[Прошутто — итальянская ветчина, сделанная из окорока, натёртого солью — прим. пер.]
— А почему ей нельзя особенные груши? — спросил Джек, уже сидя на стуле и пытаясь притянуть Грейс к себе на колени.
— Я остаюсь без особенных груш, потому что через две недели съемки интимной сцены, — спокойно призналась она, поцеловав его в щеку и едва избежав его загребущих рук. — И так как я пропускаю груши, то получаю кекс, — добавила она, роясь в своем салате. — Еще, возможно, я облизала венчики.
— Хотел бы я это увидеть, — шепотом произнес Джек.
Я покачала головой и молча продолжила убирать кухню, пока они поглощали еду. С огромным удовольствием.
После того, как я облила теплый кекс лимонно-медовой глазурью и уже собралась уходить, Джек и Грейс начали умолять меня остаться.
— Поешь с нами кекса, — предложил Джек, легко маневрируя по кухне.
Джек Гамильтон с охапкой пластиковых контейнеров: продай я подобный снимок и работать больше не было бы необходимости.
— Не могу, но спасибо за предложение. Мне нужно вернуться домой, и кое-что выяснить. — Я убрала последний нож в футляр, когда раздался сигнал моего телефона. Как всегда, в самое неподходящее время, объявилась мама. Я разберусь с ней позже.
— Все в порядке? — спросил Джек, в его глазах было беспокойство.
Невероятно, мои глаза стало немного пощипывать. Я с трудом сглотнула внезапно образовавшийся комок в горле.
— С ней всё хорошо. Я её провожу, — ответила Грейс, взяв меня под руку, и мы направились к задней двери.
— Блестящий ужин, Рокси, действительно великолепный. Спасибо еще раз, — добавил Джек, насвистывая, когда вернулся к расстановке продуктов в холодильнике.
Оказавшись на вечернем воздухе, я сделала глубокий прерывистый вдох.
— Извини. Не знаю, что на меня нашло. — Я немного всхлипнула, вытирая глаза, пока мы шли к моей машине.
— У тебя был дерьмовый день. Бывает. Поговори с мамой.
— Тогда она сможет меня уговорить, — ответила я, убирая свои вещи в багажник машины.
— Ненавижу себя за эти слова, ведь тогда мы лишимся твоих кексов. Но может тебе сделать передышку, отдохнуть. Что, если ненадолго выбраться из города и развеяться окажется хорошей идеей.
— Если я уеду, то брошу все.
— Рокс, ты уже потеряла практически всех своих клиентов, — напомнила Грейс. — За исключением нас, разумеется, твоих любимчиков.
— Разумеется, — вздохнула я. — Ты знаешь, почему я люблю готовить для вас?
— Потому что так ты беспрепятственно можешь пялиться на Джека?
— Безусловно. Но помимо этого, мне не хватает готовки настоящей еды. Домашней. Не заботясь о калориях.
— Реальная еда в реальном мире. Слышала о таком, — засмеялась Грейс. — Позвони маме, выговорись и реши, чего хочешь. Даже если и уедешь, ты всегда сможешь вернуться.
— Я вернусь. Мне потребовалось восемнадцать лет, чтобы убраться из крошечного города, я ни за что не останусь там навсегда, — ответила я, покачав головой.
— Замечательно! Если ты вернешься, извини, когда ты вернешься, я поспрашиваю у знакомых. Мы знаем много людей, которые могут воспользоваться услугами шикарного повара, никакой фальшивости. Всё будет хорошо.
— Иди, попробуй кекс. Я заранее нарезала для тебя ровно сто грамм. Не больше, — сказала я, залезая в машину.
— Посмотрим, — подмигнула Грейс.
Несколько минут спустя, я была на полпути к каньону. Как только вернулся сигнал сотовой связи, я позвонила маме.
Выслушала её.
Затем вернулась домой, посмотрела на стопку счетов и сравнила их с моими ныне не существующими доходами.
После чего снова позвонила маме.
— Рокси, время перевалило за полночь.
— Мама, я возвращаюсь домой. Присмотрю за закусочной. Но ты выплатишь мне зарплату. Ровно столько, сколько я заработаю, пока вы с тётей Шерил будете искать приключения на свои задницы по всему миру. Но это в последний раз, после этого все. Больше никаких одолжений. Никогда. Ясно?
