Пока они поглощали пищу, Зак успел о многом подумать. Ну и что, что Кая его отвергла, он все равно не перестанет за ней приглядывать. Возможно, он больше никогда не притронется к ней вновь, больше не проведет рукой по волосам, не почувствует ее горячую кожу пальцами, но это не означало, что Зак не должен беспокоиться о лунной. Он всё так же волновался, а видя ее задумчивое лицо, хотел, чтобы вновь на нем расцвела прекрасная улыбка.

— Не волнуйся так, мы со всем разберемся, — шепнул Зак Кае в конце ужина, имея в виду ситуацию с лунными. — Я же говорил, что ты больше не одна, что я не оставлю тебя.

— Ах, теперь ты решил быть милым, — огрызнулась она в ответ. Да, а кто говорил, что с лунными просто? Но на самом деле, она просто беспокоилась и думала об этом пророчестве, а так же и о том, к чему оно могло привести. Может быть… они только развяжут новую многовековую войну! Зачем им эта магия? Всё и так хорошо, жизнь народов устаканена, пусть все и живут в холодной войне. Ну и да, она всё ещё, пусть немного, была разозлена на его внезапно возникшую холодность до обеда.

Кая давно поела и просто ждала разрешения выйти из-за стола. Нет, оно не требовалось, но как-то было невежливо поесть и свалить. Только когда Бармог довольно постучал себя по пузу и расхвалил еду жены, Кая не поскупилась на комплиментах повару и, извинившись, ссылаясь на боль в руке, попросила разрешения уйти наверх, отдохнуть.

То, что Закнеыл рано или поздно поднимется — она была уверена. Волшебные листочки-то в рюкзаке, а тот под кроватями. Но стоило ей войти в комнату, как её ждал гость. Точнее, этот маленький бумажный гость пытался ворваться в комнату через закрытое окно. Кая, уверенная, что это записка от Гинтара, подбежала к окну и открыла его, сразу ловя бумажную птичку. Её поймал не адресат, так что пришлось самой разрушать магию, расправляя её крылышки.

«Закнеыл, пишем вам уже из Сильверсана. Мы добрались без происшествий, как прошла ваша дорога? Ты до сих пор не написал письмо, мы беспокоимся. Как там Кая? Вы ещё не порвали друг друга? Знаю, она бывает вспыльчивой, тем более, через полторы недели полнолуние. Прояви к ней терпение, обещаю, я возмещу тот моральный ущерб, что она могла тебе нанести. Как ты сам? Понимаю, то что произошло у звёздных, повлияло не только на Валанди, но и на тебя. Наверное, в несколько крат сильнее. Я не интересовался тобой и твоим самочувствием, был полностью поглощён Валанди, за что искренне прошу прощения. И за те слова, что я бросил, когда был… вне себе. Валанди передаёт вам всем привет, она тоже волнуется. Напиши мне пожалуйста, я беспокоюсь за вас. С уважением, Гинтар».

Почерк туманного был красивым, каллиграфическим, как и положено выходцу из богатой семьи. Кая сразу узнала этот почерк, но с печальными глазами опустилась на кровать и аккуратно положила письмо на подушку.

Закнеыл хотел последовать сразу за Каей, но Бармог его остановил и принялся очень долго рассказывать, что ему завтра предстоит сделать, как класть крышу и тому подобное. И только когда Даргона зачем-то позвала мужа, Зак смог сбежать наверх.

Войдя в комнату, он увидел грустную лунную. Ему сразу стало стыдно за его срыв, ведь он решил, что она из-за него печальная. За что и отругал себя: «Идиот, мир не вокруг тебя вертится».

— Прости, что вспылил на тебя, я не хотел обидеть, — извинился Зак, присев на пол и облокотившись на кровать рядом с Каей. — Давай напишем письмо ребятам вместе.

У Каи же было достаточно времени, чтобы остыть, и когда Закнеыл заговорил, она легла на живот, свисая головой с кровати как раз рядом со звёздным.

— Гин уже что-то прислал, почитаешь мне? — она протянула бумажку и смущенно улыбнулась. Ей было всегда стыдно признавать или показывать, что не знает букв, но вот учиться никак не могла себя заставить. — А что же касается того, что внизу было… И ты прости, но я так и не поняла, чем обидела тебя.

— Давай просто забудем обо всем, — сказал Зак, тяжело вздыхая.

Ему с трудом дались эти слова. Он не хотел забывать, не хотел, чтобы и она забывала, но так будет лучше для них обоих. Он взял листок и зачитал вслух строки.

