Глава тринадцатая.

Ударим крепким сном по мукам совести.

- Приснится же подобная ерунда! С вечера я отрубился, двое суток толком не спал, дежурил. Да еще Сидор нервы мне потрепал, вербуя в помощники. Вдруг вижу: из солнечного сплетения у меня начинает выползать небольшой серебристый смерч. И мысли мои, и чувства, он уносит с собой. И уже лечу я, а вернее, плыву, в теплом, ласковом, искрящемся потоке. А жаркое тяжелое тело осталось лежать на диване. Передо мной новый, прекрасный мир, раскинувшийся в семи измерениях на 980 градусов. Стая золотых дельфинов обгоняет меня, вибрируя каждой мышцей. Один из них кажется прозрачнее других. После краткого раздумья ныряю в него. Меня захватывает ощущение стремительно проносящейся мимо морской пучины. Моя душа, теперь я точно знаю, что это она, расправляет свои волны по телу дельфина, удобно располагаясь в нем. Это слабо сравнимо с управлением планером или прыжком с парашютом. Скорости совсем другие! Хочется орать во всё горло от счастья: А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!!

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

- Только бы этот миг длился вечно! - Но вдруг какая-то сила крепкой рукой берет душу, и довольно бесцеремонно выдергивает наружу. После мгновенного холода меня впускают в тело пантеры, лежащей в прохладной тени дерева. Я слышу запах нагретой солнцем земли и травы. Аромат крови лежащего где-то поблизости, только что убитого быка. Сытость и нега начинают охватывать душу.... Но вдруг новое перемещение! Я уже - огонь, весело бегущий по прерии. Наслаждающийся вкусом травы и кустарника. Новые переходы из одного тела в другое стремительны и бесконечны, мелькают один за другим. Я не успеваю привыкнуть к сладостным ощущениям! Вдруг в душе оживает голос:

- Теперь ты понял, что нет ни рая, ни ада. Есть только Небо. Здесь всё прекрасно. Это ты сам не знаешь покоя, потому, что грешил. Если твоя душа обретет его, ты сам будешь решать, где и сколько тебе быть. Пока ты на это не способен! И скачешь, как камень, брошенный по воде. - Я вновь ощутил своё жаркое тяжелое тело! Ну и дребедень мне привиделась! Теперь уже не засну. Нужно вставать, и топать на работу. Пока никого нет, закончу все дела, допишу бумажки и днем передам больных напарнику. С послезавтра я в официальном отпуске.

- Вспомнился ещё почему-то странный эпизод из детства. Мы пятилетними пацанами подбегаем к громадному бело-голубому экскурсионному автобусу, с чуть тонированными стеклами. На нем работает папа моего друга. И он обещал нас прокатить:

- Ждите у автобуса, я поем, переоденусь, и поедем. - Мы от нетерпения дергаем двери, но они заперты. Вот незадача! И вдруг мы замечаем в окне мальчишку нашего возраста! Длинные льняные волосы, грустный взгляд серых огромных глаз.

- Ты как сюда попал?

- На вас посмотреть захотел.

- А как тебя зовут?

- Андрюша Исусин.

- Пусти нас к себе! Открой дверь!

- Вам пока сюда рано! - Тут пришел Валеркин папа и открыл автобус. Там никого не было! Но мы-то оба видели этого Исусина!

Глава четырнадцатая.

Любовь, это Вам не просто так, ею надо заниматься!

Дождик мягкими кошачьими лапками ходил по подоконнику операционной. Мы со Светиком делали последнюю перед отпуском операцию. Обычно я своих оперированных другим докторам не оставляю. Но уж очень клиент просил поскорее. Ничего, Света за ним присмотрит. Не терпится парню поправиться. Этот сексуальный террорист пострадал от собственной наглости. Привел домой даму, подпоил и решил полюбить. Но не тут-то было. Дама длинными острыми ногтями сорвала кожу с его торчащего вперед члена, как шкурку с банана. Парень от болевого шока потерял сознание. А дама аккуратно спустила кожицу в унитаз, вымыла руки и удалилась. Всем в больнице смешно, кроме самого пациента. Я планировал пересадить голого потерпевшего члена под кожу бедра или живота. Оба способа имеют свои недостатки. Пересадишь в бедро, а вдруг он в процессе лечения вздыбится? Мало ли, какая фифа мимо пройдет. Могут швы разойтись! В живот в подобной ситуации удобнее, но три недели пи'сать вверх! Моча поневоле будет попадать в рану, и возможно нагноение. В общем, уже неделю ношусь с этим хреном, как дурень с писаной торбой. А еще нужно учесть процент увеличения его при эрекции, когда кожу кроить будешь! Сложнейшая интеллектуальная задача. Но мы не лыком шиты. Справились! Последние шовчики накладываем.

