Татьяна еще как бывала! Она даже вздрогнула, когда Мария Яковлевна произнесла это название. Здесь когда-то стартовали ее приключения – точнее, оттуда она вылетела в Шереметьево и затем на Северный полюс, чтобы по пути познакомиться с журналистом Димой Полуяновым и игроком Игорем Старых и начать погоню за красным бриллиантом[1]; в Королевских Варах они с Юлией Николаевной принялись искать старого возлюбленного матери[2]… И отель «Колизеум» она, разумеется, знала – он заслуженно считался лучшим в курортном городке: мрачным и величественным замком возвышалась гостиница-санаторий над всей округой, славилась лучшими врачами, процедурами и кухней.

Но оба раза – и когда только закручивались ее авантюры, и в самой их сердцевине – Таня пребывала на водах в роли спутника, можно сказать, балласта, только из любопытства припадающего к животворным источникам. Теперь ее посылали туда, как ни крути, в качестве пациента.

Да! Время текло – и утекали воды! Может, и впрямь послушаться знающей докторши и отправиться подлечиться?

С икрой для доктора Гораковой обошлись по-современному: Татьяна купила ее в ближайшем супермаркете, а Мария Яковлевна перевела девушке на карту деньги. От себя Садовникова добавила в дар чешской врачихе коробку российских конфет.

Действительно, конец января в отеле – низкий сезон. Желудочно-кишечные больные стягивались туда в периоды обострений, весной и осенью. Однако цены за номер, с учетом даже дополнительной двадцатипроцентной скидки, все равно оказались выше, чем у всех остальных в городе. Гостиница пять звезд, что вы хотите.

И трансфер из аэропорта стоил сто двадцать евро – барство дикое! Таня подумала-подумала и заказала билет на «студенческий» автобус из Праги, всего за десять европейских тугриков.

Студенческим автобус назывался потому, что обслуживали его студиозы; в процессе поездки раздавали бесплатно кофе и вай-фай; шел маршрут прямиком из аэропорта до автостанции Кенигсбада.

Ну и что, что зима! Пусть деревья все голые, зато снега нет и трава зеленая. И еще по сторонам дороги хмель растет, а рекламных баннеров, в отличие от нас, совсем мало. И большинство из тех, что есть, – про пиво. Поэтому наплевать, что Татьяна совсем одна, без спутника и даже без подруг, и вроде как едет лечиться. Зато предстоят две недели блаженного ничегонеделанья, приятных процедур, прогулок и, возможно, встреч и впечатлений!

Так думала Татьяна по пути из аэропорта.

Час с небольшим езды, и вот среди гор показался городок – уже знакомый по прошлым впечатлениям: маленький, ухоженный, с краснокирпичными крышами, запертый в долине, меж склонов, заросших лесом. А воздух какой! Вкуснейший, поразительно чистый-чистый.

Да, дыхание – вот она, отправная и, может быть, главная точка всякого лечения.

От автостанции до отеля Таню довез лихой таксист, без труда, несмотря на ее свободный английский, угадавший в ней русскую – а кто еще, спрашивается, будет прибывать в самый дорогой отель на самом дешевом автобусе?!

Багаж забрал портье; на рецепции выдали ключ от номера на шестом этаже и подтвердили, что доктор Горакова будет ждать Татьяну Валерьевну через полчаса. Налили приветственный бокал шампанского. Да еще и вручили штук пять флаерсов на бесплатный коктейль «кир» в ночном клубе при гостинице.

– А как же диета? – весело осведомилась «больная».

– Это является необходимой частью процедур, – проговорил без тени юмора рецепционист. По-русски он изъяснялся свободно – да и среди посетителей гостиницы, которые протекали мимо, пока шло оформление, категорически преобладал «великий и могучий, живой и свободный»[3]. Таня и без того помнила, что среди кенигсбадских пациентов преобладают русскоязычные; однако в нынешние времена – судя по автобусу, таксисту и постояльцам – их стало много больше, чем прежде.

