Неважно, какие выходки совершал Ангус, в семье его всегда прощали. Он был любимым ребенком для всех, включая мать, которую Кьюртон вспоминает как «действительно приятную женщину». До тех пор пока ты не столкнулся с обратной стороной ее шотландского характера, она такой и была. Когда парикмахер однажды сказал Ангусу, что ему нужно состричь свои длинные волосы, мать парней пришла к нему на следующий день и высказала все, что думает по поводу его советов. Никто не имел права говорить Янгам, что делать, и уж тем более какой-то лысый умник.
В школе Ashfield Boys High братья познакомились и со Стивом Армстронгом. Малькольм был более милым из них двоих, вспоминает Армстронг: «У меня тогда сложилось впечатление, что Ангус всегда был в тени брата, в особенности, когда дело касалось девушек. Никто из нас не мог и надеяться «заполучить» девчонку, когда Малькольм был где-то поблизости. Он нравился всем, действительно всем. Но у Ангуса была своя позиция, и он не боялся ее показывать».
Ангус также превзошел Малькольма в умениии играть на гитаре. Он начал еще в Кранхилле, попросив старшего брата Алекса показать ему базовый блюз. Ангус услышал эту мелодию у Чака Берри на записях сестры Маргарет. С тех пор он играл и играл. И, конечно же, это был единственный урок по игре на гитаре, который он когда-либо брал. В Burwood он начал играть на банджо, что также легло в основу уникального стиля AC/DC. Инструмент можно услышать и в ранних зажигательных хитах группы, таких как Let There Be Rock и в классическом Thunderstruck.
Когда Ангус наконец уговорил мать купить ему дешевую акустическую гитару, он, к своему ужасу, узнал, что ему придется играть на одной гитаре с Малькольмом. «Когда мы были детьми, мы дрались как кошка с собакой, – говорил Ангус. – Позже, когда мы оба начали играть на гитаре, все стало еще хуже. Он не пускал меня к нему в комнату со словами: “У Ангуса фотографическая память. Сыграешь аккорд, и он тут же его украдет”. Каждый раз, когда я пытался зайти к нему, он кричал: “Убирайся вон!”»
В отличие от своего младшего брата, Малькольм (который тоже не посетил ни одного урока игры на инструменте) брал пример с гитаристов, возглавлявших австралийские чарты в середине шестидесятых. Песня The Delltones Hangin’ Five была его любимой. Кроме нее был еще инструментальный хит Bombora в исполнении The Atlantics. Малькольму эта песня показалась наиболее простой для разучивания, и именно она вдохновила его усердно практиковаться еще в детстве, когда маленькие ручки едва ли могли обхватить гриф и зажать струны. Малькольму нравились простые ударные партии и особенный стиль Джима Скьятисиса, который играл на гитаре своими зубами. The Atlantics были группой подростков с окраин восточного Сиднея, и ох, если бы он мог сыграть с ними…
В конце концов споры Малькольма и Ангуса по разделу гитары были разрешены. В 1968 году Малькольм закончил школу, и Гарри Ванда подарил пятнадцатилетнему юноше электрогитару Gretch Jet Firebird, на которой он сам до этого играл в туре с The Easybeats. Пока руки Малькольма не выросли до более-менее взрослого размера, он играл в открытом строе.
Как и большинство невысоких подростков, он все время смущался по поводу своего роста. Большинство его приятелей резко подросли, Малькольм же оставался таким же, как и был.
Это также означало, что ему еще не нужно было бриться, а еще ему не продавали алкоголь в пабах, куда теперь зачастили его приятели. Поэтому он просто перестал куда-либо с ними ходить и проводил вечера в своей комнате с новой гитарой.
Ангус, который был все еще меньше ростом, чем Малькольм, подошел к игре на гитаре с другой стороны. Он ненавидел правила. «Когда я был молод и впервые услышал гармонии, я подумал: “Это слишком мило”. The Beach Boys всегда напоминали мне милых детей в школе».
Ангус был хорош в искусстве и в музыке, но совсем не интересовался спортом. Однако в школе ему все равно приходилось посещать спортивные занятия. Как и Малькольм, Ангус покинул школу, как только это стало официально возможным. «Я ушел сразу, как мне исполнилось пятнадцать, потому что школа – это школа, а я был лентяем, – объяснял он позже. – Учителя “били тебя по рукам”, если ты не знал ответа на вопрос. Искусство и историю еще можно было выносить, но все остальное… кроме того, все эти предметы были абсолютно бесполезными».
