Литмир - Электронная Библиотека
A
A

И вот, вода течёт, бабы орут, какая-то собачка кусает мои ноги, мы же с Ариной говорим о литературе.

– Расскажите о вашей новой книге для наших милых читательниц, – просит Арина.

Моя новая книга, объясняю, о том, какое чудо есть женщина. Я от неё теряю разум в широком смысле.

Сюжет моего романа, говорю, разворачивается на маленьком острове в мелком и холодном море. Один капитан проиграл в карты артиллерийское орудие. Теперь островитяне палят картошкой по полицейскому катеру. К капитану меж тем приходит любовь, но не одна, а с переживаниями. Сам остров плывёт на черепахе, потому что всякой книге нужна дурацкая аллегория. Не знаю, как с чтением, писать было интересно.

Арина поблагодарила и отключилась. Я поворачиваюсь к грубым тёткам. Рассчитываю увидеть потрясённые лица и восторженные глаза. А они ржут. Умора, говорят. Наш придурок (это я) книги пишет!

С тех пор все заявки тётки начинают словами «скажите своему писюку…» или «пусть ваш писец приедет, у нас тут полный подвал сюжетных линий».

Вот так и выглядит настоящая популярность. А то многие спрашивали, а я не мог объяснить.

Что интересно, мой коллега Александр Нитунахин тем же женщинам читал поэму собственного приготовления – и ничего. Никто даже внимания не обратил.

Разводы (сборник) - i_009.png
* * *
Разводы (сборник) - i_010.png

Люи Си Кей говорит: когда вы закрыли дверцу за женой и обходите машину, чтобы сесть за руль, – это время и есть ваш отпуск. Как только сели за руль – отпуск закончился.

Жена моя Лариса описала мне мои мечты. Она сказала: я люблю путешествовать по Германии, фотографируя домики. А лежать на диване я не люблю.

Я ответил, пусть будет Германия, только по пути заедем к другу Лёнечке в Беларусь на бардовский фестиваль. То ли тихо сказал, то ли жена моя отвлеклась. Лишь проезжая город Сморгонь, она заподозрила подвох. Спросила, уверен ли я, что это Германия. И если да, то где немцы?

Я ответил: немцы тут были в 42-м, с тех пор многое изменилось.

Барды пели хором. На шум пришли деревенские, стали танцевать. Один крестьянин хотел исполнить сальто. Упал с большим грохотом. Не сдался, прыгнул ещё, опять упал. Фестиваль перекрестился. «Что-то тут не так», – думал танцор, разгоняясь для окончательной травмы. Он никак не мог избавиться от чувства удивительной лёгкости и всесилия.

* * *

Ни на одном фестивале в мире под бардовские песни не танцуют с такой самоотдачей – ударяясь о землю. Хотя некоторые песни и подталкивают к суициду.

На закате первого фестивального дня Лариса отвела меня в сторону. Говорит:

– Я видела, в огороде стоит шкаф. В него выстроилась очередь. Если это и правда туалет, как написано на дверях, то не могли бы мы немедленно застрелиться вместе, как обещали той женщине в ЗАГСе?

Я ответил:

– Ну что ты, глупышка, какой-такой шкаф. Там дверцы со стеклом – значит, это сервант. Иди в него и ничего не бойся. Там есть свет. Ночью, благодаря стеклянным дверцам, твои синее платьице и бусики будут видны на многие километры. Не говоря уже про босоножки. Это ли не лучшая часть отпуска?

Тем же вечером в Ларису влюбился крестьянин Шурик. Пригласил в баню. Пообещал отхлестать веником. Лариса всё ещё хотела в Германию, поэтому ответила Шурику строгим тоном:

– У меня есть муж! И только он вправе меня хлестать, шлёпать, хлопать, сечь, мять или какие у вас тут ещё есть способы мыться.

Тогда Шурик предложил отхлестать меня, пока я хлещу Ларису. Раньше я парил женщин только в переносном смысле. Теперь пришла пора настоящих отношений. Я показал жене носом на парилку. Таким жестом палачи отправляют жертв на плаху. Шлёпнул Ларису сначала нежно. Она попросила шлёпать сильней. Я ударил энергично, думал, что взвизгнет.

