Переработанный план помечен 18-м сентября и скреплён подписями С.К.Тимошенко и К.А.Мерецкова, что, видимо, дало основание М.В.Захарову в своих мемуарах, а вслед за ним и некоторым историкам утверждать: план докладывался Сталину и Молотову непосредственно 18 сентября{59}. Между тем "Журнал записи лиц, принятых И.В.Сталиным" свидетельствует, что С.К.Тимошенко и К.А.Мерецков в сентябре были у Сталина только один раз - 16 числа{60}. Поэтому, на наш взгляд, правы те авторы, кто называет 16 сентября как дату, когда С.К.Тимошенко и К.А.Мерецков были с докладом у Сталина{61}; тогда имеющийся в нашем распоряжении документ, датированный 18 сентября, следует считать уже переработанным в соответствии с его указаниями (если они были) вариантом. Указания эти касались, очевидно, и разработки отдельного плана развёртывания войск против Финляндии - соответствующий документ также датирован 18 сентября{62}.
Ю.А.Горьков и некоторые другие авторы, считают, что оперативный план от 18-го сентября 1940 года был рассмотрен И.В.Сталиным и В.М.Молотовым 5-го октября и, после того как были учтены сделанные ими замечания, утверждён 14-го октября{63}. Этому есть прямое документальное подтверждение - "Записка наркома обороны и начальника Генштаба", адресованная Сталину и Молотову, начинающаяся со слов: "Докладываю на Ваше утверждение основные выводы из Ваших указаний, данных 5 октября при рассмотрении планов стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на 1941 год"{64}. Пунктами № 2 и № 5 "Записки" основным вариантом признавался тот, согласно которому главные силы Красной Армии должны были быть развёрнуты в составе Юго-Западного фронта. Вместе с тем, считалось необходимым иметь и разработанный "северный" вариант.
Историки и мемуаристы, рассказывая о процессе работы над планом оперативного развёртывания, сводят содержание имевшихся среди участников разногласий к вопросу об определении направления главного удара немецких войск. В первом варианте "Соображений...", разработанном под руководством Б.М.Шапошникова, предполагалось, что немцы развернут основные силы к северу от реки Сан, однако осенью в ходе работы над планом главное изменение, внесённое в результате непосредственного вмешательства И.В.Сталина, касалось как раз этого пункта: "Учитывая мнение, что основная угроза исходит из района южнее Варшавы в направлении на Киев, И.В.Сталин дал указание усилить войска Юго-Западного фронта", - пишет Ю.А.Горьков{65}. Основанием для этого служат мемуары Г.К.Жукова и ссылки других военачальников на свидетельство К.А.Мерецкова (хотя сам К.А.Мерецков, как мы видели, в своих воспоминаниях обошёл этот вопрос стороной). "И.В.Сталин был убежден, - писал, в частности, Г.К.Жуков, - что гитлеровцы в войне с Советским Союзом будут стремиться в первую очередь овладеть Украиной, Донецким бассейном, чтобы лишить нашу страну важнейших экономических районов и захватить украинский хлеб, донецкий уголь, а затем и кавказскую нефть..."{66}. Эта версия закрепилась в историографии в 60-е - 70-е гг.: например, авторы исследования "Начальный период войны (по опыту первых кампаний и операций второй мировой войны)", изданного в 1974 г., ссылаясь на мемуары А.М.Василевского, относят принятие этого решения к сентябрю 1940 года, объясняя его "ошибочным мнением", чуть ли не личной прихотью И.В.Сталина{67}. Есть примеры этому и в новейшей литературе. Говоря о причинах произошедшей после 22 июня катастрофы, А.Н.Мерцалов обвиняет Сталина в "произвольной отмене" плана Генерального штаба, "в целом безошибочно определявшего направление главного удара вермахта"{68}. А.А.Печёнкин, также ссылаясь на мемуары А.М.Василевского, пишет: "Сталин заявил, что немцы нанесут главный удар не в центре советско-германского фронта, а на юго-западе, чтобы прежде всего захватить наиболее богатые сырьевые, промышленные и сельскохозяйственные районы Украины, а затем - нефть Кавказа. Генштабу поручалось переработать план, предусмотрев сосредоточение главной группировки советских войск на юго-западе. /.../ Этот документ почти полностью повторял августовский вариант Шапошникова в части оценки намерений Германии, но предусматривал существенное изменение группировки советских войск"{69}. Л.А.Безыменский, пытаясь проиллюстрировать якобы имевшее место нежелание "диктатора" считаться при принятии решений с данными разведки, из которых он выбирал "только то, что представлялось ему нужным для обоснования уже сложившейся у него концепции", подчёркивает: когда И.В.Сталин предложил внести в план изменения относительно направления возможного главного удара вермахта, то сделал это вовсе не на базе данных и выводов разведки, а по собственному волевому решению{70}.
