Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Не знаю, – с сомнением проговорил я. Доводы Марэ казались мне сплошной софистикой, и почему-то чудилось, что он со мной не вполне искренен. – Не знаю. Полгода – долгий срок, всякое может случиться.

– Конечно. Например, Мари может передумать и выйти замуж за другого.

– Или я куда-нибудь денусь, верно, минхеер? Ведь порою с теми, кого не хотят видеть, происходят неприятности, особенно в глухих местах. Я правильно понимаю?

– Allemachte! Аллан, вы хотите сказать, что я…

– Нет, минхеер, – перебил я. – Кроме вас, в этих краях хватает других людей. Например, где-то тут болтается Эрнанду Перейра. Но что мы все обо мне да обо мне? Не следует ли спросить Мари? Давайте я ее позову.

Он утвердительно кивнул, предпочитая, видимо, чтобы я разговаривал с девушкой в его присутствии.

Я окликнул Мари, которая, занимаясь хозяйством, то и дело обеспокоенно поглядывала на нас. Она сразу же подошла. Святые угодники, насколько она отличалась сейчас от того голодного призрака, которого я увидел несколькими днями ранее! Было очевидно, что худоба и изможденность благодаря обильному питанию и обретенному спасению скоро уступят место юной свежести и красоте.

– Что такое, Аллан? – спросила она тихо.

Я пересказал ей нашу беседу с ее отцом и повторил, стараясь не путаться, все доводы, которые мы приводили, каждый со своей стороны.

– Все верно? – уточнил я у Марэ, завершив пересказ.

– Да, все верно, у вас отменная память.

– Отлично. Что скажешь ты, Мари?

– Милый Аллан, зачем ты спрашиваешь? Моя жизнь принадлежит тебе, человеку, который спас меня от смерти. Моя душа и моя любовь – с тобой. Потому я вовсе не сочту позором, если наши руки соединят здесь и сейчас, на глазах у всех, а обвенчаться мы сможем позднее, когда ты отыщешь священника. Однако мой отец принес клятву, которая лежит на его плечах тяжким бременем, и поведал тебе, что через полгода – а это уже не срок, Аллан! – клятва утратит силу, потому что по закону он лишится опеки надо мной. Аллан, я не хочу расстраивать отца, не хочу, чтобы он говорил и делал какие-нибудь глупости. Давай подождем эти шесть месяцев, последние шесть месяцев разлуки. А отец пообещает, что не станет препятствовать нашему браку.

– Ja, ja. Обещаю не мешать твоему счастью! – воскликнул Марэ с облегчением, будто он внезапно узрел спасение из положения, мнившегося безвыходным. И добавил, словно разговаривая сам с собою: – Зато Всевышний сможет помешать, если сочтет необходимым.

– Все в руках Господа, – ответила Мари своим ангельским голоском. – Аллан, ты слышал обещание моего отца?

– Да, Мари. Он дал обещание, если можно так сказать, – отозвался я мрачно.

Почему-то от последних слов фермера у меня по спине пробежал холодок.

– Послушайте, Аллан! Я обещаю вам и клянусь перед Богом никоим образом не вредить вашим намерениям и препоручить дальнейшее Его заботам. Но вы тоже должны дать слово, что, пока Мари не достигнет совершеннолетия, не станете брать ее в жены, даже если вы двое останетесь одни среди пустынного вельда. До назначенного срока вы будете вести себя как обрученные, не более того.

Деваться было некуда, и я с тяжелым сердцем дал такое обещание. Затем, должно быть, для того, чтобы о нашем соглашении стало известно, Марэ подозвал буров, что бродили по лагерю, и изложил им условия заключенного нами договора.

Буры посмеялись, многие пожали плечами. Зато фру Принслоо, помнится, сразу сказала, что, по ее мнению, все это глупости, поскольку если кто и вправе притязать на руку Мари, то это я, а потому я могу забрать ее, когда мне вздумается. Эрнанду Перейру она назвала пронырой и трусом, который удрал, спасая собственную шкуру, и бросил остальных умирать. На месте Мари, случись им повстречаться снова, она бы окатила его ведром грязной воды – и сама так сделает, если ей представится случай.

Тут следует заметить, что фру Принслоо славилась невоздержанностью на язык, но была исключительно честной женщиной.

