Стол, за которым могли бы расположиться сорок человек, был накрыт на четверых. Пожилой мужчина в строгом костюме с эмблемой королевского дома и молодой человек в смокинге поднялись им навстречу.

– Вирджиния Джонс, это король Рональдо Санчо и мой брат, принц Александрос. Мы зовем его Алекс.

Джинни на мгновение застыла в растерянности. Что ей полагается сделать – реверанс или поклон? Дьявол побери, почему она никогда не интересовалась этикетом? С другой стороны, зачем школьному психологу углубленные курсы поведения при дворе, если такие еще существуют? Она не предполагала когда-нибудь встретить принца, а тем более – короля. Вряд ли стоило чувствовать себя виноватой, если оказалась не готова к тому, с чем никогда раньше не сталкивалась.

– Если вы протянете руку, я ее пожму, – сказал король Рональдо слегка раздраженным тоном.

Во время рукопожатия Джинни внутренне ругала себя за то, что смазала первое впечатление. Легким нажатием на плечо Доминик повернул ее к своему брату, который улыбался. Такой же высокий и привлекательный, Алекс был более круглолицым, из-за чего выглядел добрее и мягче Доминика.

– Рад познакомиться с женщиной, которая охмурила этого зануду.

– В моем доме так не выражаются, – одернул младшего сына король.

– Ладно тебе, отец. – Алекс сел за стол и развернул салфетку. – Только здесь мы и можем говорить свободно. Ты станешь украшением семьи, Джинни, даже если Дом и дальше будет покупать тебе одежду на распродаже для бабушек.

– Я тебе говорила! – громко прошептала Вирджиния жениху.

Наследный принц почти позволил себе улыбку, но отец бросил на него недовольный взгляд, и лицо Доминика снова приобрело официальное выражение.

– Итак, мисс Джонс, – обратился к ней король, пока слуги расставляли закуски. – Расскажите нам о себе.

– Вы наверняка уже знаете, что я – школьный психолог. Помогаю детям определиться с выбором профессии. Моя мама посвятила жизнь преподаванию, и меня всегда восхищали ее отношения с учениками.

– А почему ты сама не преподаешь? – поинтересовался Алекс.

– Я хотела общаться со всеми ребятами в школе, а не только с теми, кого мне нужно было бы учить.

– Занятно, – пробормотал король.

Джинни показалось, что он несколько смягчился. Она немного расслабилась, но бросила взгляд на серебряные столовые приборы и ощутила на лбу холодный пот. Одних вилок было семь штук. Во имя всего святого, сколько блюд им собирались подать?

Вспомнив детскую считалочку, Джинни взяла вилку, которая лежала последней с дальнего края.

– Что еще мы должны о вас знать?

– Видите ли, ваше величество, насколько я понимаю, вы уже решили, что нам с Домиником следует пожениться. Но я еще не согласилась, так что, полагаю, это мне имеет смысл узнать больше о вашей семье.

Алекс засмеялся.

– Она мне нравится.

Остальным было не так весело. Король неодобрительно поджал губы, Доминик бросил на невесту укоризненный взгляд. Джинни благонравно улыбнулась и постаралась облечь свои мысли в более дипломатичную форму.

– Предложение вступить в вашу семью – огромная честь. Тем не менее, как говорят в Америке, нельзя покупать автомобиль, не постучав по колесам.

– Теперь мы – колеса. – Алекс радовался, как дитя.

– Ты бы предпочел сравнение с лошадьми, которым нужно посмотреть в зубы? – спросила Джинни, еще не готовая решить, нравится ей будущий деверь или нет.

Доминик тихо застонал.

– Ваше замечание справедливо, – неожиданно согласился король. – Что бы вы хотели знать?

– Обязательно ли мне все время одеваться подобным образом?

– Вы должны выглядеть респектабельно. – Король задержал взгляд на ее платье и поморщился. Наряд показался уродливым даже ему. – Если мы дадим вам свободу в выборе гардероба, вы сможете соблюсти это правило?

– Конечно, смогу.

– Также от вас требуется безупречное поведение на публике.

