"Вон , -- заорал я, -- моментально вон ". Он измeнился в лицe и вышел , не затворив двери. Я вскочил и с невeроятным грохотом ее захлопнул . Вытащил из -под кровати газету, -- но уже не мог найти в ней то, что читал только-что. Я ее просмотрeл всю: ничего! Неужели мнe приснилось? Я сызнова начал ее просматривать, -- это было как в кошмарe, -- теряется, и нельзя найти, и нeт тeх природных законов , которые вносят нeкоторую логику в поиски, -- а все безобразно и безсмысленно произвольно. Нeт , ничего в газетe не было. Ни слова. Должно-быть я был страшно возбужден и безтолков , ибо только через нeсколько секунд замeтил , что газета старая, нeмецкая, а не парижская, которую только-что держал . Заглянув опять под кровать, я вытащил нужную и перечел плоское и даже пашквильное извeстiе. Мнe вдруг стало ясно, что именно больше всего поражало, оскорбительно поражало, меня: ни звука о сходствe, -- сходство не только не оцeнивалось (ну, сказали бы, по крайней мeрe: да, -- превосходное сходство, но все-таки по тeм -то и тeм -то примeтам это не он ), но вообще не упоминалось вовсе, -- выходило так , что это человeк совершенно другого вида, чeм я, а между тeм , не мог же он вeдь за одну ночь разложиться, -напротив , его физiономiя должна была стать {178} еще мраморнeе, сходство еще рeзче, -- но если бы даже срок был большiй, и смерть позабавилась бы им , все равно стадiи его распада совпадали бы с моими, -- опрометью выражаюсь, чорт , мнe сейчас не до изящества. В этом игнорированiи самаго цeннаго и важнаго для меня было нeчто умышленное и чрезвычайно подлое, -получалось так , что с первой минуты всe будто бы отлично знали, что это не я, что никому в голову не могло придти, что это мой труп , и в самой ноншалантности изложенiя было как бы подчеркиванiе моей оплошности, -оплошности, которую я конечно ни в коем случаe не мог допустить, -- а между тeм , прикрыв рот и отвернув рыло, молча, но содрагаясь и лопаясь от наслажденiя, злорадствовали, мстительно измывались, мстительно, подло, непереносимо -- -
Тут опять постучались, я задохнувшись вскочил , вошли доктор и жеран . "Вот , -- с глубокой обидой сказал доктор , обращаясь к жерану и указывая на меня, -- вот -- этот господин не только на меня зря обидeлся, но теперь оскорбляет меня, не желает слушать и весьма груб . Пожалуйста, поговорите с ним , я не привык к таким манерам ".
"Надо об ясниться, -- сказал жеран , глядя на меня исподлобья. -- Я увeрен , что вы сами -- --"
"Уходите! -- закричал я, топая. -- То, что вы дeлаете со мной... ?то не поддается... Вы не смeете унижать и мстить... Я требую, вы понимаете я требую -- --"
Доктор и жеран , вскидывая ладони и как заводные переступая на прямых ногах , затараторили, тeсня меня, -- я не выдержал , мое бeшенство прошло, {179} но зато я почувствовал напор слез и вдруг , -- желающим предоставляю побeду, -- пал на постель и разрыдался.
"?то все нервы, все нервы", -- сказал доктор , как по волшебству смягчаясь.
Жеран улыбнулся и вышел , нeжно прикрыв за собой дверь. Доктор налил мнe воды, предлагал брому, гладил меня по плечу, -- а я рыдал и, сознавая отлично, даже холодно и с усмeшкой сознавая, постыдность моего положенiя, но вмeстe с тeм чувствуя в нем всю прелесть надрывчика и какую-то смутную выгоду, продолжал трястись, вытирая щеки большим , грязным , пахнувшим говядиной, платком доктора, который, поглаживая меня, бормотал :
"Какое недоразумeнiе! Я, который всегда говорю, что довольно войны... У вас есть свои недостатки, и у нас есть свои. Политику нужно забыть. Вы вообще просто не поняли, о чем шла рeчь. Я просто спрашивал ваше мнeнiе об одном убiйствe".
"О каком убiйствe?" -- спросил я всхлипывая.
"Ах , грязное дeло, -- переодeл и убил , -- но успокойтесь, друг мой, -- не в одной Германiи убiйцы, у нас есть свои Ландрю, слава Богу, так что вы не единственный. Успокойтесь, все это нервы, здeшняя вода отлично дeйствует на нервы, вeрнeе на желудок , что сводится к тому же".
Он поговорил еще немного и встал . Я отдал ему платок .
"Знаете что? -- сказал он , уже стоя в дверях . -- А вeдь маленькая графиня к вам неравнодушна. Вы бы сыграли сегодня вечером что-нибудь на роялe {180} (он произвел пальцами трель), увeряю вас , вы бы имeли ее у себя в постели".
Он был уже в коридорe, но вдруг передумал и вернулся.