— О, да! Спасибо, моя фантастическая дочь, спасибо! Когда ты приедешь? Не могла бы ты…
— Я позвоню утром, и мы все решим, хорошо? Ты выиграла, мама, наслаждайся этим. — Вздохнув, я повесила трубку и спиной откинулась на кровать.
Вот блин, я возвращаюсь домой.
Неделю спустя я сдала квартиру, упаковала вещи в джип, сообщила своему «любовнику», что уезжаю на лето и, к сожалению, без него, затем направила машину направо.
То есть, на восток.
Глава 3
Поездка в одиночестве через всю страну может оказаться очень унылой, особенно в самом начале пути. Прошу прощения, Невада, Юта. Я ничего не имею против того, что вы предлагаете миру: азартные игры и музыкальную группу the Osmonds. Но, когда сомневаешься в правильности собственных решений, бескрайняя пустыня не самое лучшее место для одинокой поездки.
С другой стороны, кактусы, песок и живой канюк — идеальные свидетели для того, чтобы открыть окно и во все горло напевать «Милую Кэролайн» [песня Нила Даймонда — прим. пер.]. Я даже создала собственный бэк-вокал, полностью отдаваясь каждому бах-бах-бах и петляя вдоль жёлтой разделительной полосы в качестве подтанцовки.
Вполне вероятно, на меня так подействовала пустыня.
Но пение удерживало на расстоянии воспоминания, которые всплывали в промежутках между песнями. Представшие образы проведенного на восточном побережье времени и возможности повидать лучших подруг — Натали и Клару — навеяли воспоминания о том, как мы познакомились и стали подругами, о том периоде моей жизни.
Я уехала в Американский Кулинарный Институт в Санта-Барбаре, рассчитывая, наконец, очутиться во взрослой жизни. В месте, объединившим в себе мой новый дом и желанную работу. Где можно было сосредоточиться на себе без вечных маминых проблем и неловкости, от которой я страдала в старшей школе.
Я была стеснительной и неуклюжей, не относилась ни к спортсменам, ни к гикам, фрикам или же интеллектуалам, скорее соблюдала промежуточный нейтралитет. К сожалению, в школе отсутствовали группы для кулинарных снобов. Какому ребенку понравится проводить выходные, совершенствуя тарталетки из козьего сыра или хранить пробы оливкового масла на заднем дворе.
А мне нравилось и то, и другое.
Я была робкой, очень худой, кожа да кости, краснела при любом, даже мимолётном взгляде в мою сторону. Умудрилась облажаться, впервые оставшись наедине с иностранным студентом, который прибыл по обмену из Финляндии, после того как мы налакались контрабандной скандинавской водки. Мне понравилось, как он ласкал мою грудь. Но затем меня стошнило. Больше он мне не звонил.
Однажды во время обеденного перерыва мои волосы зацепились за молнию пальто, и я провела минут пять, пытаясь их высвободить, прежде чем с полной невозмутимостью (надеюсь, что со стороны выглядело именно так, хотя по внутренним ощущениям всё было совсем наоборот) съесть принесенный из дома сэндвич с фасолью, миндалем и сыром Грюйер, стараясь не обращать внимание на косые взгляды одноклассников. Однажды я споткнулась и полетела с лестницы, продемонстрировав при этом всему классу нижнее белье, так как моя юбка задралась до талии.
Было и такое, я перепутала коробки с факультативными занятиями и вместо того, чтобы записаться на парад кулинарных изысков «Вкусы мира», оказалась в дискуссионном классе и провела целый семестр, отсчитывая минуты и обливаясь по́том во время обсуждения «Миссурийского Компромисса».
После выпуска я была полна решимости запрятать поглубже мою застенчивость и обновить Рокси Каллахан, решить, кем хочу стать и в каком образе явиться миру. Прелесть отъезда в колледж состоит в том, что никто не судит тебя предвзято.
Плюс ко всему АКИ было идеальным для меня местом, там я была окружена такими же людьми, как я. Мы с нетерпением ждали новой поставки фуа-гры, пускали слюнки во время сезона трюфелей и прямо-таки возбуждались, пытаясь научиться правильно карамелизировать куриную кожицу.