Все это беспокоило Уильяма, и несмотря на успехи Джорджа и Алекса (который теперь жил в Лондоне и работал в звукозаписывающей компании Apple, созданной The Beatles), он сохранил убеждение, что музыка – не тот карьерный путь, по которому должны пойти двое младших братьев. Он настаивал, чтобы они оба выбрали стезю разнорабочих и доказали всем, что они «взрослые мужики».
Малькольм действительно нашел работу на фабрике по производству бюстгальтеров, а Ангус время от времени «халтурил» в магазине печати. Когда у обоих скопились какие-то деньги и когда оба были свободны от обязательств в виде школы, им стало скучно. Кранхилльские корни все еще давали о себе знать, и парни понимали ценность тяжелого труда. Такой подход с самого начала был применен и к AC/DC, и группа до сих пор его придерживается.
«Я никогда не чувствовал себя поп-звездой, – говорил Малькольм в начале 2008 года. – Ведь мы прошли путь работы с девяти до пяти. Это тоже отразилось на том, как мы трудились над концертами. Такое не забывается».
В то же время они никогда не переставали играть. В течение недели оба брата проводили вечера дома за своими гитарами и мечтали. Как в том, так и в другом, они черпали вдохновение от своего брата Джорджа. Дэйв Эванс, еще одна восходящая звезда из Сиднея, вспоминал: «Для них было нормальным, что такие люди, как Стиви Райт и остальные участники The Easybeats, приходили к ним в дом. Они привыкли быть амбициозными, потому что у них перед глазами уже был пример Джорджа».
Джордж поддерживал интересы своих братьев, привозя из поездок кучу записей, музыкальных журналов и прочего. Теперь The Easybeats полностью базировались в Лондоне, но регулярно ездили в туры по Америке и Европе. Поэтому Джордж мог притаскивать братьям даже записи редких артистов, которые было не достать в Австралии. Братья проводили дни и недели за такими сокровищами, погружаясь в них вместе с музыкой с местного радио и популярными шоу. Обычно в субботу утром семья целиком собиралась вокруг телевизора, и все высказывали свои мнения насчет последних чартов за бесконечными сигаретами и чашками чая. Когда Джордж был дома, он, конечно же, присоединялся к беседе, а потом просил Малькольма и Ангуса поиграть на басу. Он выкрикивал изменения аккордов и следил за тем, как быстро они могут переключаться. Иногда звук был таким громким, что Джорджа нельзя было расслышать, либо братья специально притворялись, что не слышат его, чтобы все не выглядело так, будто бы они игнорируют указания от своего старшего брата – поп-звезды.
При этом они внимательно прислушивались к практическим советам Джорджа о том, какие гитарные струны и усилители выбрать, как лучше использовать медиаторы, как при необходимости менять тональность. Особенно полезным Джордж был по части того, каких музыкантов из Британии или Америки стоило слушать. Малоизвестные в то время в Австралии имена, такие как Эрик Клэптон (с альбомом Beano, записанным совместно с группой Джона Мейелла Bluesbreakers), Питер Грин и Джереми Спенсер из Fleetwood Mac или Майк Блюмфилд, молодой гитарист из Америки, благодаря которому Blues Band Пола Баттерфилда стал всемирно известным и который позднее помогал Дилану перевоплотиться в звезду электророка). Джордж также постоянно говорил братьям о том, что у американского олдскула, например, у Чака Берри и Little Richard, все еще есть чему поучиться. «О Чаке Берри просто невозможно забыть, – говорил Малькольм. – Абсолютно все, что он сделал, было великим».
Малькольм и Ангус быстро совершали и собственные открытия. «Когда я услышал My Generation у The Who, я был потрясен, – рассказывал Малькольм австралийскому писателю Мюррею Инглхарту. – The Beatles и The Stones были великими, но звучали куда тяжелее. Это изменило все мое представление о музыке. Позже я услышал Jumpin Jack Flash, а затем на меня повлияли еще две песни – Honky Tonk Women и Get Back The Beatles».
