Алек притворился, что поймал голубую искру и спрятал волшебный поцелуй в карман, потом помахал Максу, и они с Джейсом зашагали прочь по улице.

– И что это сейчас было? – поинтересовался Джейс.

– Он собирался со мной в патруль.

– Хороший мальчик! – выражение лица Джейса смягчилось. – Надо было взять его…

– Нет! – решительно возразил Алек. – Учти, никто не даст тебе завести собственного ребенка, пока не прекратишь запихивать чужих в оружейные сумки и тайно проносить их на работу.

– Между прочим, мне почти удалось, и все благодаря сверхъестественной скорости и несравненному хитроумию, – скромно заметил Джейс.

– Ничего подобного. Сумка шевелилась, и это было видно.

Джейс философски пожал плечами.

– Ну что, готов снова героически защищать город от зла? Или у нас в планах ленивый вечер? Пойдем задирать Саймона?

– Нет.

Алек передал послание от Джеймса и Тессы.

– Я еду с тобой, – тут же предложил Джейс.

– И бросишь на Клэри весь Институт? За неделю до выставки?

Мощь этого аргумента потрясла Джейса, по крайней мере, с виду.

– Не стоит подводить Клэри. Мы с Лили отлично справимся, – успокоил его Алек. – Уверен, Джеймс с Тессой и сами могли бы разобраться, но им не помешает компания.

– Ну, ладно, – неохотно согласился Джейс. – Наверное, три бойца сумеют меня заменить.

Алек дружески двинул его кулаком в плечо, и Джейс улыбнулся.

– Что ж, тогда вперед, в отель «Дюмор», – заключил он.

Снаружи фасад гостиницы был грязным, вывеска – темно-коричневой, цвета свернувшейся крови. Когда Лили Чен возглавила нью-йоркское сообщество вампиров, она переделала тут весь интерьер: рассевшиеся двойные двери теперь открывались в холл, сияющий огнями. На галерею второго этажа взлетала лестница с коваными сверкающими перилами, сплетенными из золоченых змей и роз. Лили нравился стиль 1920-х годов – по ее мнению, это было лучшее десятилетие двадцатого века. Но изменился не только декор отеля – теперь в моде были хипстеры, и Лили шагала в ногу со временем. Алеку эти радости были неведомы, но на местные вечеринки уже образовался длиннющий лист ожидания для тех, кто мечтал стать жертвой вампира.

Из-под лестницы торчала пара ног. Алек подошел, заглянул в темную нишу и обнаружил там мужчину в подтяжках поверх испачканной кровью рубашки, и с улыбкой на лице.

– Привет, – сказал Алек. – Просто хочу убедиться: вы здесь по своей воле?

Человек моргнул.

– Да. О, да. Я подписал бланк согласия.

– Тут и бланк согласия успели завести? – пробормотал Джейс.

– Я им говорил, что это не обязательно, – вполголоса ответил Алек.

– Моя бесподобная клыкастая подруга сказала, что нужно подписать, а иначе у Конклава могут возникнуть претензии. Вы из Конклава?

– Нет.

– Еще Хетти сказала, что если я не подпишу согласие, Конклав будет смотреть на нее очень недовольными голубыми глазами. Ваши вот голубые.

– И очень недовольные, – сурово подтвердил Алек.

– Ты что, пристаешь к Алеку? – спросила девушка-вампир, показавшись в двойных дверях, которые вели в салон. – А ну-ка завязывай с этим!

– О боже, – довольно промурлыкал окровавленный гость. – Леди гневается! Теперь моя душа обречена? Сейчас на меня обрушится твой бессмертный гнев?

Хетти оскалилась и нырнула под лестницу. Оттуда донеслось хихиканье.

Алек устало отвернулся и направился в гостиную, Джейс зашагал за ним. Разбираться с местными вампирами он обычно предоставлял Алеку. Если бы он, глава Института, вдруг сделал кому-то из них выговор, это сочли бы дипломатической угрозой. Они с Алеком уже не раз обсуждали, как сделать город действительно безопасным для всех жителей Нижнего мира – особенно теперь, когда из-за Холодного мира Нью-Йорк стал убежищем для всех.

Из гостиной доносилась музыка: не обычный джаз, который нравился Лили, а какой-то микс из рэпа и джаза с тяжелыми басами. Внутри обнаружились мягкие кресла, блестящий рояль и целое гнездо из вертушек и проводов. Бэт Веласкес, диджей-вервольф, возился с аппаратурой, сидя по-турецки на бархатном диване.

