- Но мы ведь здесь по делу собрались, - надув щеки бубнит Ликс, но берет протянутый треугольник, обиженно косясь на всех присутствующих.

- И еще пару минут оно точно никуда не убежит, согласись.

- Угу, - Феликс уже и сам не слушал, уплетая пиццу за обе щеки, на что Чанбин лишь рассмеялся, поглаживая своего очаровательного парня по колену.

Пицца - вот что всегда хорошая идея, а не негры.

***

- Значит, получается, что Сынмин тогда все неправильно понял? - Минхо облизывает томатный соус с кончиков пальцев, а я неотрывно смотрю на чужой язык, нервно сглатывая. Нельзя так делать, это противозаконно.

- Именно, - кивает Уджин, вздыхая, - и, к сожалению, я не сразу понял, что произошло.

Хенджин вздохнул, слегка кивая и делая глоток из своей банки. Он совсем притих, когда речь зашла о Сынмине и, кажется, теперь я понимаю почему.

- Как он сейчас? - тихо спрашивает Хван, посмотрев на Кима, - почему он вдруг пошел на медицинский? Он ведь хотел заниматься пением, да и его голос…

- Ты ведь знаешь наших родителей, - Уджин хмурится тут же, кинув салфетку на стол, - Они очень на него давили. Мол, одного сына мы профукали, так хоть второго отправим туда, куда нам хочется.

- Но он сказал, что съедет от них. И вообще, что он до последнего будет бороться за то, чтобы стать музыкантом, я не понимаю.

- Он решил, что ему теперь плевать на то, что с ним будет и какую профессию ему выбирать. Поэтому он просто пошел туда, куда ему ткнули пальцем, Хенджин.

- Несправедливо, - перевожу взгляд на Минхо, который нахмурившись, постукивал пальцем по столу, - и немного глупо.

- Согласен, - Феликс трется щекой о плечо задумавшегося Бина, обнимая его руку крепче, - зачем отказываться от того, что любишь?

- Я думаю, что он был подавлен, - делаю глоток из банки и смотрю на кивающего Криса.

- Ведь по сути, - хрипло отозвался старший, перебирая пряди темных волос Чонина, который теперь и вовсе развалился на старшем, прижимаясь щекой к теплой груди, - Хенджин был тем, кому он очень доверял. Как я понял из твоих слов, - Крис посмотрел на Уджина, на что тот согласно кивнул, - но вот только, проблема сейчас не в том, где он учится и почему он вдруг передумал. А в том, что ты, Хенджин, все еще его любишь и мучаешься, я прав?

- Да, ты прав, - сдавленно тянет Хван, слегка кивая на вопрос моего, умного не по годам, друга. И выглядит Хенджин сейчас более чем подавлено. Хотя… может он всегда так выглядел, а я просто не замечал? За своей глупой и неоправданной ревностью, я даже не замечал его грустные глаза и не обращал никакого внимания на его слова о том, что он просто хочет любви и понимания. Мне и в голову не приходило, что этой самой любви он не от всех и каждого ждет, а от одного, конкретного человека, который его, видимо, и слушать не захотел. Мне стало немного стыдно перед ним, ведь я так сильно на него злился, по сути без причины. Хотя, ладно, признаюсь, это не оправдывает того, что он поцеловал прямо на моих глазах человека, который мне дорог. Но, все же, именно благодаря ему, мы сейчас вместе и… я просто хочу помочь.

Двигаюсь чуть ближе к Хвану и обнимаю его, похлопывая по плечу.

- Теперь я понимаю, почему ты такой противный, - Хенджин смеется, обнимая меня и носом утыкаясь в плечо, громко шмыгая, - хорошо, но предупреждаю, что футболка не моя, так что если собираешься сморкаться, спроси сначала у Минхо.

- Ты испортил такой момент, жопа ты бурундучья, - смеется Хван, на что я лишь фырчу, под очередную порцию смеха своих друзей.

- Хенджин, - тянет Чанбин, на что младший поднимает голову и смотрит вопросительно на Со, - что именно тогда произошло?

