Перед глазами Джека возникла огромная, полукруглая как ракушка, створка отсека, которая медленно опускалась, блокируя вылет шаттлов. Наверное, в ту минуту капитан через нейрошлем тщетно пытался отдавать мысленные команды кораблю, чтобы тот разгерметизировал отсек и поднял створку, открыв им путь. Но компьютер корабля словно не слышал команд капитана, у него было своё видение ситуации. Компьютер работал на максимальную герметизацию корабля и стабилизацию гравитационных силовых полей.

Капитан Грэхэм вместе с инженером Фрэнком Варполом были вынуждены протаранить створку отсека носовой частью шаттла, чтобы освободить проход. Если бы они отложили высадку, им пришлось бы провести на орбите не меньше недели. После каждой неисправности компьютер «АванЛайта» проводил длительную и тщательную диагностику, а миссия и без того растянулась. Ещё немного – и им пришлось бы задумываться об экономии запасов провизии и воды.

А затем Джек увидел в своих воспоминаниях то, что заставило его вцепиться в край кровати Энн до боли в костяшках пальцев. Точка шаттла капитана, летевшего вперед, становилась всё меньше и меньше, и вдруг она словно отлетела куда-то в сторону и превратилась в яркий жёлто-оранжевый шар, который мгновенно съёжился и угас.

Джек тяжело выдохнул, отпустил край кровати и сцепил пальцы на затылке.

– Чёрт! Как такое вообще могло произойти?! – он говорил будто сам с собой. – Хотя, что я несу. Мы все знали, куда летели…

Энн молчала. Она лишь с досадой посмотрела на его профиль и отвернула голову так, что её глаза упёрлись в потолок.

– Они шли на риск сознательно, в отличие от тебя, – внезапно заговорила она.

– Да я вроде тоже понимал, что не на отдых летим, – он свёл локти вместе и спустил руки на грудь.

– Вряд ли ты на самом деле понимал… – произнесла она, глядя сквозь решётку потолка, – вот Алан понимал. Он и летал уже не раз. В предыдущей экспедиции они с Николсом и познакомились.

– Я этого не знал, – Джек внимательно посмотрел на заострённый кончик носа лежавшей на подушке Энн, заметив, как в таком положении он задорно чуть вздёрнут вверх.

– Мда…

В сознании Джека сразу всплыло выцветшее пятно посередине на нижней губе и подбородке. Затем память дорисовала образ худощавого мужчины средних лет с чуть впалыми щеками и карими глазами. Про себя Джек назвал Алана мексиканцем. Почему-то ему показалось, что из-за длинных чёрных волос он точно должен был быть мексиканцем.

– Алана воспитывал отчим… мне однажды Ник рассказал об этом. Он всегда хотел сбежать из дома, – она замолчала на несколько секунд, словно раздумывая о чём-то своём, далёком, а затем выдохнула и добавила: – Вот и сбежал.

– Он и не мог знать, к чему приведёт его побег, – Джек чувствовал как к горлу подступала горечь сожаления.

– Не мог, это верно, равно как и все остальные не знали, чем закончится миссия… Я сожалею, что почти не выслушивала Лору. А ведь могла. Она всё время ощущала себя потерянной. А я будто жила в себе, в своём мирке с Грэхэмом, – она усмехнулась, и маленькая трещинка на её верхней губе покраснела от проступившей крови.

Кофейное лицо Лоры, её строгий сосредоточенный взгляд тут же вспыхнули в памяти Джека. Он отвернулся с мыслью о том, что и сам он не особо стремился узнать других членов экипажа. Хотя некоторые из них и стали для него хорошими приятелями.

– Знаешь, Энн, я думаю, может это и неплохо, что нас было всего шесть… Могло бы пострадать больше.

– Согласна, – она кивнула с видом строгой учительницы, всё так же не отрывая взгляда от потолка.

– Но обязательно что-нибудь придумаем, Энн! Мы выжили! И это уже хорошо, – он старался сам поверить в свои слова. Ему нужно было отойти от тяжёлых воспоминаний.

– Джек, я уже труп. Просто дай помереть спокойно, – едва повернув в голову в его сторону, холодно и сухо отрезала она.

Он заплакал от страха и от ощущения какой-то нелепой, детской беспомощности, а ещё от злости и обиды на ситуацию. Безмолвно, чтоб она не слышала.

