Амин заглянул в корпус допотопного 386-го компьютера, по-том отвинтил ножом четыре винта в корпусе монитора - только пыль. Включил компьютер, просмотрел все файлы - ни малейшего намека на рыжеволосую стерву.
Его помошник Мак быстро подключил внешний CD-ROM, быстро перегнал одержимое винчестера на специальный лазерный диск. Потом стер все текстовые файлы.
- Чё будем дальше делать, начальник?- спросил Мак, отсое-динив свою аппаратуру и выключив компьютер.
- Отвезем Кондре две волосины,- мрачно сказал Амин.- Он их понюхает, попробует на зуб и поймет, куда баба слиняла.
- Хоть бы сказал, чё должно быть в тайнике, если б мы его нашли?
- Много будешь знать... до дому не доедешь. Как Шунт. Амин достал из кармана сотовый телефон, позвонил домой
Кондре, доложил о результатах обыска. Получил очередное зада-ние, заматерился, пряча аппарат в карман куртки.
- Приказано взорвать?- усмехнулся Мак.
- Я его и без приказа взорву, падлу! Достал он меня! Ко-роче, так: на сегодня все. Завтра со своими спецами займешься анализом диска, может, какие хитрости обнаружите. А у меня свои дела. Уходим.
За рулем своего "Ситроена" Амин всегда успокаивался, осо-бенно вечером, возвращаясь домой после работы. Классная машина
- она что классная телка, в ней чувствуешь себя настоящим му-жиком. Наконец-то взял себе не какой-нибудь "Форд" или "БМВ" столетней давности, угнанный где-то в Германии или Бельгии, а новую иномарку. Три с половиной года работал на Кондру, и пла-тили хорошо, но ездить приходилось на старых "Жигулях". Жена, как увидела настоящие деньги, так и рванула напролом в светлое будущее: кухню надо новую, мебель заменить, сантехнику тоже, каждое лето - за границу на отдых, уже были в Италии, Греции, Испании. Теперь мечтает поехать на Мальдивские острова, совсем сдвинулась баба! Про шмотки и говорить не приходится, все ста-рые вещи выбросила, модная теперь стала, просто ужас! Все деньги тратила по своему усмотрению, а про новую машину и слы-шать не хотела: у тебя есть "Жигули", чего еще надо? Если б не случай, так бы и ездил на старье...
Но в этот вечер и уютный салон "Ситроена" не успокоил, не придал уверенности. Даже наоборот, усилил тревогу в душе. Ма-шина-то - "подарок" Троицкого!
Вот паскуда был, во всей Москве не найдешь второго тако-го! Казалось бы, за двенадцать лет работы в ментовке всяких ублюдков видел, да нет, Троицкий был особенным. Смотрел всег-да, как на пустое место, говорил, как будто величайшее одолже-ние делал. Сразу давал понять, что он хозяин, а ты - раб. Дру-гие хоть как-то стараются демократами казаться, хотя бы разго-варивают нормально, а этот... За один только взгляд хотелось морду набить! Да нельзя было - хозяин, "серый кардинал" банка. Говорили, что запросто мог бы стать председателем правления, не захотел, Квочкина поставил, а сам остался первым замом. Им-потент несчастный! Все знали, что он импотент.
Уничтожить такого - одно удовольствие! А ведь он всегда знал, что на грязное дело сам не пойдет, киллером никогда не станет, слишком мало шансов уцелеть после. И не стал бы, если б не этот паскудник! Как душа радовалась, когда Троицкий, как заяц, петлял по лесу, когда пули дырявили его! И не было сом-нения - скоро, очень скоро встанет на колени, будет умолять о пощаде, обделается, падла!..
Не встал, не взмолился, только посмотрел своим обычным ненавидящим взглядом и сказал: "Я приду за тобой, Амин..." Все настроение испортил, гаденыш! И тогда, и теперь, когда вроде бы все уже забылось.
Придет?
Теперь все может быть. Если машина, которую Троицкий построил и отрегулировал, заработала, она достанет его. Или вынудит Квочкина отдать убийцу всеми любимого первого зама ментам. Даже не так - отдать его труп, потому что живой он опасен для Квочкина, и ментам не нужен, на хрена им лишние хлопоты? Сварганят улики, это нетрудно сделать, многие знают, что он ненавидел Троицкого, науськают спецназ и "пришьют" при попытке... Дело закрыто, все довольны, все смеются, кроме не-го, Вениамина Пешнева.