- Ну, - брюнет потирает шею, после чего, бросив мимолетный взгляд на Уджина, вздыхает, - все началось еще в старших классах, когда я впервые увидел Сынмина на церемонии. Я сразу обратил на него внимание, не мог не сделать этого, ведь он выделялся среди других учеников своими круглыми очками и ярко красными волосами, - улыбнувшись, Хван делает глоток колы, а затем продолжает, - он был таким милым и вежливым, всегда помогал учителям и одноклассникам. Он нравился всем, но лишь мне — по-особенному. Поэтому я и начал за ним ухаживать. Должен признать, что добиться его мне стоило огромных трудов. Он всячески меня отталкивал или и вовсе — не подпускал. И, тем не менее, я это сделал. Не знаю как, но я все же сделал это - завоевал его. А потом… Потом я получил приглашение на стажировку в Америке, в одной очень хорошей фотостудии, где мои снимки понравились главному фотографу. Он согласился даже оплатить учебу в колледже, лишь бы я у них работал.

- И вопрос стоял, поехать ли тебе туда или нет? - спрашиваю у младшего, на что тот кивает.

- Я так долго метался, не знал даже, как хотя бы просто сказать Сынмину, не то чтобы принять решение. Ведь выбор стоял между моей мечтой и человеком, которого я так безумно полюбил. В тот вечер, я пошел в бар, чтобы напиться. Потому что, ну серьезно, кто так не делал? Кто не пытался забыться при помощи алкоголя? Напился я тогда знатно. И слава богу, что в это время в баре подрабатывал Уджин-хен и в этот день была его смена. Пока я не успел натворить дел, он увез меня домой, где я всю ночь блевал не только в унитаз, но и, как оказалось, на джинсы хена.

- Я решил не оставлять его одного, - после минутной паузы продолжил уже Уджин, - остался у него на ночь, чтобы проследить за его состоянием, а утром, закинул джинсы в стиральную машинку, потому, что домой ехать в чем-то надо было все же.

- И в этот момент ко мне пришел Сынмин, - вздохнул Хенджин, крутя в руках уже пустую банку, - дверь открыл хен. Весь растрепанный, в одной футболке и трусах. Сынмин всегда боялся, что я буду ему изменять. Говорил, что я красивый и он понять не может, как с таким лицом, у меня не было отношений до него. И я представляю, что он себе надумал, когда ворвался в спальню, где я, почти голый, лежал на кровати и тихо стонал от головной боли.

- Сынмин порвал с ним по телефону, а после и меня игнорировал долго, уехав на все каникулы к бабушке, так и не сказав мне ни слова.

- И, в это время, я принял предложение от того фотографа и уехал в Америку. Я пытался дозвониться до Сынмина, пока был еще в Корее, пытался и когда уже был в Америке. Вот только он сменил номер. И никто не знал, как до него достучаться.

- Почему ты вернулся? А как же учеба и та престижная студия?

- Я проработал у них около года, отработав свой минимальный контракт, в качестве ассистента фотографа, а потом… отказался от учебы и вернулся обратно в Корею, подавая документы в университет уже здесь, в Сеуле.

- А когда ты узнал обо всем? - перевожу взгляд на слегка поникшего Уджина.

- Месяц назад, когда мой братишка немного перебрал с алкоголем и весь в слезах позвонил мне, обвиняя в том, что я украл у него не только будущее музыканта, но и человека, которого он так сильно любил. После чего он очень долго просто плакал в трубку, рассказывая мне все: как пожалел о том, что познакомил нас, как увидел меня тем утром в доме его парня, а потом как каждый день ненавидел самого себя, потому что считал, что это он виноват в том, что Хенджин нашел кого-то на стороне.

- Но, разве вы до этого не говорили? - шепотом спрашивает Минхо, обнимая всхлипывающего Хенджина покрепче и прижимая к себе, - почему ты узнал об этом только сейчас?

- Сынмин держал все в себе и не рассказывал ничего. Он даже не говорил о том, что после того дня он не виделся с Хенджином. И не говорил о том, как сильно переживает и жалеет обо всем. Он просто улыбался мне каждый день, словно все в порядке. А я ничего не замечал. Думал, что все действительно в порядке.

- Он не захочет меня слушать, - всхлипывая, пробубнил Хенджин, прижимаясь к Минхо ближе, на что тот лишь прикусил губу, - он наверняка и видеть-то меня не желает. Что мне делать?