Я рассмеялась.
– По-моему, ты и так был весьма убедителен.
Муж улыбнулся в ответ – впервые за все время нашего разговора.
И я вздохнула с облегчением.
14
Когда я вошла к Софи, она сидела на кровати, спиной к двери. Мэри уже помогла ей переодеться, но кажется, девочка даже не собиралась ложиться. Склонившись над разложенными на покрывале картами, по которым скользил тусклый свет светильника, была поглощена своим занятием настолько, что не заметила меня.
– Тебе не пора спать?
Она обернулась: судя по блеску глаз, заснуть у нее не получится еще долго.
– Сейчас. Я быстро, Тереза. Расклад нельзя оставлять незавершенным.
– И что там у тебя?
Я подошла и опустилась на край кровати – осторожно, чтобы не задеть расклад.
– Смерть и Солнце, – пробормотала Софи, указывая на карты. – Вы всегда приходите вместе.
Смерть была символично изображена в виде нечеткой фигуры, с провалами вместо глаз и рта. Размытой настолько, что сквозь нее проступали очертания черного леса, окутанного туманом. Карта «Солнце» была повеселее – круг, лучики и выцветшее поле внутри, но от нее мне стало не по себе: если разрезать на две части, получится печать Эльгера. Рядом лежало еще несколько карт, рубашками вверх. Софи перевернула следующую: на ней была изображена дорога, бегущая между скал.
«Путешествие».
– Что это значит?
– Значит, что мы скоро поедем в Энгерию.
– А может быть, в Ольвиж? – поддразнила я.
– Нет. – Софи хитро улыбнулась и показала мне язык. – Именно эта карта приходит, когда дорога будет очень долгой. И чаще всего ведет в другую страну.
Очередная картинка оказалась «очаровательна»: на ней изобразили покойника – мертвенно-бледного, со сложенными на груди руками. Сама карта была с говорящим названием. Софи открыла дальше – по черному фону бежали огненные трещины. То есть подозреваю, что когда-то они были огненными, сейчас их цвет напоминал пламя, на которое смотришь через слабо закопченное стекло. Наверное, следовало заставить ее убрать свои игрушки, но я как зачарованная смотрела на надпись.
«Катастрофа».
– Что это значит?
– Погоди, вскрою до конца.
Расклад дополнили «Любовники», непонятная для меня пустая карта, «Демон» и расколотая молнией надвое скала – «Переход». Софи нахмурилась, закусила губу, но когда повернулась ко мне, уже беззаботно улыбалась. Пожалуй, подозрительно беззаботно.
– Все, вот теперь можно спать, – она сложила карты, поднесла их к губам и убрала в мешочек, который бережно завязала. После чего сунула его под подушку.
– Ты мне так ничего и не объяснила, – напомнила я.
– Разве?
Софи нагнулась, чтобы проверить, как себя чувствует Лилит: свернувшись крохотным серым шариком, мышь хрустела кормом рядом с поилкой, из опилок торчали только уши. Сунув палец между прутьями, девочка погладила ее по спинке, та посмотрела на нее блестящими глазками-бусинками, и продолжила есть. Похоже, мышь была счастлива, что пережила очередной день без визита Кошмара, который постоянно норовил проникнуть в комнату – сама девочка тщательно запирала дверь и окна, когда уходила, а всей прислуге было поручено смотреть за тем же. Убедившись, что ее любимица в порядке, дочь нырнула под одеяло, старательно в него завернулась и подтащила поближе куклу, которую мы купили на ярмарке. С того дня она расставалась с ней только на занятиях и во время прогулок.
– Ну да. Например, что значит пустая карта?
– А… это неопределенность. У нее два значения: то ли карты отказываются говорить о каком-то событии, то ли в жизнь людей войдет нечто новое, неожиданное. Оно может быть как хорошим, так и плохим.
– А «Демон»?
– «Демон» – человек с неясными намерениями. Хитрец, ведущий свою игру.
Почему-то подумала про Эрика. Разумеется, верить ему я не собиралась, да и вообще не собиралась вести с ним никаких дел. Он владеет древними знаниями мааджари, магией искажений, а теперь еще и золотой мглой. Бр-р-р, мороз по коже. Нет уж, расспросим покойницу о его матери, и распрощаемся. Благополучно.