В данном случае некритическое следование мемуарной версии вносит путаницу: получается, что указания И.В.Сталина относительно наиболее угрожающего направления были Генштабом проигнорированы. Документы свидетельствуют: изменения, внесённые в план, практически не касались определения вероятных планов противника. И в первом варианте "Соображений...", и во втором - основным - "наиболее политически выгодным, а, следовательно, и наиболее вероятным" признавался вариант развёртывания основных сил Германии к северу от реки Сан с целью нанесения главного удара из Восточной Пруссии{71}. На самом деле, переработка плана коснулась раздела V, где излагались "Основы нашего стратегического развертывания". Если Б.М.Шапошников предлагал развернуть наиболее мощную группировку Красной Армии к северу от реки Сан, то в октябре, хоть и признавалось необходимым иметь разработанными оба варианта, основным был признан "южный". Видимо, советское командование руководствовалось при этом не столько представлениями о возможных действиях Германии, сколько соображениями о трудности ведения наступательных действий в Восточной Пруссии, а также очевидными стратегическим преимуществом, которое могло бы дать успешное наступление в южной Польше. Объяснять это решение только субъективными причинами "просчётом" Сталина, в чью непогрешимость безгранично верило руководство Генштаба и Наркомата обороны - было бы значительным упрощением действительной ситуации. "Следует отметить, что советские военные специалисты, - указывает, например, Н.М.Раманичев, - давно считали юго-западное стратегическое направление наиболее выгодным для наступательных действий против Германии и ее союзников в Европе. Оно позволяло кратчайшим путем выйти во фланг основной группировки противника, которая при всех вариантах его действия могла быть сосредоточена в районе Люблина и к северу от него, т.е. в Центральной Польше и Восточной Пруссии. Удар на юго-западном направлении - из района южнее реки Припять на Краков и Бреслау (Вроцлав) позволял отсечь Германию от Балкан, а значит от основных ее союзников с их источниками нефти и продовольствия. Выход к Эльбе в ее верхнем течении, а потом поворот на север или северо-запад давал возможность не только изолировать от самой Германии основные силы немецких войск, развернутые в Восточной Пруссии и Польше, но и уничтожить их, что вынудило бы германское руководство капитулировать"{72}.
Содержание разногласий сводилось, таким образом, не к определению направления главного удара противника, а к вопросу: где самим наступать? Подтверждением этому стали рассекреченные материалы декабрьского совещания высшего командного состава Красной Армии, точнее - материалы проведённых после окончания совещания оперативно-стратегических игр на картах. Как уже отмечалось, в отечественной литературе до недавнего времени общепризнанной была точка зрения, что в ходе игр Генштабом проверялись оперативные планы, подготовленные на случай войны. Характер военных действий со стороны Красной Армии рисовался как оборонительный, причём ход первой игры, действие которой разворачивалось на Западном фронте, в основном предвосхитил действительное развитие событий после 22 июня 1941 г.{73}. Однако материалы декабрьского совещания рисуют иную картину. Задания на обе игры для противоборствующих сторон были составлены таким образом, что из них полностью исключались операции начального периода войны. Учебные цели игр были следующие: "1. Дать практику высшему командованию: а) В организации и планировании фронтовой и армейской операции /.../ б) В управлении операцией, организации и обеспечении взаимодействия вооруженных сил и родов войск и управлении тылом. 2. Проработать и усвоить основы современной наступательной операции фронта и армии /.../ 4. Ознакомиться с основами оборонительной операции..."{74}. По условиям игр, "Западные", напав на "Восточных", не завершая развёртывания, в первом случае продвинулись на 70-120 км от государственной границы, но, в результате контрудара "Восточных", были отброшены в исходное положение; при втором же варианте вторгшийся противник не только был отбит, но Юго-Западному фронту "Восточных" удалось даже продвинуться на его территорию. И из этого уже положения "Восточные" должны были осуществить наступательную операцию. Вопрос о том, как же удалось "Восточным" отбить нападение, остался организаторами игр обойдённым{75}. П.Н.Бобылёв, перу которого принадлежит несколько подробных статей, посвящённых ходу и содержанию игр{76}, отмечает: созданные на играх группировки соответствовали "Соображениям..." от 18 сентября 1940 г.{77}. Театром действий первой игры было северо-западное направление - Прибалтийский Особый военный округ и Восточная Пруссия. В ходе игры "Восточные" не только не выполнили поставленных перед ними задач по окружению и разгрому "Западных", но, как пишет Г.К.Жуков, "игра изобиловала драматическими моментами для восточной стороны"{78}. Наступление же, предпринятое "Восточными" в ходе второй игры на Юго-Западном направлении - было более успешным. П.Н.Бобылёв непосредственно связал результаты игр с перенесением авторами мартовского варианта "Соображений..." центра тяжести советских военных усилий на юго-западное направление, считая, что основываясь на опыте именно этой игры составители плана заключили: "Развертывание главных сил Красной Армии на Западе с группировкой главных сил против Восточной Пруссии и на Варшавском направлении вызывает серьезные опасения в том, что борьба на этом фронте может привести к затяжным боям"{79}. Однако, как мы видели, эта переориентация произошла ещё в сентябре. В частности, аналогичная по смыслу формулировка содержалась уже в "Соображениях..." от 18 сентября. Отмечая сложные природные условия Восточной Пруссии, наличие в ней мощных укреплённых районов, что, естественно, должно было затруднить ведение наступательных действий, авторы плана делали вывод: "...возникают опасения, что борьба на этом фронте может привести к затяжным боям, свяжет наши главные силы и не даст нужного и быстрого эффекта, что в свою очередь сделает неизбежным и ускорит вступление Балканских стран в войну против нас"{80}.