— Нет, давай поговорим, чтобы больше не было…

Но Закнеыл уже начал читать письмо, словно бы и не услышал лунную.

— Валанди, наверное, беспокоится только за тебя, — прокомментировал он и усмехнулся. — Наверняка сказала что-то вроде: «Пусть Кая держится от него подальше».

Как же точно он угадал ее слова. Ещё раз перечитав письмо про себя, он повернулся к Кае и почти столкнулся с ней лицом. Как близко она была к нему и как недостижима. Он тихо втянул воздух, окружающий ее, чтобы почувствовать аромат трав, что вечно витает рядом с ней. Прикрыл глаза, наслаждаясь им.

Постепенно Кая всё-таки отвлеклась, представляя перед собой Гинтара, который пишет это письмо и смеётся на строках о моральном ущербе. Рядом с ним стояла Валанди и диктовала что-то вроде: «Нет-нет, пиши: а Валанди убьёт тебя сразу, как только увидит. Так она пообещала». Изобразив себе это в воображении, Кая улыбнулась. Хотела сказать о представленном звёздному, повернулась к нему, и вот они всё-таки столкнулись носами.

Кая замерла, смотря на его лицо. Как же он изменился с их первой встречи. Стал разговорчивым, лицо больше не было таким суровым и скрытным. Он не боялся показать глаза, по крайней мере их компании. А может, ей так казалось после Мутных гор? Ведь именно тогда он стал меняться… Нет. Даже после солнечных.

Закнеыл отчего-то прикрыл глаза, и лунная позволила себе взглянуть на его губы… Нежные губы, которые спасали её в ту ночь, увлажняли, дарили покой и гасили воспламенявшее желание. Хотелось… ещё?

Это была проклятая дверь, запертая на дюжину замков. Закнеыл открыл для Каи эту дверь, ломая каждый замок. Дверь открылась, за ней был рай. Настоящий рай, в котором нет ничего, кроме наивысшего удовольствия. И телесного, и душевного, в котором забываются все беды, и уходят невзгоды. И эта дверь теперь была вечно открыта. Она манила, этот проклятый рай зазывал вновь и вновь, и никакая сила больше не была способна запереть эту дверь. Нужно было только учиться сдерживаться и не заглядывать в неё, но Кая не могла, не хотела, не любила учиться.

И эти губы были на пути к этому раю. Лунная тяжело вздохнула и, пользуясь, что Закнеыл не видит, прикоснулась к его губам. Так невесомо, будто дуновение ветерка пробежалось по ним. Она и сама-то толком не успела ничего почувствовать, но жар от губ эльфа напугал её. Эльфийка тут же отвернула голову мысленно истязая себя за несдержанность и молясь на понимание и большой опыт звёздного.

— Прости, — виновато прошептала лунная. — Я просто не могу не думать об этом; о той ночи. Вновь и вновь возвращаюсь туда… Я понимаю, ты был вынужден из-за сакодки, но… Я не знаю. Я ничего не понимаю.

Зак не дал ей дальше оправдываться. Он повернул ее лицо к себе, ласково кладя руку на щеку девушки, и поцеловал осторожно и нежно, чтобы не спугнуть. Сам он уже не понимал, что происходит, почему она себя так ведёт, и что он творит. Лишь знал, что хочет быть с ней, прикасаться вот так, ощущать ее любым способом.

— Я тоже не могу не думать о тебе, — прошептал он Кае, отстраняясь и смотря в глаза, ища ответы в них. — Гинтар точно убьет меня, — он отпустил лунную и, смеясь, запрокинул голову на кровать, прижимаясь к плечу Каи.

У Каи от его касаний так смешно покраснели ушки, да и щеки загорелись здоровым румянцем. И эта глупая улыбка… Почему она никак не сходит?

— Думаешь, ругаться будет? — усмехнулась Кая, неуверенно касаясь виском его макушки. — Скорее, мне лекцию читать будет. Ведь я всю свою жизнь ненавидела мать за то, что она связалась с морским. А потом и была против отношений Гинтара и Валанди. А теперь… — приподнявшись на локтях и переместившись так, чтобы лицо Закнеыла было точно под её лицом, даже как-то грустно улыбнулась. — Теперь сама не могу перестать думать о звёздном.

Но причину того ещё не понимала. Приятно было с ним, да. Его поцелуи были так нежны, так ласковы — у Каи такое было впервые, и это стало каким-то наркотиком. Даже сейчас, в такой позе, она несознательно просила его поцеловать вновь. Но зависимость это от прикосновений? Или всё-таки симпатия к нему? На этот вопрос ответить не могла.