Но она сказала томно:

– О да, так лучше!

Некоторое время я откровенно лупил жену веником.

– У тебя что, сил нет? – спросила она недовольно.

И тогда я ка-ак врезал! Никакой реакции. Я ещё раз ка-ак врезал! Снова молчит. Мне мешал потолок, веник мгновенно осыпался. На рыцарском турнире меня бы дисквалифицировали за избыточную жестокость. Я представлял перед собой врагов и что сражаюсь за Родину – ничего не помогало.

Лариса говорила только «и это всё?», «мда» и «видимо, я так и не согреюсь сегодня».

Хотел уже врезать ей тазиком, но там был только ковшик, а сломать о жену чужой ковшик – не настолько яркая я личность.

После бани Лариса с интересом спросила у Шурика, его ли это собственная баня. И умеет ли он парить так, чтобы косточки запели.

Примерно через час мы поехали в Германию, как я и обещал. Бардовские песни для меня слишком порочный вид искусства, оказывается. И конечно, наша жизнь никогда не станет прежней.

Разводы (сборник) - i_011.png
* * *
Разводы (сборник) - i_005.png

Девушка с самыми длинными в мире ногами чуть на меня не наступила.

Мы встретились на книжной выставке, в узком коридоре. На ней было розовое платье. Оно начиналось на высоте моего носа и уходило вверх. Считать ли это место началом ног или их окончанием, зависит от того, падаете ли вы с этой девушки или только взбираетесь. Я уступил ей путь, вжавшись в стену. Старался не шевелиться. В таких обстоятельствах любое движение может выглядеть попыткой подсмотреть куда не надо.

Я был не прочь с ней поговорить. Но рации для связи с башней у неё на бедре не висело. А кричать в пупок «сова, выходи!» казалось неловким.

Вряд ли она была экспонатом. Скорей, тоже книгу написала. Что-нибудь с названием «Моя семья и другие насекомые». Или: «Перешагивая турникеты».

На выставку пришли ролевики – гномы, эльфы, ещё какие-то зелёные дети с дубинами. Увидев НОГИ, они про всё забыли. Гномы уставились в небо, эльфы уронили луки. Быль переплюнула сказку. Девушка прошла, не глядя на заморышей. Дымный шлейф мужских фантазий тянулся за нею.

Я не знаю, почему ноги так важны. Женщины миллионы тратят на глаза, грудь и губы. Хотя могли пришить две красивых ноги – и всё. Потому что больше никто никуда уже не посмотрит.

Живёт у нас в ЖЭКе одна зараза, Жанна. Сама кран сломала, не заплатила и обозвала мастера узбеком, при том что он латыш. И всех нас назвала дебилами, вообще всю бригаду.

Но однажды и у неё забилась труба. Прекрасная возможность отомстить. Мы послали к ней самого грубого нахала, Евгения. Велели доломать всё там окончательно и воду отключить. Чтоб Жанна думала впредь. Возвращается Жора несчастливый.

Говорит, она вышла мне навстречу вот в таком халатике. И показал на себе. Говорит, сознание вернулось, когда всё починил, полы протёр и от денег отказался. Загипнотизировала бёдрами и коленками, зараза.

Невозможно осуждать Жору. Как нельзя спорить с женщиной в трусах. Ибо все они безгрешны и непорочны.

Домашние спрашивали, какая из себя эта рекордсменка Гиннеса. А я не помню ни лица, ни фигуры. А ведь наверняка всё это было. Где-то там, в облаках. Посетил выставку, называется. Ничего больше не помню.

* * *
Разводы (сборник) - i_012.png

Одна женщина-офтальмолог проверяла моё зрение. Показала таблицу, навалилась грудью и нежно потрогала за лицо. И спросила, что я вижу. Я увидел ворота райского сада и фиолетовые искры, предвестник обморока. По условиям игры я не мог ответить ей поцелуем. Мне можно было только называть буквы «Ш» или «М».

3
{"b":"660713","o":1}