По крайней мере, я на это надеюсь.
– Софи, нам с Анри нужно уехать. Завтра вечером. – Девочка сразу насторожилась. – Это ненадолго, всего на несколько дней.
Она сникла и повыше подтянула одеяло.
– Не хочу, чтобы вы уезжали.
Я погладила ее по руке.
– Обещаю, что мы скоро вернемся. А Сесиль и Мэри не дадут тебе заскучать.
– Вы уезжаете из-за этого человека? Который приходил к нам сегодня? Он симпатичный, хотя и чудаковатый… слегка.
– Он не очень хороший, Софи.
– Это я уже поняла, – девочка фыркнула. – Мадемуазель Маран после твоего выговора половину энгерийских слов перепутала, когда мы с ней повторяли тему про осенний лес. Деревья у нее росли сверху вниз, а вместо корней были листья.
Я прыснула.
– Ты так разозлилась, Тереза. Почему?
– Потому что когда мы жили в Лигенбурге, этот человек очень сильно навредил нам с Анри. И не только нам.
Софи нахмурилась. Надеюсь, с такими расспросами она не пойдет к Жерому.
– Тогда зачем Жером его впустил?
М-м-м…
– Потому что я ему кое-что обещала.
– А зачем ты обещала что-то человеку, который навредил тебе и Анри?
Сговорилась она со своим отцом, что ли?
– Так получилось. У меня не было выбора.
– Почему?
– Ты мне так и не рассказала, к чему были «Катастрофа» и «Переход».
Софи зевнула – пожалуй, слишком широко, для того чтобы это могло быть правдой.
– Ой, я сегодня так устала…
Вот и ладненько. Значит, нам двоим не придется отвечать на вопросы, которые кажутся неловкими.
Дверь открылась, и в комнату заглянул Анри.
– Как поживают мои девочки?
– Хотят спать, – ответила я за двоих.
– Тогда почему до сих пор болтают?
– Это наши женские секреты, – с важным видом заявила Софи.
Я закусила губу, а Анри поднял руки.
– Уже ухожу! Только поцелую одну из секретниц на ночь…
Он наклонился и поцеловал Софи в щеку, а она обвила его шею руками.
– Спокойной ночи, маленькая.
– Спокойной ночи, Анри.
Я наклонилась к дочери, погладила ее по волосам, погасила светильник и тоже поднялась. Стоило нам выйти за дверь, как Анри притянул меня к себе и коснулся губами губ: властно и умопомрачительно горячо. Так, что дыхание прервалось, а сердце сразу забилось сильнее.
– Раньше ты только меня называл маленькой, – упираясь ладонями ему в грудь, заметила я.
– Ревнуешь?
– Вот еще!
– Раньше ты тоже секретничала только со мной.
Я улыбнулась, погладила мужа по щеке, готовая снова прильнуть губами к губам. Но потом вспомнила про Эрика и карты. Конечно, я не верю в гадания нонаэрян, вот только мы едем поднимать Джолин, а в раскладе приходит «Покойник».
– Мне не нравится, что Софи балуется с картами, – сказала мужу, когда мы направлялись к своей комнате.
– А если она не балуется?
– Тогда все еще веселее. – Немного помолчала и добавила: – Ты им веришь?
– Картам? Никогда не увлекался, поэтому ничего не могу сказать. А ты?
– Винехейш предсказал мне встречу с тобой.
Анри открыл передо мной дверь, весело подмигнул.
– Я так надеялся сделать тебе сюрприз.
– Ну знаешь ли… Тебе это удалось.
Глаза мужа сверкнули. Он подтолкнул меня вперед и захлопнул дверь. Его ладони скользнули по моим плечам, а я замерла, потому что пришли мы не в спальню. В ванной комнате было тепло – от стоящей на полу небольшой переносной жаровни, прикрытой крышкой. Свет исходил лишь от нее и от расставленных по полу свечей. Их были десятки: огоньки танцевали в темноте, раскрывая ее неброским чарующим полумраком.
Пламя заплясало подобие харрима в моем исполнении, когда я повернулась к мужу, взметнула подолом возле ближайших свечей. Над стоявшей рядом с умывальником курительницей-водопадом клубился легкий дымок.
– Очередной сюрприз?