Итак, мы заключили соглашение. Я пишу об этом подробно, потому что оно имело важное значение для последующих событий. Но теперь я жалею – о, как жалею! – что не настоял на своем праве жениться на Мари там и тогда. Прояви я решительность, думаю, все бы сладилось, ибо я был «владыкой многих легионов»[32], то бишь скота, провизии и скарба, а потому, чтобы не ссориться со мной, буры заставили бы Марэ уступить. Но мы с Мари были молоды и лишены жизненного опыта, да и Небеса уготовили нам иное. Кто посмеет оспаривать непреложные законы, прописанные, вероятно, задолго до нашего рождения в вечной книге судеб?

Впрочем, стоило мне избавиться от первоначальных страхов и подозрений, жизнь рядом с Мари показалась мне истинным раем, особенно по сравнению с долгим периодом разлуки и молчания. Как ни крути, теперь мы считались законно обручившимися, и малое общество, в котором мы проживали, в том числе отец Мари, не усматривало ничего предосудительного в наших частых свиданиях наедине. Это означало, что мы встречались на рассвете и расставались лишь с наступлением ночи (поскольку у нас почти не было искусственного освещения, в лагере ложились спать на закате или чуть позже). Наши отношения были исполнены чистоты, доверия и любви; они были столь радостными и чудесными, что даже по прошествии всех прожитых мной лет я не осмеливаюсь воскрешать в памяти те блаженные месяцы.

Спасенные люди постепенно обретали здоровье благодаря привезенным мной припасам и лекарствам, а также благодаря дичи, которую я добывал в изобилии, и среди буров начались жаркие споры относительно дальнейших планов. Сперва кто-то предложил отправиться в Лоренсу-Маркиш и сесть на корабль, который доставит нас в Наталь; никто из буров не желал возвращаться нищим в Капскую колонию, признаваться в провале своей затеи и рассказывать об ужасных испытаниях, выпавших на их долю. На это предложение я заметил, что корабли в Лоренсу-Маркиш заходят крайне редко, раз в год или даже в два года, а само поселение и его окрестности не являются теми местами, где стоило бы задерживаться.

Тогда прозвучала мысль остаться там, где мы были. С этим лично я охотно бы согласился, ибо с радостью прожил бы полгода до совершеннолетия Мари рядом с нею.

Впрочем, в конце концов эту мысль отвергли по множеству разумных причин. Десятка белых, четверо из которых были членами одной семьи, явно недостаточно, для того чтобы основать поселение, особенно если вспомнить, что кафры по соседству могут в любой миг перейти к враждебным действиям. Кроме того, скоро здесь начнется сезон лихорадки, и рисковать в любом случае не стоит. Наконец, у нас нет племенного скота и лошадей, они в этом вельде попросту не выживают, а из снаряжения и припасов мы располагаем только тем, что лежит в моих фургонах.

Стало ясно, что нам остается лишь одно: попытаться вернуться в земли, которые ныне считаются территорией Трансвааля, а лучше – в Наталь, поскольку такой маршрут избавит нас от необходимости перебираться через горы. В Натале мы сможем отыскать других буров-переселенцев – например, того же Ретифа (я не преминул сообщить бурам, что он и его отряд перевалили через Драконовы горы).

Когда решение было принято, мы занялись приготовлениями к отъезду. Перво-наперво следовало разобраться с тягловыми животными: моих волов едва хватало на две упряжки, а в путь надлежало отправляться минимум на четырех фургонах. Поэтому через своих наемников-кафров я наладил отношения с окрестными племенами, которые, узнав, что я не бур и что мы готовы платить за желаемое, выразили согласие торговать. Очень скоро в лагере появился рынок, куда туземцы приводили свой скот. Я торговался и покупал, расплачиваясь тканями, ножами, мотыгами и прочим добром, столь ценимым среди кафров.

Помимо того, туземцы приносили на рынок зерно и муку. О, сколько восторга вызвала у наших упрямых буров, долгие месяцы питавшихся одним мясом, эта простая, но сытная еда! Никогда не забуду, как Мари и ребятишки впервые за много дней отведали каши, обильно приправленной свежим подсахаренным молоком (заодно с волами мне удалось прикупить двух молочных коров). Этой перемены в питании оказалось вполне достаточно, для того чтобы дети полностью поправились, а Мари стала еще красивее, чем была.

вернуться

32

Парафраз Евангелия от Марка: «И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много» (Мк. 5: 9).

28
{"b":"660234","o":1}