– Тоже не проблема, хотя мне понадобятся подсказки относительно протокола. – Джинни заметила, что его величество перехватил инициативу, и поспешила вернуть разговор в нужное ей русло. – Расскажите, каким Доминик был в детстве?

– Упрямым и своенравным, – сказал король.

– Тираном, – добавил Алекс.

– Все старшие братья тиранят младших, – отозвался Доминик. – Закон жизни.

Впервые с начала ужина Джинни почувствовала, что оказалась в кругу обычной семьи.

– Ты знаешь, что он согласился жениться на принцессе Греннадии, когда ему было всего двенадцать?

– Правда? – Джинни повернулась к жениху.

Их глаза встретились. На нее нахлынули воспоминания о проведенной вместе ночи – прикосновения, поцелуи, жаркий шепот, слияние тел и блаженный отдых в его объятиях. За эти несколько секунд Джинни увидела в Доминике не прекрасное приключение, обернувшееся проблемой, а реального человека – мужчину, с которым она занималась любовью, отца своего ребенка. Теперь она понимала, почему Доминик избегает смотреть на нее, особенно когда они наедине.

– Это было вскоре после смерти мамы, – сказал он. – Королевство находилось в трауре, из которого не могло выбраться. Мне показалось правильным сделать что-то полезное не только для внешней политики, но и для более позитивного настроения наших людей.

Джинни с восхищением и теплотой подумала о мальчике, который в двенадцать лет был достаточно взрослым, чтобы понимать свой долг и стараться его исполнить.

– А теперь на принцессе женят меня, – вздохнул Алекс.

– Как такое возможно?

– Мы не можем просто так отказаться от договора, условия которого исполнялись Греннадией двадцать лет, – сказал король. – Мы обещали жениха, и мы его предоставим.

– Ничего страшного. – Алекс хлопнул ладонью по скатерти. – Мы с принцессой как-нибудь устроимся, чтобы всем было удобно. Я стану изменять ей, она – мне. Мы запретим делать детям тесты ДНК, так что никто никогда не узнает, от кого они на самом деле.

– Еще раз напоминаю, Алекс, что я запретил тебе выражаться подобным образом. – Король волком посмотрел на младшего сына.

За столом повисла тишина. Доминик не сделал попытки защитить брата, а тот решил больше не испытывать отцовское терпение. Джинни старалась придумать вопрос, который отвлек бы их и увел разговор в безопасную сторону. Ей хотелось рассеять мрачное настроение, вызванное воспоминанием о покойной королеве, безутешных подданных и династических браках без любви.

Вместе с тем Джинни не могла не видеть человеческой подоплеки этой истории. Мужчина потерял жену и в одиночку воспитал сыновей. Старший вырос послушным, ответственным и обязательным, младший – бунтарем. Могли ли королевские привилегии уменьшить боль от потери близкого человека? Почему-то Джинни казалось, что в какой-то степени высокое положение делало ситуацию только хуже.

Доминик заполнил оставшееся время тихим обсуждением государственного бюджета. В конце ужина король Рональдо еще раз пожал Джинни руку – гораздо теплее, словно извинялся за не слишком радостную атмосферу. Или желал ей терпения вынести еще несколько лет таких же ужинов.

Джинни и Доминик проделали путь до его апартаментов в молчании. Все здесь – одежда, обстановка, манеры – было ей чуждым и непонятным. Джинни страстно желала очутиться дома.

– Завтра утром у нас назначена встреча с руководителем службы протокола, – сказал Доминик, когда они подошли к дверям.

– Отлично.

– Не позволяй моей семье напугать тебя.

Она повернулась к принцу, борясь с желанием сказать, что испытывает не страх, а сострадание. Джинни сумела компенсировать трудное детство, выстроив для себя новый мир, полный дружбы и смысла. Доминик, его отец и брат застряли в обстановке, не предполагавшей свободы воли или радикальных перемен.

Странное выражение в глазах Доминика не позволило Джинни высказать это вслух. Он не столько извинялся за родных, сколько выяснял, какое впечатление они на нее произвели. Он хотел, чтобы Джинни прониклась к ним симпатией, одобрила или хотя бы поняла их мировоззрение.