Гинтар отпрянул от неё, но чтобы заглянуть в эти прекрасные глаза. Опустил взгляд ниже, на голубое платье, оно ему все же нравилось. Правда, на мать немного была похожа. Самую малость! Вот так, как она показала.

— А что это там за история о том, что на отца похож, желая видеть тебя только без одежды? — вот не мог не уколоть. И видно — он не гневался, напротив, игривая улыбка блестела на лице.

Щеки Валанди вспыхнули на этих словах, но больше от стыда, вот сейчас ей стало действительно неловко.

— Когда твой отец сказанул о моей одежде, тут-то я и подумала, что… — она застенчиво опустила глаза. — Забудь об этом, я была зла, — она смешно замахала руками, будто старалась этим движением стереть все воспоминания о той противной встрече.

— Дабы ты никогда так больше не подумала, — гордо вздёрнул нос Гин, — я больше никогда не попытаюсь тебя раздеть. И на голую тебя никогда не посмотрю.

И вроде говорил серьёзно, но огонёк в серых глазах давал понять, что он ждал реакции на эти слова. И чтобы реакция его удовлетворила полностью.

— Но… Как же… — у Валанди челюсть отвисла на это заявление. — А наши планы о домике в глуши? Раз так, я щас сниму с себя это платье и буду ходить всю жизнь без одежды, пугать нежные сердца окружающих! Мы ещё посмотрим, как ты выдержишь такое, и чтобы даже не взглянуть…

И она на полном серьёзе потянулась к завязкам на спине, бессовестно задрала подол в попытках снять это чёртово платье. А этот мерзавец слушал её, улыбался, ждал, ощущая, как возбуждается от одного только представления её тела, от этих смешных попыток. И масла подливать стал:

— Вот вообще не взгляну! — и отвернулся. Но… надолго его не хватит, он это чувствовал. — Если есть мизерный шанс, что мои пожирающие голое тело глаза намекнут тебе на то, что я похож на отца — я не посмотрю!

— Не похож. Ни разу! — Валанди заерзала ещё активнее, но запуталась окончательно в этих оборках и бесконечных тканях. Она посмотрела на Гина и жалобно протянула: — Не могу справиться сама. Ненавижу платья.

— Что? Ты намекаешь, чтобы я помог тебе снять его? — ахнул Гин, продолжая над ней издеваться. — Тогда… это будет прямым доказательством, что это так! Но с другой стороны, я не могу оставить даму в беде! Эх, что же выбрать?

Как же игриво он смотрел, как же горели эти серые глаза лукавством. Он долго выдерживал её взгляд, прежде чем помочь снять платье. Ну как помочь? Медленно, больше по телу гуляя, нежели ища удобный хват на платье.

— Знаешь, а я ведь тоже не умею с ними разбираться! — вдруг выпалил он. — Как же его снять? За что потянуть?

Да он откровенно измывался над ней. Валанди блеснула глазами и, подыгрывая ему, пропела:

— Как же быть? Я на веки вечные останусь пленницей этого платья! — она картинно откинула голову назад и приложила руку ко лбу, делая вид, что вот-вот упадет в обморок. — И мой возлюбленный больше никогда на меня не взглянет.

— Не печалься, моя дева! Ты для меня хороша даже в этом платье! — и он сдался, ведь этим жестом она так аппетитно выпятила грудь, к ткани на которой туманный тут же прикоснулся, обхватывая осторожно зубами место, где под синим шелком должен находиться сосок, оставляя мокрый след своего преступления. Эта ласка была недолгой — Гинтар отпрянул, чтобы посмотреть на Валанди, но тёмно-синий след на таком месте и так хорошо выделяющийся заставлял оставить новый — на противоположной стороне.

— О, нет, я зачахну, если никогда боле не смогу ощутить твоих ласк на открытой коже, — она громко ахнула и окончательно повалилась на кровать, утягивая Гинтара за собой, что он оказался сверху.

— Я не дам тебе зачахнуть, — томно прошептал он, ложась на эльфийку и целуя её шею, изредка вычерчивая языком разные забавные фигуры, то тянущиеся за ушко, то спускающиеся к декольте. Одна рука, будто Валанди и другого было мало, ощутимо начала гладить её между ног через подол платья, дразня и выводя из себя.