В других городах вампиры и оборотни не очень-то ладили, но в Нью-Йорке все было иначе.

Элиот, второй по званию в вампирском клане, танцевал в одиночестве, весело выписывая круги по комнате. Его длинные руки и дреды мотались из стороны в сторону, словно водоросли под водой.

– Лили на месте? – спросил Алек.

Элиот почему-то сразу испугался.

– Еще нет. Мы вчера довольно поздно закончили. Произошел один инцидент… Вернее, почти, катастрофа.

– И что же послужило причиной?

– Как обычно, я, – сознался Элиот. – Но на этот раз я реально не виноват! Просто несчастный случай, такое с кем угодно могло произойти. Короче, у меня тут по четвергам регулярные секс-свидания с одной селки.

Селки – это такие водяные фейри в облике тюленей. Чтобы превратиться в человека, они сбрасывают кожу. Очень редкий вид.

Алек окинул Элиота оценивающим взглядом.

– Ты хочешь сказать, такая катастрофа может случиться с кем угодно, к кому на секс регулярно заваливаются селки?

– Вот именно! – обрадовался вампир. – Ну, вернее, две селки. В общем, одна из них нашла чужую тюленью шкуру у меня в гардеробе. Была жуткая сцена. Ну, знаешь, как у селки бывает…

Алек, Джейс и Бэт дружно покачали головой.

– Всего-то одну стенку обрушили, а Лили как разорется…

Лили сделала Элиота вторым по званию, потому что они были друзья, а не потому что у Элиота имелись хоть какие-то способности к руководству. Все это внушало Алеку некоторые опасения за нью-йоркскую вампирскую диаспору.

– Чувак, ну ты даешь. Ну, скажи, зачем всем предлагать «тройничок»? – вздохнул Бэт. – Почему вы, вампиры, вечно так себя ведете?

– Потому что мы вечные, – пождал плечами Элиот. – Нам нравится соображать на троих. Живешь долго, упадок, декаданс, все дела. Мы вообще-то не все такие, – его лицо озарило приятное воспоминание. – Босса вот всегда очень раздражал декаданс. Но я, вообще-то, уже совершенно готов остепениться. Вот, скажем, мы с тобой и Майей…

– Моей abuela[14] ты не понравишься, – отрезал Бэт. – Abuela любит Майю. Та специально ради нее учит испанский.

Всякий раз, как Бэт заговаривал о Майе, его хриплый голос делался теплее и тише. Майя была его девушкой. И главой вервольфов. Алек его не винил – о вервольфах беспокоиться не приходилось, у Майи всегда все было под контролем.

– Кстати об испанском, – сказал он. – Я тут собираюсь в Буэнос-Айрес и хочу пригласить Лили с собой, раз уж она на нем говорит. Когда мы вернемся, она наверняка поостынет.

– Путешествие пошло бы ей на пользу, – уныло кивнул Элиот и как-то даже посерьезнел. – В последнее время она сама не своя. Все тоскует по боссу. Ну, то есть, мы все скучаем, но у нее все по-другому. С нами иногда такое бывает.

Он метнул быстрый взгляд на Алека и пояснил:

– Ну, с бессмертными. Мы привыкаем друг к другу за столько-то лет. Столетий. Годы идут, потом кто-нибудь возвращается, и раз – у вас все как прежде. Мир меняется, а мы остаемся теми же. Когда кто-то умирает, мы это долго переживаем. Ты думаешь: интересно, когда я его снова увижу? А потом вспоминаешь, что никогда… и каждый раз это потрясение. Приходится все время себе напоминать, пока сам не поверишь: нет, я его больше не увижу, никогда.

В его голосе было столько боли и печали… Алек кивнул. Он понимал, каково это будет, когда Магнусу придется думать так о нем, Алеке.

Больше никогда…

О, да, он знал, каким сильным нужно быть, чтобы выдержать одиночество бессмертия.

– К тому же Лили может понадобиться помощь клана.

– Ты бы сам очень ей помог, – оборвал его Алек, – если бы относился к своим обязанностям чуть более ответственно.

– Не, это без вариантов, – Элиот покачал головой. – Эй, мистер Глава Института, – он переключился на Джейса. – Вот ты – прирожденный лидер, сразу видно. Давай так: я тебя делаю вампиром, ты помогаешь править кланом и навсегда остаешься красавчиком, а? Как тебе такое?