- Сергей Александрович, я слышала, Вы в отпуск выходите?

- Да, Светулька, вынужден.

- Хотите отлично отдохнуть? И почти бесплатно. Дельта Волги, рыбалка, черная икра.

- Да я вообще-то не отдыхать планировал. А что ты так грустно это всё говоришь? Скучать будешь?

- Да мама у меня под Астраханью живет. Голень сломала. Уже второй месяц кость не срастается. Вы не посмотрите?

- В чем проблема, Светик, это мне как раз по дороге! - Ну, я и ляпнул! Три тысячи километров лишних отмахать придется! Но не могу я ей отказать! Стоит ей приблизится, а мне ощутить ее запах, и я готов на все. В моей пустой башке возникают объемные воспоминания всех наших со Светкой редких встреч. Мы никогда не говорили друг другу про любовь, жили каждый сам по себе. Но иногда возникала искра, и мы вспыхивали, как порох. Отношения с другими людьми происходили вынужденно. В ожидании этих редких мгновений счастья! И если я не вижу моё рыжее солнышко больше месяца, я начинаю болеть! И если кто-то считает, что я от одного только Светкиного слова не попрусь через всю страну, когда у меня своих забот хватает, он просто не въезжает в ситуацию! Я ведь только не говорю про любовь. Но думать-то и чувствовать мне никто не запретит.

Я сидел на низком рояльном стульчике, больной лежал передо мной на боку. Из вставленного в его уретру катетера тихо струилась ядовито-желтая моча. Не прекращался нудный сентябрьский дождь за окном. Пара таких же желтых, как моча, листьев, налипла на стекло. Оставалось завязать последнюю нитку, и Света потянулась ко мне, подавая ножницы.

- Светка! Ты меня соблазняешь! Прекрати! Её упругая грудь коснулась моих губ. Ччерт! Под халатом была только тонкая короткая сорочка! Ни бюстгальтера, ни трусиков! Я видел сквозь одежду, как рентгеновский аппарат! Сосок через тонкую ткань упорно просился мне в рот. Сконцентрировав остатки уходящего сознания, я крикнул анестезиологам:

- Операция закончена, отметьте время и увозите больного! - Очевидно, что-то сообразив, они быстро перекинули его на каталку и убрались. Я не склонен поэтизировать навозные кучи. Но опишу всё как есть. Ведь даже в больничной грязи настоящая любовь может превратить охру мочи в золото. Ну, если не в настоящее золото, так в золотистых стрептококков точно! Едва за больным захлопнулась дверь, Светка потянула меня за собой, откидываясь на мокрые и грязные после операции простыни. Это было что-то невероятное. Потом она повисла на мне, и мы, не размыкая объятий, двинулись в сторону душа. Вернее, приставными шагами топал я. Благо, душ был рядом, в пяти метрах. Дрожащей рукой я пытался отрегулировать воду. Сначала ударил кипяток, затем ледяная вода!

- И что это было? - Через некоторое время смог спросить я.

- Аванс за мамино лечение!

- Фи, какая проза жизни!

- Не обижайся, просто я не знала, что делать. А ты так мило согласился помочь.

- А я мог отказаться? Ты же меня загипнотизировала!

- Я, и, правда, это умею. - Светочка оживилась, отвлеклась от грустных мыслей.

- Я ещё, когда пионеркой была...

- О, пионерка! Я тебя хочу!

- Подожди, дай рассказать. В пионерском лагере рядом со мной спала девочка, у которой все руки были усыпаны бородавками. Как полено опятами! Мне было очень противно. Я даже несколько ночей подряд спать не могла! И потом придумала. Подхожу к ней вечером и говорю громко, чтоб все слышали:

- Хочешь, я твои бородавки уберу? - Хотела ли она? В ее глазах загорелся огонь такой фанатичной веры, что я поняла: