Неудивительно, что из-за постоянных выстрелов, громкого топота неумелых мужчин, которые вышли на охоту исключительно ради награды, и ругани этих же самых человек, вылазка казалась бесполезной. Пара убитых волков, случайно застреленный кролик и несчетное количество перепуганных птиц, согнанных со своих гнезд – результат совсем не тот, которого можно было ожидать. Робен был в бешенстве, когда вернулся в Мон-Дофен. Он не понимал, как можно было так относиться к серьезным вещам? Когда речь идет о жизни и смерти, когда многим людям угрожает опасность…

- Все напуганы, в отчаянии, никто не знает, что делать, - пытался растолковать ему Бенуа. – Пули этого зверя не берут, ловушки тоже. Почти каждый день кто-нибудь умирает, в деревне начался голод – все боятся носа из дому высунуть. Даже граф ничего не может сделать. Некоторые и вовсе пособирали вещи и бросились искать убежища в соседних деревнях. Не факт, конечно, что в других местах лучше – я слышал, что вчера волка видели на западе отсюда, в Борьё. Может, он решил оставить нас в покое?

- Забыл, о чем рассказывал Жак? – устало поинтересовался Робен. – Зверь не уйдет отсюда просто так.

Рене с другом спорить не стал, да и не видел в этом никакого смысла. Он и сам верил в то, что зверь далеко не так глуп, как все еще считают граф и его поданные. Для них он просто животное, которое в срочном порядке надо убить, и ловушки оно обходит чисто случайно, благодаря какому-то невиданному везению. Называя их про себя наивными глупцами, Робен решил, что отныне искать зверя будет отдельно от остальных – по крайней мере, ему частенько везло сталкиваться с волком один на один. Может, без мешающихся под ногами идиотов он быстрее сумеет отыскать зверя.

Впрочем, еще до того, как Робен вместе с прихрамывающим Рене собрался в лес, стало известно, что кому-то из охотников удалось ранить зверя, причем весьма серьезно. Но проследив его по кровавой цепочке следов до самого логова, мужчины умудрились вновь потерять животное. В пещере волка не оказалось, а именно там следы и прерывались. Довольные тем, что хотя бы сумели ранить волка, охотники вернулись в деревню, решив, что уж теперь-то животному далеко от них не уйти. Несмотря на то, что уже стемнело, Ларок все-таки решил рискнуть и отправиться к логову, а следом за нм увязался и Рене.

И хотя Бенуа был, скорее, как балласт, который не позволял идти быстрее, Робен все-таки был рад, что друг отправился с ним. Даже если бы не было никакого зверя, бродить по лесу темной ночью все равно было жутковато, а царившая кругом звенящая тишина делала обстановку еще более зловещей. Единственным, что хоть как-то помогало не заплутать и не поддаться страху, были горящие факелы в руках парней.

- Не думаю, что он вернется к логову, - заметил Рене, когда до пещеры оставалось от силы минут десять ходьбы. Робен был полностью согласен с парнем – что-то внутри упорно твердило, что искать волка надо было совсем в другом месте. Но проверить логово все-таки стоило, хотя бы для того, чтобы посмотреть на кровавые следы и то место, где они обрывались. Может, юным охотникам все-таки повезет больше?

Но, как и все остальные, ничего стоящего они не увидели. Зверь вернулся к своему дому, но затем, даже не заходя в него, попросту растворился в воздухе, не иначе. Робен предположил, что волк мог перемахнуть через валуны и скрыться в лесу – ему бы хватило для этого пары прыжков. И, как Ларок и думал, на одном из валунов Бенуа обнаружил несколько капелек крови. Он лишь фыркнул, буркнув себе под нос что-то нецензурное в адрес неудачливых мужчин из деревни, и двинулся в ту сторону, куда ушел зверь.

Извилистая узкая тропа, частично засыпанная снегом, делала несколько крутых поворотов, то поднимаясь на попадающиеся по пути невысокие холмы, то резко падая вниз к ямам и оврагам, через которые Рене пробирался с заметным трудом. Ему даже пришлось подыскать себе палку покрепче, на которую можно было опираться. Но когда Робен предложил ему вернуться в деревню, Бенуа лишь стрельнул в его сторону хмурым взглядом и продолжил путь.

