неба и поедая ее живьем. Один крошечный укус острых, как бритва, зубов – и жертва получала такую дозу яда, что ее мгновенно парализовывало, так что тварь могла медленно поедать свою добычу, которая была не в состоянии ни двигаться, ни звать на помощь, ни даже просто кричать.

Анджо снова всхрапнула и беспокойно затрясла головой, но не встала, даже когда охотничий крик летуна раздался опять – на этот раз гораздо ближе. Анджо дрожала, и разум Ривер заполнило страстное желание убежать.

– Ты права. Если кого-то из нас цапнет летун, будущего у нас не будет. – Ривер приблизилась к голове Анджо и заглянула в прелестный карий глаз своей спутницы. – Мы будем осторожны. Мы не будем разгоняться сильно – только чтобы успеть до деревьев прежде, чем нас настигнет летун. – Она положила руку на широкий лоб кобылы. – Не таким я представляла себе наш первый заезд.

Анджо хлестала себя по бокам хвостом, всем своим видом показывая, что согласна.

Быстро, но осторожно Ривер отступила к плечу Анджо, ухватилась за гриву и скользнула на широкую, гладкую лошадиную спину.

Анджо без усилий поднялась на ноги и немного погарцевала, привыкая к весу Ривер. Разумеется, за минувший год Ривер ложилась на спину своей кобылы несчетное число раз, постепенно подготавливая ее к своему весу. Ни в одном из табунов лошадей не торопили брать на спину Всадников, и это была одна из причин, почему такие пары здравствовали долгие десятилетия. Анджо уже успела привыкнуть к легкой Ривер, хотя раньше девушка никогда не садилась на ее спину всем весом.

Несмотря на парящего над ними летуна, Ривер охватило радостное возбуждение и гордость. Она подалась вперед и погладила Анджо по лоснящейся шее.

– Ты умница – ты просто идеальна!

Летун завизжал снова, пронзительно и громко, и на этот раз звук донесся спереди. Ривер не стала тратить время и оборачиваться. Она и без того знала, что увидит: темный силуэт в небе, который приближается к ним со спины. Она сжала бока Анджо бедрами.

– Пошли!

Анджо легким, мягким галопом сорвалась с места. Ривер пригнулась к ее шее, подбадривая ее, но в то же время приговаривая: «Тише, тише, Анджо. Время есть. Не спеши, моя хорошая».

Кобыла шла ровно и уверенно, и хотя Ривер ездила верхом с тех пор, как научилась ходить, от гладкого галопа Анджо ее охватила безумная радость.

А потом случилось это. Удивительная волшебная связь, которая зародилась между ними год назад, когда Анджо выбрала Ривер, разрослась, укрепилась и наконец обрела законченность. Ривер задохнулась от нахлынувших на нее новых ощущений. Ее обоняние вдруг обострилось, зрение стало кристально-четким, превысив пределы человеческих возможностей. А еще Ривер знала то, что не мог знать человек. Она чувствовала, что на них ведется охота, – ощущала грозящую им опасность с небес. Она разделила с Анджо ее едва сдерживаемую панику и машинально направила кобыле успокаивающие мысли: «Мы доберемся до деревьев. Все будет хорошо». Ее заполнила сила. Ривер чувствовала мощь кобылы, чувствовала, как разогреваются и работают ее мышцы, а копыта бьют по мягкой зеленой траве.

– Ох, Анджо! Так вот о чем говорили мама и другие Всадники – о чувствах, которые ты разделяешь с лошадью и понимаешь, только когда сама становишься Всадницей. Это невероятно!

Кобыла прянула ушами, чтобы лучше ее слышать, и Ривер рассмеялась, потому что и слух у нее благодаря связи с Анджо стал лучше.

– КРА-А-А! КРА-А-А!

От вопля летуна кобыла и ее Всадница задрожали. На этот раз все обостренные чувства Ривер кричали: «ОПАСНОСТЬ!» Она изогнулась, чтобы посмотреть на небо у них за спиной.

Летун нагонял их. Еще несколько секунд – и хищник сложит свои чешуйчатые крылья и спикирует на них.

Ривер прикинула расстояние до границы леса, которая с каждым мгновением становилась ближе, и поняла, что, если не прибавить шагу, они просто не успеют. Она зарылась пальцами в гриву Анджо, борясь с желанием сорвать с пояса кожаный ремень, вложить в него короткое копье, развернуть кобылу и метнуть оружие, усилив бросок энергией несущейся на полной скорости лошади весом в тысячу фунтов. Но они с Анджо еще не упражнялись в метании копья. Команды Всадников и двухлеток приступали к тренировкам лишь после первого выезда, когда их связь становилась абсолютной. У Ривер была меткая рука, но она понимала, что ее неопытность может их погубить.