Номер оказался в самом деле великолепным. Роскошный паркет, люстра, драпировки. Мебель красного дерева. Из высоких окон открывался вид на старый городок, с трех-четырехэтажными разноцветными домиками, стоящими плечом к плечу друг с другом, с уютными отелями и казино – он весь разлегся ниже «Колизеума», практически у ног старого отеля. Татьяна с удовольствием обозревала панораму лесистых склонов долины. Где-то там, вдали, в прогалине, можно было разглядеть новостройки, автостраду, реку. Если открыть окна – пахнёт свежестью и послышится отдаленный шум; если затворить – разительная тишина даже не намекнет, что ты в гостинице; скорее где-то в гостях в фешенебельном особняке.

Таня переоделась, для знакомства с докторшей выбрала спортивный костюм «Джуси кутюр», кроссовки – пора переходить на санаторный режим, тем более что врач Горакова помещалась в том же корпусе, на втором этаже, всего-то на лифте спуститься.

По пути попадались пациенты – кто в полуспортивном, как Таня, кто и вовсе в банных халатах; кто, наоборот, в цивильных одеяниях шел из столовой, а кто в пальто и шубах направлялся в город. И, судя по тому, что немногие встречные улыбались и здоровались, все они были наши, из бывших союзных республик (да репатрианты из Германии или Израиля). Впрочем, когда Таня (а настроение у нее было удивительно хорошее) здоровалась с публикой сама, первой, да еще по-русски – все, как правило, расплывались в улыбке и отвечали. И только единственная парочка явных немцев (седых, но подтянутых) пробасила в ответ: «Гутен таг», все прочие изъяснялись по-нашему: «Добрый день» или «Здравствуйте».

Доктор Яна Горакова оказалась чешской реинкарнацией столичной Марии Яковлевны: вдумчивая, и даже въедливая, внимательная, остроумная – только лет на десять постарше отечественной врачихи и с эффектной копной рыжих волос. По-русски говорила прекрасно, лишь с легким акцентом. Посмотрела, послушала, померила давление, помяла живот. Спросила, какие процедуры госпожа Садовникова предпочитает. Икру от Марии Яковлевны встретила странно: «Это надо есть?» – то ли пошутила, то ли впрямь ни разу раньше не сталкивалась с российским специалитетом. Конфетам Таниным обрадовалась.

На действительно волнующий Таню вопрос: «Мне надо строго сидеть на диете, пятый стол?» – ответила мягко: «Это вам должно помочь, но все по самочувствию», – и больная возликовала послаблению режима.

Прописала ей врачиха девятый источник перед обедом и два раза в день, до завтрака и ужина, – первый. С гордостью сказала: «Первый источник доставляется прямо сюда, в наш санаторий, вы сможете получать его прямо здесь, в холле второго этажа».

Перед ужином Таня выпила воду впервые в жизни, из кружки с носиком – тепленькая, приятненькая на вкус. Трудно было поверить в ее чудодейственные свойства, но и ничего плохого напиток не обещал.

Холл гостиницы, в котором минералка исторгалась из стены, выглядел в высшей степени буржуазно. Огромная мозаика в стиле модерн, гордая латинская надпись «Ad honorem fontis». Выковыривая из памяти университетский курс мертвого языка (плюс осколки современного итальянского), Садовникова не без труда перевела: «Почетный источник». Или: «бесплатный источник»?

Возле «почетного источника» реально, как писал некогда Александр Сергеевич, больных теснился бледный рой. Основной контингент – дамочки в возрасте 50+, кто в гостиничных халатах, кто в спортивных одеждах, кто принаряженный к ужину, – ревниво посматривали на молодую и свежую Татьяну. Было б это принято в приличном обществе, они бы, словно кошки, и зашипели на нее, и зубами заклацали.

Тем более что девушка уже переоделась к ужину и выглядела чудо как хорошо. Безо всякого пафоса и чрезмерных понтов, скромненько, но со вкусом: светло-желтое платье от «Максмары», светло-коричневые, на пару тонов темнее, мокасины от «Балдинини». Вдобавок она ванну приняла с дороги, уложилась, с легкой тщательностью подкрасилась. Надо сразу дать понять здешним обитательницам, кто теперь тут звезда.