Несколько минут они молчали, орудуя приборами. Потом Рой налил женщине вина, поднял свой бокал.

– За встречу?

Шарлин подняла на него смущенный взгляд.

– Я уже начала беспокоиться. Думала, вдруг что с вами случилось.

Рой усмехнулся, окинул ее взглядом.

– Со мной, милая, вряд ли что может случиться. Меня при рождении прокляли так сильно, что это проклятие отражает и ножи, и стрелы, и пули.

Красиво изогнутые губы Шарлин испуганно задрожали.

– Не говорите так, пожалуйста. Вы ведь… знаете… знаете, как я всегда беспокоюсь…

– Все будет хорошо, не думай ни о чем…

Рой доел отбивную, которая оказалась просто божественной на вкус. Время от времени он поглядывал на Шарлин, видел, что в ее темных глазах поблескивают слезы, и мысленно ругал себя за то, что позволил этой милой женщине собой увлечься.

– Я собираюсь жениться, – сказал он, наблюдая за Шарлин.

Та даже в лице не изменилась.

– Что ж, мои поздравления, лорд Сандор. И кто же ваша счастливая избранница?

– Бьянка Эверси.

Вот теперь она вздрогнула и уставилась на Роя с полным непониманием.

– Но… как же… зачем?

– Я так решил, – сказал он, – так будет правильно. И, наконец, я стану тоже Эверси. Как мне кажется, отличное решение.

Шарлин глубоко вздохнула, затем откинулась на спинку стула и принялась медленно цедить из бокала вино.

– Не наживете ли вы себе наказание до конца дней своих? Только потому, что «так надо»?

– Брось, Бьянка приятная девочка, хоть и оторва. Но, – тут он сделал паузу, – свои обязательства, которые давал тебе, я тоже выполню. Ты в накладе не останешься.

– Я всего лишь беспокоюсь о вас, лорд Сандор, – глухо произнесла Шарлин.

– А я беспокоюсь о вас, милочка, – он решительно отодвинул тарелку, допил вино. – Ну что, пойдем наверх?

…Ему нравилась Шарлин. Все в ней нравилось – то, как идет, как грациозно поднимается по лестнице, покачивая широкими бедрами, то, как красиво раздевается, скидывая на пол то немногое, что на ней одето.

Она была очень милой, эта Шарлин. И история их знакомства тянулась вот уже сколько лет. Шарлин работала в борделе Малышки Мими, а заодно снабжала Роя очень интересной информацией. Рой настолько проникся добропорядочностью и честностью женщины, что даже отговорил ее избавляться от ребенка, нажитого от очередного богатенького клиента. Шарлин родила прекрасную девочку, Рой нанял кормилицу в деревне неподалеку, и по выходным – когда таковые у Шарлин бывали – отвозил мать повидаться с дочерью. А потом он плюнул на все и оформил над девочкой опекунство. В конце концов, для него это совершенно необременительно, особенно когда за ребенком смотрит кормилица, а девочка растет помаленьку. Ну и Шарлин работает с утроенным усердием, принося порой такие интересные сплетни, что хоть смейся, хоть плачь.

Рой знал, что Шарлин его чуть ли не боготворит. Он не сопротивлялся, потому что – в самом деле! – далеко не каждый захочет оформлять опекунство над дочерью шлюхи, пусть и дорогой. Шарлин, питая к нему самые теплые чувства, давно уже установила некоторые границы: она никогда ничего не просила. Особенно, когда дело касалось ее собственного будущего.

Поднявшись в номер, Рой осмотрелся, кивнул на застеленную кровать.

– Белье свежее?

– Конечно, лорд Сандор.

Рой быстро стянул башмаки и, лишь сбросив сюртук, лег и утонул в пуховой перине. Шарлин грациозно присела на край кровати, смотрела из-под пушистых ресниц.

Все было хорошо в Шарлин, но оставалось одно весьма существенное «но»: Рой Сандор не чувствовал к ней ничего, кроме теплой привязанности. А этого было мало, по крайней мере, ему.

– Шарлин, – позвал он тихо, – я очень надеюсь, что знание о моей связи с семьей Эверси уйдет вместе с тобой в могилу.

– Зачем вы мне это говорите? Я похожа на дурочку? – женщина усмехнулась. Потом, сообразив, что между ними уже ничего не будет, подхватила со спинки стула шаль и закуталась в нее.

