— Ты не дал времени объяснить все, — огрызнулась Валанди на его приветствие.
В момент она говорила с Сектаром, а потом ее отвлекло одно из воспоминаний, она даже не поняла о чем оно, как внимание переключилось на следующее. Пришлось приложить усилие, чтобы вновь сконцентрироваться на туманном эльфе, благо он был единственным четким изображением здесь.
— Что нужно делать?
— Иди вперёд. Ты сразу поймёшь, где нужно остановиться. Если зверь на тебя агрессивно отреагирует — беги. Ты без оружия, магии здесь тоже нет. Мы в её голове, здесь свои правила и законы. Твоя задача, как я понял из твоих пожеланий, успокоить пантеру. Я встречу тебя там. Успокоишь её — мы пройдём дальше. Если нет, и она попытается нас убить — я уношу нас отсюда. Умрёшь здесь — умрёт твой разум. Ты превратишься в того, кто есть, но кого не существует. Понимаешь всю серьёзность? — он даже не давал себе передышку. Всё говорил и говорил, и не позволял ответить. И Валанди могла понять, почему — он старел прямо на глазах! — Я сейчас исчезаю, к зверю без меня не приближайся. Увидела вдалеке — стой! Сейчас твоя задача — просто добраться до него.
И Сектар исчез, не ответив на кучу вопросов, оставив ее одну в этом хаосе.
— Черт, я ведь не настаивала! — крикнула растаявшему образу Валанди.
Второй брат тоже из-за нее постарел, и это ещё не конец. Она попыталась собраться, но бесконечный поток голосов и картинок постоянно отвлекал.
— Он сказал идти вперёд… — бормотала она вслух, чтобы лучше выделить свой собственный голос. — Вперёд от меня или от него? А, к черту…
Сделала шаг, второй. Воспоминания расступались перед ней, особо не задерживаясь на каком-то изображении. А она все шла и шла, и не видела конца этой дороги.
Дальше становилось холоднее. Воспоминания были более яркими, голоса тише. Кажется, здесь хранились более глубокие воспоминания и мысли. Но здесь было намного спокойнее после того хаоса.
Одно из изображение повествовало о ране, которую Кая получила после яда звёздных. Как она скрывала её от всех, как Зак вызвался помочь. Другое — о той первой ночи с Заком. Было воспоминание, как Кая громко ругается с какой-то женщиной в лесу. Красивая женщина, и даже уродливые четыре шрама на лице не портили красоту глаз, но Кая и она были такими разными, вряд ли мать. Они ругались, после чего Кая крикнула что-то обидное и убежала. Ещё одна картина показывала, как Кая следит за Гинтаром. Местность совершенно неизвестная. Видимо, это прошлое. И смотрит она на него… влюбленно? На одной из картин было совсем прошлое. Пантера-подросток подошла полюбоваться на новорождённого, но глава семейства обратился и вышвырнул за шкирятник «Русалочку». На последнем изображении перед кромешной тьмой Кая бежала. За ней бежала целая стая, и все кричали: «Убийца! Убийца!».
И опять голоса, голоса, голоса!..
— Он может меня когда-нибудь разлюбить. Как и все остальные. Мы плохая пара. Гинтар, прости меня. Я знаю, как плохо тебе делала. Мама, почему ты так поступила? Сумасшедшая, нужно было уходить. Я ей так завидую. Она красивая, спокойная и умная. У неё красивые волосы, а у меня таких никогда не будет, хотя я стала мыть голову чаще. На неё всегда так смотрят… Холодно. Гинтар, ты перестал на меня обращать внимание. Хоть иногда бы! Даргона, это наша вина. Ты была так добра к нам. Мору, я надеялась. Я надеялась… Ненавижу, ненавижу сородичей! Я не хочу идти к лунным! Они убьют меня! Я не хочу умирать!
Валанди с трепетом и даже ужасом наблюдала за этими воспоминаниями. Она узнала Зака, стыдливо отвела глаза — слишком личное, хоть Валанди и пыталась вытянуть у Каи подробности. Узнала Гинтара и почувствовала эту странную влюбленность, неужели Кая ревновала не как друга? Но последний отчаянный крик вселил в солнечную неподдельный страх. Резко наступила тишина, и тьма сомкнулась вокруг.
Но что было дальше, хуже во сто крат. Это были самые настоящие вопли, а не голоса или крики. То, что мы кричим у себя в душе, но никому другому никогда не скажем. Не хотим говорить.