Потому что он - крайний. Самый близкий к убийству Троиц-кого. Самый опасный свидетель для Квочкина и всего банка. И похоже, машина эта сучья уже заработала. Шунта убили без пре-дупреждения, без видимых причин, даже не имитировали ограбле-ние! Убили потому, что он смотрел за журналистом. А с ним са-мим и подавно церемониться не станут, даже если будет сидеть безвылазно дома...
Жутковатые перспективы. Даже любимая тачка не радует, хо-лодно в ней, колотун... Оно и понятно, теперь ходи и огляды-вайся, думай, прежде, чем переступить порог подъезда! Какое уж тут спокойствие!
Лишь после того, как он вошел в квартиру и запер стальную дверь на все замки и засовы, чуток отлегло от сердца. В прихо-жей стояла жена Валентина, кутаясь в пуховую шаль, наброшенную поверх шелкового пеньюара.
- Веня, ты сегодня поздно,- встревоженно сказала она.- Я уже волноваться начала. Хоть бы позвонил, что задерживаешься.
Амин усмехнулся. "Веня"! Он уже стал отвыкать от этого имени. Только жена звала его так, но в последнее время они совсем мало разговаривали возвращался он поздно, с удоволь-ствием работал и в выходные, или делал вид, что работал, про-сиживая целые дни за картами и водкой в компании сотрудников СБ "Расцвет-банка" где-нибудь на даче. Там его звали "Амин". А дома было скучно, да говорить не о чем. У Валентины одно толь-ко на уме: что купить, да сколько это стоит.
- Чего волноваться, первый раз поздно прихожу, что ли? Работа у меня такая.
- Не первый, но сегодня... после того, как Володю убили, я прямо места себе не находила.
- Теперь нашла? Ну и ладно. Дай пожрать, и рюмашку налей, устал, сил больше нету. Выпьешь со мной, помянем Володьку?
- Иди на кухню, ужин давно уже тебя ждет. И я посижу с тобой, завтра рано вставать, но Володю, конечно, надо помя-нуть, хороший парень был.
- Хороший, хороший...
На кухне Амин и Валентина выпили, не чокаясь, по рюмке водки, помянули Шунта. Валентина запила "Кока-Колой", Амин за-кусил маринованными корнишоном и не спеша принялся за котлеты с макаронами. Не спешил потому, что неожиданно захотелось по-говорить, хоть кому-то рассказать о своих мыслях и сомнениях. Пусть жена не поймет, но хоть выслушает, и за то уже спасибо.
- Представляешь, эти журналисты достали уже всех, ну об-наглели в доску, суки! Точно говорится: в чужом глазу соринку видит, а в своем бревна не замечает. Все куплены, по заданию своих хозяев работают. Прицепятся как клещи все равно. Что-то копают, разнюхают про какие-то нелады - и давай из мухи слона раздувать! Да еще намекают при этом - дай денег, дай больше хозяина, тогда не буду тебя доставать. Миллион баксов дай - и все будет нормалек.
Конечно, всю правду нельзя было рассказать, но Амин и не собирался этого делать. Всего-то и нужно было - выплеснуть свою злость на вестника Троицкого, Чекмарева, душу отвести.
- Господи, так прямо и миллион? Долларов?!- ужаснулась Валентина.
- На меньшее они не согласны. Ты посмотри, вся эта пишу-щая сволочь, редакторы всякие, обозреватели - только на "Мер-сах" и раскатывают. А наше начальство хочет с ними по-хороше-му, вежливо разговаривать! Давить их надо, давить без всяких разговоров! Нет, боятся, мол шум подымется. Не подымется! Двух-трех раздавить, так другие подумают, прежде чем совать свой нос в чужие дела!
- Как же ты их раздавишь, Веня?
Амин по-новой наполнил свою рюмку, предложил Валентине, она отрицательно покачала головой. Тогда он выпил, сунул в рот корнишон, рубанул воздух ладонью и промычал:
- А так!
- Убивать, что ли?- еще больше ужаснулась жена.- Ой, не дай Бог! Ты уж не суйся в такие дела, прошу тебя, Веня.
- Не суйся, да? А Шунта ведь убили из-за одного подлень-кого журналистика. Мог бы и я на месте Шунта оказаться. Хоро-шо, да? Ну и что с ними делать после этого? Разговаривать? Миндальничать? А что с нами будет?!
- Неужто в гибели Володи виноват журналист?