Плевать на то, который сейчас час. Плевать на то, кто сейчас дома и в соседних комнатах, но сегодня Гинтар возьмёт Валанди. Вновь. Хватит. Он долго терпел. В одном только плавании сюда она ему снилась почти каждую ночь, а он продолжал остужать свою голову разными манипуляциями (медитацией, например) вместо того, чтобы попросить или даже взмолиться об удовлетворении его потребностей. Но хватит. После всех этих игр, что бы Валанди ни сказала, он овладеет ею. Но прежде пусть сама об этом попросит.

— Сектар просил в его комнате не… — начала было Валанди, но осеклась. Какого черта она думает о просьбах того наглеца? Нет, они просто обязаны сделать это в его комнате!

Она поддалась на его ласки, обнимая и зарываясь пальцами в волосы. Если бы могла, потянулась ниже, но его пах был только в досягаемости бедра. Она осторожно им шевельнула, задевая чувствительный орган.

— Мой рыцарь, — трепетно зашептала Валанди, — освободи меня от оков одеяния, и я обещаю, что сегодня весь дом услышит, как я тебя люблю.

— Нет, — прошептал он, толкнув её пахом в ответ. — Ты будешь в одежде, и это твоё наказание, — неожиданно резко прекратив гладить и целовать, туманный повалился на спину рядом с девушкой и похлопал себя по животу: — Ложись на меня спиной.

Но Валанди не собиралась так легко подчиняться. Она перестала играть роль девы, попавшей в беду, и выпустила на первый план госпожу. Привалившись грудью к Гинтару, она из-под полуопущенных ресниц посмотрела на него и неприлично улыбнулась.

— Думаешь, попросил и все? Заставь меня, если получится, — это был маленький бунт за нежелание избавлять ее от треклятого наряда.

— Что за саботаж? — нахмурился туманный. Благо, руки длинные — он дотянулся, чтобы как следует шлепнуть по этой наглой попе. — Я такого не потерплю, моя госпожа. Либо делай по-моему, либо развлеки меня.

Вот наглец! Присутствие брата явно пошло ему не на пользу. Вот каких гадостей нахватался. А может, это и раньше в нём было?

— Хочешь развлечений? Я тебе устрою, наслаждайся.

В глазах её сверкнул голодный огонек. Она медленно переместилась на Гинтара и плавно заскользила вниз, задирая его рубашку. Поцелуй за поцелуем она спускалась всё ниже по животу, пока её ловкие пальчики развязывали штаны.

Наконец Валанди добралась до того, что искала, и ее нежные губы коснулись головки затвердевшего члена. Сначала осторожно, мимолётно целуя, затем она обвела круг язычком, проводя им влажную дорожку к самому основанию и возвращаясь обратно. Закончив эту короткую игру, она обхватила ртом всю головку и медленно начала двигаться, постепенно наращивая темп и подключая руки, чтобы доставить как можно больше удовольствия своему мужчине.

Он не просто с интересом, с ожиданием наблюдал за тем, как она спускается. Даже не поленился приподняться, опираясь на свои локти. И когда это произошло, Гинтара словно током ударило — таким слабым, но таким разрушительным. Больше всего он старался не упасть на кровать обратно от той волны наслаждения, смотря на то, как она играется с его членом, какие фокусы с ним проводит. Один вид всего этого доставлял не меньшее удовольствие, чем сам процесс.

Очень быстро на лице Гинтара отразилось его возбуждение и желание к этой женщине; его страсть и желание вести более серьёзную, дикую игру. Он желал взять копну этих волос в кулак и самому показать тот темп, с которым он желает, но это слишком грубо — Валанди того не заслуживает. Туманному только и оставалось, как смотреть на неё пристально и неотрывно, и толкаться бёдрами в её маленький, грязный, но такой сексуальный ротик.

И какие только выкрутасы она не вытворяла этими губами и языком. С каждым движением у нее все лучше получалось вбирать его целиком, все быстрее. Ловила каждое движение его бедер, подстраиваясь под темп и ускоряясь тогда, когда это нужно. Она чувствовала его нарастающее возбуждение, хотела довести его до экстаза своим ртом. Оставалось совсем немного, она оторвала одну руку от игр с шарами и опустила ее себе вниз, касаясь промежности сквозь ненавистную ткань. Сама была готова кончить от того, что делала с ним.