Сквозь пелену туч не видно было даже луны; света факела вполне хватало для того, чтобы освещать себе дорогу под ногами, но разглядеть что-либо дальше пары метров было невозможно. Потому и для Робена, и для Бенуа стал неожиданностью тот факт, что каким-то образом они умудрились вернуться на поляну, где когда-то были убиты брат и сестра Морель. Ни один из парней не был уверен в том, что пришли они сюда по следам волка; скорее, старались держаться тропы, которая уж точно должна была их куда-нибудь вывести. Вполне возможно, что зверь свернул с нее еще давным-давно, и охотники пришли совсем не туда, куда нужно.

Но в то же время Робен словно чувствовал, что это поле – именно то место, которое было им нужно. Это ведь здесь десять лет назад произошла кровавая резня. Здесь была убита стая волков, таких же сильных и здоровых, как тот зверь, что мучает с тех пор жителей Франции. Возможно, что там, где все началось, все и должно закончиться?

- Глянь, кто это там? – спросил Бенуа, заставляя Робена отвлечься от своих мыслей и повыше поднять факел. Уже на середине поля брел какой-то человек в темном плаще и с факелом, пошатываясь и содрогаясь всем телом. Он издавал какие-то булькающие звуки, то и дело всхлипывал, а порой начинал протяжно выть. Лишь когда человек остановился и стянул со своей головы капюшон, Робен и Рене с удивлением узнали в нем пастора Ришара. Свет от огня бросал причудливые тени на его опухшее и залитое слезами лицо.

- Что он здесь делает? – нахмурился Ларок, делая шаг вперед. Пастор, конечно, в последнее время совсем потерял над собой контроль, но кто бы мог подумать, что он, на свой страх и риск, сунется ночью в лес, прекрасно зная, что где-то здесь рыщет лютый зверь?

Ришар, тем временем, перестав раскачиваться, гордо вскинул голову и уставился на деревья, словно ожидая, когда кто-нибудь выйдет к нему оттуда. Он даже что-то сказал, не слишком громко, так что Робен и Рене не смогли разобрать ни слова, но заметно напряглись, когда увидели, как из леса действительно кто-то выходит. Только это был вовсе не человек, как можно было ожидать, это был волк. Медленно, прихрамывая на одну лапу, он подошел к пастору и остановился в нескольких метрах от него.

- Мы должны… - начал Рене, но Робен преградил ему путь.

- Послушай, сначала послушай, - шепотом добавил Ларок, не без ужаса всматриваясь в пастора, который вдруг начал говорить.

- Это была только моя вина, - срывающимся голосом твердил Ришар, и, что было более удивительным, волк словно прислушивался к каждому его слову. Зверь еще никогда не медлил перед своими нападениями, чаще всего заставая своих жертв врасплох. Сейчас же все почему-то было иначе.

- Отправляйся за помощью, - тихо сказал Робен, обращаясь к Рене. – Давай же, охотники должны успеть, пока зверь здесь. Нам все равно не справится с ним вдвоем.

Бенуа не стал спорить – развернулся и почти бегом отправился в Мон-Дофен. Ларок же во все глаза наблюдал за волком и пастором, пытаясь собрать в своей голове все кусочки пазла в одну картинку. Неужели тот человек, который убил своего сына и обвинил потом во всем волков, это и есть пастор Ришар? Да ведь быть того не может! Но, тем не менее, именно Ришар сейчас стоял перед зверем, глядя ему в глаза, сотрясаясь от рыданий и извиняясь за что-то.

В какой-то момент пастор вдруг рухнул на колени, закрывая лицо руками, и в тот же самый миг волк с рыком дернулся вперед, впиваясь своими зубами в плечо мужчины. К тому моменту, когда Робен добежал до пастора, тот уже перестал кричать, свалившись лицом в снег, который под его телом медленно окрашивался в багровый цвет, а зверь, с морды которого капала кровь, отступил назад, все так же хромая.

Он не выглядел агрессивным – скорее, усталым. Нацелив на него свое ружье, Робен вдруг понял, что этот волк уже очень старый. Десять лет - и это как минимум - возраст для такого животного, как он, весьма почтенный. Всю свою жизнь он потратил на то, чтобы отомстить, и сейчас, по всей видимости, с этим покончил. Как иначе можно объяснить то, что волк не пытался напасть на Робена, не пытался спасти свою шкуру, сбежать? В его глазах не было никакого блеска, только жгучая усталость и даже тень смирения с тем, что могло последовать дальше. Рука Робена дрогнула.