Лейтенант отвернулся, чтобы посмотреть на темноту за окном. Тьма напомнила ему космос. Далёкий, холодный и бездонный. Он вспомнил, как всего несколько недель назад, перед выходом на орбиту, их корабль замедлил движение, и Джек мог бесконечно долго рассматривать мелкие точки скоплений звёзд: крестообразными, спиральными или просто беспорядочно рассыпанными скоплениями они, словно яркие белые кончики невообразимо длинных иголок, раздирали черноту космического вакуума. Чтобы нижняя губа не тряслась, он закусил её до боли. Несколько минут он старался думать только о космосе, отстраняясь от окружающей реальности.

– Энн, расскажи мне про звёзды. Всё, что сама знаешь, – несколько успокоившись, вдруг сказал он.

– Про звёзды? – удивление словно оживило её речь.

– Да, всё про них. Кто знает, что ещё мне нужно узнать, – он пожал плечами и загадочно посмотрел на Энн, моргая сквозь подсохшие слёзы, – да и интересно же, в конце концов.

– Ну ладно. Расскажу. Звёзды… – Энн оживилась и развернувшись, подпёрла ладонью подбородок, – они, понимаешь… прародители всего – и нас с тобой, и даже этой чёртовой планеты… – начала она неспешно свой рассказ, – Ты ведь и сам знаешь, что они разные… когда мы открыли лёгкие квазинейтронные звёзды, непохожие на все остальные, то это перевернуло с ног на голову представления физиков об устройстве вселенной.

– Почему? – Джек старался вникнуть в каждое слово Энн.

Он хотел узнать всё, выжать из полковника Энн всю информацию до последней капли. Ему нельзя было её вот так отпустить, не расспросив. Он впервые за два года захотел по-настоящему понять кого-то.

– Каждая звезда, она как человек, – начала она своё объяснение, то и дело прерываясь, чтобы с хрипом неглубоко вдохнуть, – находится в постоянном конфликте сама с собой. Гравитация звёздной материи заставляет её сжиматься, но есть свет, который вырывается наружу в результате термоядерных реакций внутри самой звезды. Это создаёт противодействие сжатию, и звезда постоянно балансирует между этих двух сил. Так же как и любой человек балансирует между тем, что на него наваливается и тем, что пытается вырваться изнутри, – она засмеялась и закашлялась, а потом, набрав воздуха, продолжила: – Так вот, выяснилось, что всё же есть уникальные звёзды, которые являются нейтронными по структуре, гораздо более тяжёлые, чем солнце. Знаешь, есть такие люди, для которых время будто остановилось – ничего не давит на них, и ничего не рвётся наружу. Если говорить о звёздах, то гравитация там работает по-другому – и звезда становится будто прозрачной. Ничто не выходит наружу, ни свет, ни частицы… Есть и такие люди, которые вроде существуют, а на самом деле они прозрачны, как бы невидимы для всех. Я долго над этим думала…

– Так, а что же не так с этой звездой и с этими особыми людьми? – не унимался Джек.

– Они останавливают время и запускают перестройку вещества, – вдруг почти учительским твёрдым тоном ответила она, пристально посмотрев на Джека.

– И ты их пыталась разглядеть через иллюминатор? – осторожно спросил он.

Джек вспомнил, как Энн подолгу могла смотреть в иллюминатор рядом с капитанским мостиком. Мало кто тогда решался её отвлечь от этого занятия. Потому что она была по-настоящему влюблена в них.

– Нет, конечно… нужны особые приборы, но, думаю, это из-за них мы несколько раз тормозили… они не искажают пространство, не сжимают его, а создают новое пространство и новую материю…

– Но разве такое бывает? – Джек от удивления вскинул вверх брови. Он лишь образно, в самых общих чертах, мог представить всю сложную физику того, о чём говорила Энн, но даже то, что он себе воображал, впечатляло его разум.

– Да бывает, такие звёзды могут перенаправить эволюцию вселенной и всего живого… во всяком случае так думает кое-кто из лаборатории «N-star».

– А ты сама как думаешь? – на секунду Джек подумал – уж не свихнулась ли она.

– Я тоже так считаю, – твёрдо отрезала Энн. – А ещё эти звёзды бывают прямо в центре скоплений.