"В молодые безумные годы, -- сказал он , -- мы, студенты, однажды кутили, особенно наздрызгался самый безбожный из нас , и когда он совсeм был готов , мы нарядили его в рясу, выбрили круглую плeшь, и вот поздно ночью стучимся в женскiй монастырь, отпирает монахиня, и один из нас говорит : "Ах , сестра моя, поглядите в какое грустное состоянiе привел себя этот бeдный аббат , возьмите его, пускай он у вас выспится". И представьте себe, -- онe его взяли. Как мы смeялись! -- Доктор слегка присeл и хлопнул себя по ляжкам . Мнe вдруг показалось -- а не говорит ли он об этом (переодeли... сошел за другого...) с извeстным умыслом , не подослан ли он , и меня опять обуяла злоба, но посмотрeв на его глупо сiявшiя морщины, я сдержался, сдeлал вид , что смeюсь, он , очень довольный, помахал мнe ручкой, и наконец , наконец оставил меня в покоe
Несмотря на каррикатурное сходство с Раскольниковым -- -- Нeт , не то. Отставить. Что было дальше? Да: я рeшил , что в первую голову слeдует добыть как можно больше газет . Я побeжал вниз . На лeстницe мнe попался толстый аббат , который посмотрeл на меня с сочувствiем , -- я понял по его маслянистой улыбкe, что доктор успeл всeм разсказать о нашем примиренiи. На дворe меня сразу оглушил вeтер , но я не сдался, нетерпeливо прилип к воротам , и вот показался автобус , я замахал {181} и влeз , мы покатили по шоссе, гдe с ума сходила бeлая пыль. В городe я достал нeсколько номеров нeмецких газет и за одно справлялся на почтамтe, нeт ли письма. Письма не оказалось, но зато в газетах было очень много, слишком много... Теперь, послe недeли всепоглощающей литературной работы, я исцeлился и чувствую только презрeнiе, но тогда холодный издeвательскiй тон газет доводил меня почти до обморока. В концe концов картина получается такая: в воскресенiе, десятаго марта, в полдень, парикмахер из Кенигсдорфа нашел в лeсу мертвое тeло; отчего он оказался в этом лeсу, гдe и лeтом никто не бывал , и отчего он только вечером сообщил о своей находкe, осталось неясным . Далeе слeдует тот замeчательно смeшной анекдот , который я уже приводил : автомобиль, умышленно оставленный мной возлe опушки, исчез . По слeдам в видe повторяющейся буквы "т" полицiя установила марку шин , какiе-то кенигсдорфцы, надeленные феноменальной памятью, вспомнили, как проeхал синiй двухмeстный кабрiолет "Икар " на тангентных колесах с большими втулками, а любезные молодцы из гаража на моей улицe дали всe дополнительныя свeдeнiя, -- число сил и цилиндров , и не только полицейскiй номер , а даже фабричные номера мотора и шасси. Всe думают , что я вот сейчас на этой машинe гдe-то катаюсь, -- это упоительно смeшно. Для меня же очевидно, что автомобиль мой кто-то увидeл с шоссе и не долго думая присвоил , а трупа-то не примeтил , -- спeшил . Напротив -парикмахер , труп нашедшiй, утверждает , что никакого автомобиля не видал . Он подозрителен , {182} полицiи бы, казалось, тут -то его и зацапать, -вeдь и не таким рубили головы, -- но как бы не так , его и не думают считать возможным убiйцей, -- вину свалили на меня сразу, безоговорочно, с холодной и грубой поспeшностью, словно были рады меня уличить, словно мстили мнe, словно я был давно виноват перед ними, и давно жаждали они меня покарать. Едва ли не загодя рeшив что найденный труп не я, никакого сходства со мной не замeтив , вeрнeе исключив а прiори возможность сходства (ибо человeк не видит того, что не хочет видeть), полицiя с блестящей послeдовательностью удивилась тому, что я думал обмануть мiр , просто одeв в свое платье человeка, ничуть на меня не похожаго. Глупость и явная пристрастность этого разсужденiя уморительны. Основываясь на нем , они усомнились в моих умственных способностях . Было даже предположенiе, что я ненормальный, это подтвердили нeкоторыя лица, знавшiя меня, между прочими болван Орловiус (кто еще, -- интересно), разсказавшiй, что я сам себe писал письма (вот это неожиданно!). Что однако совершенно озадачило полицiю, это то, каким образом моя жертва (слово "жертва" особенно смаковалось газетами) очутилась в моих одеждах , или точнeе, как удалось мнe заставить живого человeка надeть не только мой костюм , но даже носки и слишком тeсные для него полуботинки (обуть то его я мог и постфактум , умники!). Вбив себe в голову, что это не мой труп (т. е. поступив как литературный критик , который, при одном видe книги непрiятнаго ему писателя, рeшает , что книга бездарна, и уже дальше исходит из {183} этого произвольнаго положенiя), вбив себe это в голову, они с жадностью накинулись на тe мелкiе, совсeм неважные недостатки нашего с Феликсом сходства, которые при болeе глубоком и даровитом отношенiи к моему созданiю прошли бы незамeтно, как в прекрасной книгe не замeчается описка, опечатка. Была упомянута грубость рук , выискали даже какую-то многозначительную мозоль, но отмeтили все же аккуратность ногтей на всeх четырех конечностях , при чем кто-то, чуть ли не парикмахер , нашедшiй труп , обратил вниманiе сыщиков на то, что в силу нeкоторых обстоятельств , ясных профессiоналу (подумаешь!), ногти подрeзал не сам человeк , а другой.