– Хорошо, – пробормотал Рой. И непонятно было, что именно хорошо – то ли молчание Шарлин, то ли ее понимание того, когда не нужно докучать мужчине.

«С Бьянкой такого не будет, – он мысленно усмехнулся, – эта бестия будет наседать до тех пор, пока своего не добьется».

Усталость и плотный обед делали свое дело. Веки отяжелели, и он сдался.

– Я вздремну часок, – сказал он, – разбудишь. У меня сегодня еще две важных встречи.

– Хорошо, – Шарлин улыбнулась и погладила его по руке.

– Но ты можешь мне рассказать… что-нибудь интересное, пока я еще не уснул, – он потянулся, – и да, вот еще… очень важно. Шарлин, не шатайся нигде после наступления темноты. Этой ночью убили девушку, и я не знаю, последняя ли это жертва. Будь осторожна. Если кого и принимаешь, то только здесь. Никаких выездов на дом, поняла? Скажешь Мими, что это мое распоряжение.

Тонкие пальцы Шарлин дрогнули, но она промолчала. И Рой, окончательно обмякнув, провалился в сладкую дрему, сквозь которую, впрочем, тихим журчанием просачивался голос Шарлин. Она рассказывала ему о том, что, оказывается, барон Фьерн предпочитает, чтоб в постели обязательно присутствовала блондинка с кнутом, а граф Лаври умоляет, чтоб его хорошенько отшлепали за то, что съел тайком все варенье на кухне.

***

Рой вышел от Шарлин отдохнувшим, и все происходящее уже не представлялось в таком беспросветно-черном свете, как с утра. У него впереди были еще две важных встречи, но все же Рой решил добавить к ним еще одну, не менее важную. Можно сказать, почти судьбоносную.

Шагая в нужном направлении, Рой приметил на углу цветочную лавку. На лакированной двери красовалась табличка с кокетливой и зазывающей надписью «Лучшие розы Рехши только здесь». Рой хмыкнул и дернул на себя блестящую бронзовую ручку.

Он утонул в сладком, навязчивом аромате множества цветов. Они были расставлены в вазах на стеллажах. Пышные розы, остролистые хризантемы, лилии всех оттенков… Было еще много чего, но Рой понятия не имел, как все это называется. Впрочем, он и не сильно расстраивался по поводу собственной неосведомленности в этом вопросе.

Навстречу вышла совсем юная девушка в темном платье с кружевным воротничком, присела в почтительном поклоне.

– Чем могу быть полезна, господин?

Рой еще раз окинул взглядом стеллажи.

– Мне… эм, что-нибудь красивое.

– Розы? Быть может, дополнить альстромериями? А может, вам больше подойдут флоксы?

– Просто розы, – буркнул Рой. Огляделся быстро, ткнул пальцем в первую же вазу, – вот эти, белые.

А про себя решил, что, быть может, когда совсем состарится и будет отпущен с королевской службы, вот тогда и начнет изучать всякие там… альстро… впрочем, не важно.

– Упаковать? – профессионально поинтересовалась продавщица, – в наличии шелковые ленты ручной окраски и сердца из алого бархата для декора.

«Сердца, как же», – мрачно подумал Рой.

То, что он планировал, менее всего вязалось и с сердцами, и с какими бы то ни было чувствами, исключая давнюю, застарелую ненависть к людям, которые лишили его всего.

– Просто розы, перевязанные лентами.

– Какого цвета ленты? – с улыбкой спросила неугомонная девица.

Видимо, то ли она не понимала, что мужчине совершенно без толку задавать подобные вопросы, то ли, хм, в этот магазин заходили те мужчины, которые досконально разбирались и в сортах цветов, и в оттенках ленточек.

– Любые, пожалуйста, – Рой улыбнулся как можно более зловеще, пытаясь отбить у девицы всякое желание обсуждать рюши и бантики, – поторопитесь, будьте любезны. У меня еще много дел.

Ответ ввел девушку в ступор. Наверное, и в самом деле в эту лавку хаживали мужчины совсем не такие, как Рой. Возможно, получившие великолепное образование. И, возможно, за всю жизнь не державшие в руках ничего тяжелее тех самых букетов и бархатных сердец.

Девушка подняла на Роя непонимающий взгляд, в котором уже блестели слезы, и прошептала:

– Но я не могу… так… обслуживать покупателей. Скажите, хотя бы, какого цвета… у нее глаза. И я сама подберу оттенок ленты.