— Мама, я ненавижу тебя! Ненавижу тебя прошлую! Зачем ты согласилась на это? Зачем связалась с ним, ведь ты была предупреждена! Гинтар, ты предатель! Ты всегда теперь только с ней! Ты обещал, что никогда меня не покинешь, а теперь говоришь, что она будет с нами! Закнеыл, я люблю тебя! Умоляю, не предавай меня! Я этого не переживу, это хуже смерти!
Но изображения открывали её прошлое,
о котором она мало кому говорила. Это были те истязания, о которых она упоминала вскользь, но подробно рассказала лишь Закнеылу в таверне и Гину, который единственный всё это знал. Это доходило почти до её убийства, и лишь старый горный лев успевал прийти на помощь ей или матери, которая так же почти бездыханно лежала, оберегая дочь.
На одной из картинок Кая стояла перед трупом лунного. Потом ещё и ещё… Из-за угла вышел высокий рыжеватый лунный, на вид немного старше её. Он усмехался.
— Это не я их убила!
— Знаю. Это был я.
Вспышка, и вот она стояла перед камнем, толпа лунных эльфов окружила, они кричали, а на камне стоял старик.
— Ты изгоняешься за убийство своих сородичей! Любой, кто увидит тебя на наших землях, будет в праве убить.
Погоня, бег и шепот в воспоминаниях: «Я знаю, что это был Лука. Но мне их не переубедить. Моё время подошло к концу, и если я сохраню тебе жизнь, стая не простит этого и исполнит собственную месть. Кая, это единственный выход, чтобы ты выжила».
— Какой кошмар, — Валанди прикрыла рот рукой, а в глазах у нее стояли слезы. — Значит, ее подставили? Предали сородичи? Как несправедливо!
Солнечная почувствовала жалость и стыд, что видит это, что залезла без разрешения в самые потаённые уголки души. Хотелось позвать Сектара, чтобы он вытащил ее отсюда, но она уже слишком далеко зашла — не время сдаваться.
Наконец-то это всё закончилось. Голоса стихли, картинки больше не появлялись. Была просто тьма. Нет… Там впереди — рёв, знакомый рёв Каи, когда та в облике зверя. Чем ближе она подходила, тем отчетливее видела… стену? Стеклянную стену, за которой нервно расхаживала пантера и ревела, драла когтями стекло, но ничего не происходило, даже царапины не появилось.
— Интересно, — раздался голос справа от Валанди. Сектар! Появился, как и обещал, но… Он выглядел моложе, чем когда исчез, но всё равно постаревшим. Видимо, в то время, что Валанди потратила на поход сюда, он старался восстановить силы. Но опять начал стареть. — Здесь не должно быть барьера.
Увидев и вторую добычу, зверь недовольно зарычал и забился в стекло, но оно не поддавалось.
— Ее заперли внутри? Это ведь не ритуал. Зак говорил, что обряд, который применила жрица, направлен на удовлетворение воинов. Что-то другое не позволяет ее сущности выбраться, — Валанди прикоснулась к прозрачному барьеру и не почувствовала ничего под рукой. Вопросительно взглянув на Сектара и на свою руку, спросила: — Что это значит?
— Она вообще обращалась в последнее время? — спросил Сектар и подошёл к барьеру.
Зверь тут же оказался перед ним. Туманный положил руку на стекло, но она спокойно прошла сквозь неё, и лишь чудом туманный успел отдёрнуть её прежде, чем пантера схватила его когтями.
— Всё не так плохо. Я боялся, что нужно сначала барьер рушить. Попробуй говорить с ней, — но видя состояние животного, Сектар сильно сомневался, что до неё получится докричаться: его заперли, он голоден, хочет свободы и охоты. Зверь раздражён и зол. — Не смей только входить в барьер.
— Кая? — неуверенно начала Валанди. — Узнаешь меня, это я, Валанди. Мы тебя вытащим, просто подожди. Зак там снаружи очень беспокоится о тебе, на нем лица нет. Не ел, не спал, под дверью караулил, пока Манари не ушла.
Но зверя лишь раздражала добыча, которая издевалась над ним. Пищит, мордой виляет, знает, что охотник не может дотянуться. Зверь бросился на стекло, но ничего не произошло. Валанди продолжала с ней говорить, напоминала, кто такие Гинтар, она и Зак, совершенно не замечая сначала, что Сектар не в состоянии ждать. Он старел всё быстрее, его магические силы кончались, и он просто не мог уже контролировать их присутствие здесь. Если бы была уверенность, что могло что-то получиться, Сектар бы продержался ещё немного. Стал бы похожим на своего старейшину, но зверь лишь больше злился. Его дразнили, а не пытались помочь.
